Иляна даже голову склонила набок, любуясь необычайным зрелищем.
Лучи заходящего солнца зажгли уцелевшую кое-где позолоту, рассыпали светотени на пестром тряпье, спадавшем с полукруглого купола.
— Словно волшебный шатер! — воскликнул Илийка. — А кони! Если издали смотреть, они совсем как настоящие.
— Тебе тоже нравится! — обрадовалась Иляна.
Михай, пожав плечами, молча пошел к карусели.
Скрещенные доски с углублением посредине еще можно было принять за самолет, но у этих деревянных обрубков только воображение Илийки находило сходство с настоящими конями. А Михай прежде всего видел толстые подпорки у них под квадратным брюхом, свалявшуюся мочалу вместо хвоста и ноги, какие бывают у слонов на картинках.
Однако любителей верховой езды было много и среди взрослых, и среди детей.
— Я хочу покататься на лошади, — повернулась к Илийке Иляна.
— Садись на скамейку, а то еще свалишься, — буркнул Михай.
Но сестра не удостоила его ответом, даже головы не повернула.
— Кататься, наверное, очень приятно, — продолжала она — Кружишься, как будто танцуешь.
Илийка не мог ответить, насколько приятно и интересно вертеться все время по кругу, да еще в одну сторону. По выражению лиц катающихся это трудно было определить. Одни сидели с каменными лицами, точно выподняли какую-то очень нужную и не весьма приятную обязанность, другие весело переговаривались, щелкали семечки, без особого стеснения сплевывая в толпу около карусели.
Любопытные, расположившиеся вокруг вертящейся площадки, отпускали шуточки и давали всевозможные «практические», иногда довольно ехидные советы лихим наездникам.
И над всей этой шумливой толпой, заглушая говор и взрывы смеха, неслись пронзительные звуки польки.
Едва карусель остановилась, как Иляна поспешила занять место. Она крепко ухватилась за пеньковую гриву лошади и блаженно улыбнулась. Но так как зрителей было гораздо больше, чем желающих покататься, а свободных мест сколько угодно, то девочка перешла на самолет, еще через несколько минут она пересела на скамейку и в конце-концов взгромоздилась опять на рыжую ободранную лошадь.
— Не свались со своего рысака! — насмешливо крикнул ей Михай, стараясь скрыть нотки зависти.
Иляне было совсем не страшно. После первого круга, поравнявшись с друзьями, она улыбнулась и помахала им рукой. После второго она уже взглянула на брата серьезно, а когда приблизилась в третий раз, на ее лице не оставалось ни тени удовольствия. Илийке даже показалось, что Иляна побледнела. А карусель вертелась все быстрее и быстрее. Вдруг девочка покачнулась.
— Посмотри! — крикнул Илийка. — С ней что-то неладно.
— Ну, что там еще? — отозвался Михай, но, взглянув на Иляну, заволновался: — Ей и в самом деле плохо… Ой, она упадет… Илийка, она разобьется!.. Что же делать? Иляна! Иляна, держись!
— Голова, наверное, закружилась…
Михай побежал за каруселью вокруг деревянной ограды, натыкаясь на людей, не спуская с сестры испуганных глаз. Илийка бежал за ним. Иляна сидит с внутренней стороны помоста и, если она не удержится на своем скакуне, то упадет туда, где вертятся эти щербатые доски… Ее может раздавить.
— Упадет! Ой, упадет она! — закричал в ужасе Михай и побежал еще быстрей, обгоняя карусель.
Илийка чувствовал, что и у него начинает кружиться голоса. Надо что-то сделать. Спасать Иляну.
— Остановим карусель, — воскликнул он, увидев, как покачнулась Иляна. — Скорее!..
Перепрыгнув ограду, он ухватился за железные прутья скамейки. Его рвануло и потащило вперед. Илийка что было сил уперся в землю. Платформа вздрогнула и пошла медленнее. Мальчик споткнулся о колышки, к которым была прикреплена проволока, тянувшаяся с купола карусели, и упал.
Михай испугался, что платформа изуродует друга.
— Отпусти руку! — закричал он, бросаясь на помощь. Ио Илийка, ухватившись другой рукой за проволоку, уже остановил карусель.
Все это произошло быстро. И только когда мальчики уже были иа платформе, окружающие поняли, что происходит, и поспешили к Иляне.
Ее усадили на скамейке в саду. Кто-то побежал за водой, вокруг охали, шумели.
Глаза Иляны были полузакрыты. Крупные капли пота выступили на лбу и подбородке. Илийка взял ее за руку. Рука была холодная и странно тяжелая. Не поднимая головы со спинки садовой скамейки, девочка взглянула на него и попыталась улыбнуться. Но улыбки не получилось.
— Выпей воды, слышишь, — грубовато сказал Михай и, приподняв голову сестры, поднес стакан к ее пересохшим губам. — Ну пей, тебе говорят. Поможет.