Надо было сидеть возле куреня и ждать. Человек непременно вернется. Видимо, он тут живет, ведь недаром два раза он скрывался в этом обрыве. Теперь Слава знал, в каком именно месте живет его враг. Пришлось забраться в самую гущу кустарника, который рос по краю узкой расщелины, и выжидать.
Весь этот день Слава пролежал на солнцепеке. Во рту пересыхало от жажды, голова болела. Тонкие сухие ветки барбариса мало защищали от солнца, и оно нестерпимо пекло голову. Слава прикрыл затылок рукой. Но разве так долго пролежишь? От солнца, голода и жажды перед глазами плыли красные пятна…
Днем из куреня вышел щеголеватый парень. Кажется, Слава видел его раньше в порту. Часа через два парень возвратился с сеткой, в ней были помидоры, колбаса и хлеб. Потом он еще раз уходил — с ведрами по воду.
Когда зашло солнце, в курень вернулся рыбак. Он нес весла и большую корзину, с которой стекала вода. В корзине была, вероятно, рыба.
Враг Славы все не появлялся. Вот уже и солнце зашло. В курене зажгли свет. Он одиноко мерцал в скалах.
Ветер усилился. Внизу грозно шумело море. Но здесь, под скалой, было относительно спокойно. По небу неслись рваные облака, то обнажая, то закрывая луну. Несколько раз Славе казалось, что кто-то движется по тропинке. Он напрягал зрение и слух, смотрел на дверь куреня, но она оставалась закрытой.
Давно уже в курене погас свет, а Слава все лежал, до рези в глазах вглядывался в темноту. Ныли царапины на лице и руках. Иглы барбариса при малейшем движении впивались в кожу. Но Слава старался не замечать боли. Он даже не чувствовал усталости… Нет, не уйдет теперь от него этот предатель. Теперь-то он попался! Даже если придется здесь пролежать неделю, он не отойдет ни на шаг от этого места!..
Пусть предатель заплатит за все! Если б не он, мама была бы сейчас с ним, Славой. Она работала бы в театре и он провожал бы ее туда каждый вечер. Заботился бы… Как мало он раньше ценил то, что они были вместе, с какой неохотой выполнял ее мелкие поручения! Сейчас стыдно и больно об этом вспоминать… Но она никогда не сердилась, всегда была весела, и даже суровый папа не мог скрыть улыбки, когда она начинала его тормошить. Она переменилась тогда, когда пришло извещение… Нет, она не плакала, узнав о гибели отца, но никто уже не слышал ее смеха. И глаза ее, большие, темные, под широкими бровями, стали другими… Она иногда смотрела на Славу и не видела его. Она почему-то переменила прическу. Раньше Слава как-то об этом не думал, а сейчас вспоминались всякие мелкие подробности.
Не отрываясь смотрел Слава перед собой, а мысли все возвращались к прошлому… Вот подходит к нему мама. У нее такие ласковые руки. Она запускает тонкие, длинные, пальцы в его курчавые волосы, голове становится прохладно. Смеясь она говорит: «Ты черный барашек, настоящий барашек!..» Вот она возвращается из театра. Слава сквозь сон слышит, как она кладет ему под подушку «Мишки», его любимые конфеты… Вот она выступает на школьном вечере и все с восхищением смотрят на нее… «Это моя мама, моя», — шепчет Слава дружку, как будто тот не знает. А вот они все трое на море. Папа еще немного хмурится, что его вытащили из дому и не дали закончить «срочный чертеж». У него все чертежи «срочные», в этом мама убеждена, и она никакого внимания не обращает на его укоры. Потом папа окончательно забывает о своих «срочных чертежах», кувыркается со Славой в воде и, тайком от мамы, покупает ему дополнительную порцию мороженого… Папа погиб на фронте… Мог бы эвакуироваться вместе с другими архитекторами, но не захотел. И мама, провожая его, сказала: «Я понимаю тебя, Володя…» Погиб… Ничего не поделаешь… Если он нашел нужным бросить «срочные чертежи» и уйти на фронт, значит, так и надо было поступить… Но мама? Если б не этот предатель…
И еще ближе подполз Слава к куреню. Иглы кустарника впивались в лицо, но он ничего не хотел замечать. Ничего — ни голода, ни жажды, ни усталости… Только бы не пропустить того, только бы найти…
Небо на горизонте стало светлеть, тучи бежали к западу, точно старались уйти от занимавшейся зари.
Дверь в курене растворилась, вышел рыбак, все с той же корзиной. Поставив ее на землю, он потянулся, посмотрел по сторонам, потом снял с крыши сачок. Положив на плечо сачок и весла, он поднял корзину и пошел вдоль обрыва, туда, где был спуск к морю.
Теперь в курене остался только мальчишка. Может, пойти к нему и расспросить? Но мальчишка еще предупредит того… предателя. Нет, только в самом крайнем случае можно будет поймать мальчишку и заставить его говорить.