Вдруг Слава с силой сжал комок глины, оказавшийся под рукой — по тропинке шел тот, кого он ждал, кого смертельно ненавидел… Хотелось выскочить из канавы, броситься к нему… А если предатель побежит, и побежит не к городу, а к морю, успеет уйти в шлюпке и его не удастся догнать?… И хотя Слава был уверен, что непременно догонит своего врага, все же решил действовать наверняка. Если б рядом был кто-нибудь из ребят!.. Оля выносливая, она смогла бы лежать здесь целые сутки. Напрасно он отказался от ее помощи…
Мысли эти стремительно проносились в голове Славы, пока он, прижавшись к земле, как кошка, которая охотится за воробьем, замер, следя за своим противником. А тот, ничего не подозревая, приближался к куреню.
Надо было тогда пойти на «Труженик моря». Он, Слава, мог бы назваться матросом, смело явиться в милицию и привести сюда кого-нибудь. А так его прежде всего самого отправят в детский дом, как чумазого Котьку. И предателя ловить станут без него. А этого права он никому не уступит, никому не доверит!..
Человек между тем подошел к куреню, внимательно оглянулся по сторонам и скрылся за дверью.
Слава медленно и осторожно пополз. Теперь-то он его выследил! Тот уляжется спать. Ведь целые сутки где-то пропадал. Слава успеет сбегать на судно за Алексеем Петровичем. Наверное, «Труженик моря» уже у причала. А если нет?… Если нет, тогда к Оле. Она сумеет поднять на ноги чуть ли не весь порт.
Все ближе подползал Слава к окну, куреня. Покосившееся, оно было совсем невысоко от земли; Из окна доносились голоса, но их еще трудно было разобрать. Прижавшись к стене, под самым окном, Слава стал слушать.
— …а с тобой, Васька, я еще разделаюсь по-свойски. Все мне испортил, щенок, гаденыш, — сиплым голосом ругался вошедший. — На маяк никто чужой не заглядывал, перебились бы там некоторое время.
— Хорек ваш приятель, папаша. Я ему помочь хотел! — оправдывался Васька.
— Врешь, негодяй, — продолжал браниться Савельев, — к деньгам ты жадный…
— А вы нет? — насмешливо перебил Васька.
— Не твое дело! С мое поживи сначала. Какого ты черта из-за сотняги впутался в это дело. Вот брошу тебя здесь-и пусть судят как вора.
— А я ведь на суде рассказать о вас кое-что могу, — вкрадчиво произнес Васька.
До Славы донесся глухой звук, как от удара в подушку, вскрик Васьки и новые ругательства Савельева.
— Молчи, подонок! Не распускай язык!
— Если еще раз ударите, сам сбегу. И расскажу все! Надоела мне ваша собачья жизнь. Надоело от людей хорониться и врать… Сын за отца не ответчик! — злобно проговорил Васька.
— А шоколады жрать хотел?! Новые штаны выпрашивал?! Убью, прежде чем рот успеешь открыть! Понял?! Убью!
На некоторое время голоса смолкли. В курене что-то передвигали. Слава с трудом удерживался, чтобы не заглянуть внутрь.
— Значит, едем? — оживленно спросил через некоторое время Васька. — Документы в порту достали?
— Достанешь у них, в этом проклятом порту! Как же!.. Другие нашлись, помогли.
— Вы же… вы же сказали, со старым все, — робко проговорил Васька. — Что же вы опять?…
— А ты покричи, покричи! — прошипел Савельев. Скрипнули половицы, и слышно было, как он рывком распахнул дверь. Слава отпрянул за угол куреня и очень вовремя это сделал — в окне показалась голова Савельева.
— Еще одно слово, и убью я тебя! Понял?! Еще хоть слово!.. Не бери тряпок, сказано тебе!
— Что ж, я голый поеду?
— А ты хочешь нагрузиться, как ишак, чтобы всякий приметил: мы в дорогу собрались!
— Чего вы так переполошились! Хорек ведь ничего не знает!
— Болван ты! Хорек Хорьком! Этот капитан с «Труженика моря» кашу заварил! В Новороссийске по приметам меня разыскивал. В доме нашем был.
— Да вы откуда знаете? — с удивлением спросил Васька.
— Знаю, потому что меня самого как жителя Новороссийска стал Иван Тимофеевич допытывать. Не знал я, мол, такого и сякого? От капитана все и идет. Ну, я ему на прощание хорошую свинью подложил — и ему, и деду этому проклятому. Попомнят!
— И у вас невелик умишко, — ехидно проговорил Васька, — своей злобой только себе хуже наделали.
— Не твое дело, — оборвал его Савельев. — Дай чего-нибудь поесть… Да что ты мне хлеб тычешь?! Я сказал, чтоб колбасы купил.
— Купил, да вся вышла. Вас долго не было.
— Сожрал! Куска отцу не оставил. Подонок!.. Куда ты опять тряпье суешь?
— Ну, хоть костюм! — заныл Васька.