— А я никого не видел, я цветы рвал.
— Цветы? Ну, не говори глупостей Ты не девчонка, чтобы рвать цветы! Расскажи толком, что там у вас произошло. А то Петря Кобыш говорит, что ты направлял рабочих в лес. Верно это?
«Петря Кобыш арестован! — обожгла мысль. — Нет, нет, врет он. Антон сказал: «Им не верь, ничего не говори…»
— Это, наверное, не про меня рассказывали, потому что я не видел никаких рабочих, — начал Илийка недоуменно. — Может, мальчик и не должен рвать цветы, но я их очень люблю. Весной у нас в роще так хорошо…
— И заинтересовался ты природой именно сегодня, в день Первого мая? — Полицейский вытер лысину платком. «На этот раз белый», — подумал мальчик.
— А когда же? Сегодня воскресенье, я свободен. В другие дни надо работать.
— Так что же, по-твоему, Петря Кобыш врет?
— Я не знаю, кто такой Кобыш и зачем ему нужно было все это выдумывать.
— Механика Петрю Кобыша с завода не знаешь? Он ведь часто заходил к твоей сестре Мариоре.
— Нашего механика зовут Кристя Мугур, а не Кобыш. И никакого Петри я у сестры не видел.
— Врешь! — Полицейский с размаху хватил кулаком по столу. — Довольно прикидываться дурачком. Кто тебе поручил сидеть там, у рощи?
— Никто ничего не поручал, — монотонно твердил свое Илийка. — Я уже сказал, что пошел за цветами, а потом двое мужчин скрутили мне руки, втолкнули в грузовик…
Лицо полицейского все больше багровело, на шее вздулась круглая жила. Илийка подумал, что она вот-вот лопнет.
— Мы все знаем: тебя послал туда Кобыш. Верно ведь?
— Я не знаю никакого Кобыша.
— Врешь, он ходил к твоей сестре.
— Я не знаю его.
— Так зачем же ты пошел в лес?
— Я уже сказал: за цветами. Хотел пораньше. Их утром лучше рвать, а если рвешь днем, они быстро вянут.
Полицейский, точно гипнотизируя его, медленно приподнялся.
— Ты врешь, ты все хорошо знаешь, — выдохнул он.
— Я ничего не знаю, — и мысленно добавил: «Индюк».
— Что же, я тебе помогу вспомнить, — очень тихо сказал полицейский. Илийка увидел поднятый кулак, и вдруг комната качнулась перед глазами, и он упал, больно ударившись головой о стену.
— Вспомнил?
Мальчик, шатаясь, поднялся. От боли и обиды слезы выступили на глазах. Никто никогда не бил его так.
Не раз приходилось Илийке драться с мальчишками, и порой ему порядочно доставалось. Но, то совсем другое дело.
— Ничего не знаю, ничего тебе не скажу, индюк!.. — с ненавистью прошептал мальчик.
Кулак мелькнул опять. Не выдержав, Илийка впился зубами в руку полицейского.
— Связать! — кричал тот, зажав рапу платком. — Мы тебя научим вежливости.
Илийке связали руки, ноги и, продев под колени и локти палку, подняли с земли. Тело мальчика закачалось в воздухе. Колени и локти нестерпимо ломило. И вдруг острая боль отдалась в затылке… Полицейский еще и еще раз ударил его палкой по пяткам.
— Ну, как? Нравится? — злорадно спрашивал багровый. — Мы тебе освежим память. Мы тебя сделаем сговорчивее…
Судорога свела руки и ноги Илийки. Он до крови закусил губу. Удары палки отдавались и в затылке, и в висках, и в груди…
«Они и отца, наверное, так… Ничего не скажу ничего…»
— Кто был в лесу? Кого ты видел? — откуда-то издалека доносился голос полицейского. Потом стало тихо и темно.
— Будешь говорить?
Но мальчик уже ничего не слышал…
И вот он снова в камере. Медленно возвращается сознание. Илийка открывает глаза. Над ним склоняется лицо, знакомое и незнакомое одновременно. Отец… «Ты нм ничего не сказал?» Как он пришел? Сквозь стену? Илийка старается разорвать цепкую паутину забытья. Какие глаза у отца — веселые и добрые, как у Петри. И такая же седая прядь волос слева у виска. Его тоже били. «Хорошо, что мы вместе, — шепчет мальчик. — Теперь нам ничего не страшно». Отец тихо отвечает: «Я знал, что ты найдешь меня, сынок…»
Он легко поднимается и отходит в угол комнаты.
Илийка хочет идти за ним, по тело не слушается его… — Отец! Отец!
Собрав все силы, мальчик приподымается — острая боль пронизывает все тело, и опять черно, черно вокруг, только прыгают зеленые точки…
Но вот перед глазами возникло что-то светлое. Потом это светлое стало окном. Мальчик повернулся — боль отдалась в затылке, решетка окна побежала к потолку, за ней поспешила другая. И вот уже вокруг Илийки кружится много-много окон с решетками… И он чувствует, что опять куда-то падает, проваливается…
Мама! Она прижала бы его к себе, положила бы свою прохладную ладонь на лоб… вот так… Илийка с трудом поднял руку и коснулся горячего лба. Стало легче.