— Давайте устроим привал, — предложил Василий, остановившись на лужайке, опоясанной кустами терна и порослью ореха.
В зеленой траве переплетались с медункой розоватые колокольчики, белели чашечки анемонов, и все они: золотые ромашки, колокольчики, анемоны — все смотрели на солнце и дружно поворачивали за ним свои головки.
— Да, здесь хорошо, — подтвердил Михай.
— Берег удобный, купаться — одно удовольствие, — согласился Митря, носком сапога приминая почву у самой воды. Михай уже растянулся на траве.
— Давайте купаться, а то солнце скроется, — предложил Илийка. — А ты, Михай, садись ловить рыбу, обещал же нас ухой накормить.
— А на что я ловить буду? — зевая, отозвался тот. Ему не хотелось подниматься.
— Как на что? Зачем же я казан тащил в такую даль, если ты не взял наживку? Вставай и иди ловить рыбу! — И Василий поднял над головой Михая котелок, будто собираясь надеть ему на голову. Митря сзади подтолкнул его, и Василий, не удержавшись, повалился на Михая.
— Ну, что вы, как маленькие, — солидно проговорил Михай. — Ладно уж, пойду, наловлю вам рыбы.
— А наживка? У тебя ведь наживки нет, — напомнил Илийка.
— Есть. Вот она. — И Михай извлек из кармана коробочку с червями.
— А мы пока будем купаться, — предложил Митря.
Перебрасываясь шутками, они стали раздеваться. Митря никак не мог стащить с себя узкую рубаху. Илийка потянул ее вверх, и когда она, наконец, снялась, увидел на смуглой шее Митри большую родинку. В ту же секунду он вспомнил, что там, в комнате Кобыша, когда он снимал скрипку, рука его коснулась чьей-то шеи с такой же родинкой. Значит, это Митря был там. Наверное, ему Кобыш поручил забрать из комнаты что-то важное. И цирк, и лозунги, и многое другое теперь приобрели новый смысл.
— Что ты так на меня смотришь? — спросил Митря.
— Вспоминаю, как два вора встретились в одном амбаре.
— Не болтай зря, — торопливо перебил его Митря и с разбегу бросился в холодную воду. Илийка последовал за ним.
Михай отошел в сторону и примостился под большим кустом. Не торопясь, разложил удочку и с серьезным видом занялся рыбной ловлей.
Василий, лежа на траве, смотрел, как Илийка и Митря наперегонки устремились к тому берегу. Илийка плыл, как рыба, с головой зарываясь в воду.
Быстрое течение сносило пловцов. Митря некоторое время плыл впереди, но Илийка довольно быстро обогнал его и первым достиг противоположного берега.
— Плывем обратно, Илийка, — скомандовал Митря, поворачивая назад. Илийка поплыл за ним.
Василий с берега следил за пловцами и вдруг испуганно вскрикнул:
— Змея! Змея!
Змея плыла по течению, приподняв над водой голову. Она была недалеко от Илийки.
— Ты прямо к ней плывешь! — закричал Михай, бросив удочки. Он побежал к Илийке вдоль берега. Но тот, к ужасу приятеля, сорвал кувшинку и зацепил ею змею.
— Брось! Брось! — в исступлении вопил Михай.
— Хватай за голову, бросай на берег! — кричал, в свою очередь, Митря.
Илийка в ответ рассмеялся:
— Да разве это змея? Это — уж! Смотрите — уж! — И он поднял над головой руку, вокруг которой кольцами обвилась змея.
— Чем кормить его, кто знает? — спросил Илийка, выбравшись на берег.
— Ужи очень любят молоко, — заметил Василий.
— А где его взять?
— Я попрошу немного у соседки, у нее корова есть, — предложил Михай.
— Ишь, какой толстущий! — Илийка взвесил ужа на ладони.
— Они, эти ужи, иногда подползают к коровам, — продолжал Василий, — и высасывают молоко.
— Ах ты, хитрец, воришка! — смеялся Илийка. — Ну, у нас много не наворуешь.
— Вы мне вашими криками всю рыбу распугали, потом не обижайтесь, если нечего будет варить, — ворчал Михай, возвратившись к своим удочкам. — Лучше б костер развели.
— Это нам проще простого, — отозвался Митря.
И действительно, он умело и быстро развел костер из хвороста, который натаскали Илийка и Василий. Они уселись в кружок, ожидая, пока закипит вода в котелке il Михай наловит рыбы.
— Давайте споем, — неожиданно предложил Митря.
Раньше он иногда подпевал Антону, и сегодня Митре особенно захотелось припомнить песни друга.
Лист зеленый винограда… —
затянул он.
Илийка лежал на траве, глядя в небо, и слушал низкий и очень сильный голос Митри. Казалось, песня стелется над рекой и тает далеко, в лиловой сумеречной дали. Митря пел о зеленых лесах, тучных нивах, бесстрашных гайдуках, е свободе. Василий, сначала тихо, потом все громче стал подпевать. Илийке чудилось, будто над головой шумит густыми ветвями лес, заглушая журчание ручья, звенят переливы птичьих трелей. А он бежит к Днестру, где серебряная гладь окаймлена густой зеленью виноградников, пышными садами.