Разрешив все эти вопросы, мы без труда разрешим и загадку о так называемой распутности прежних времен или низших слоев населения. Прямые намеки и шутки, имеющие объектом своим лишь самую сущность дела и относящиеся поэтому исключительно к технике полового акта, совершенно естественны; это единственное остроумие, которое вообще могло проявлять прежнее время и могут проявлять низшие классы. Стремление же культуры — обогащать и возвышать. Задача эротики — умножить и удлинить пути, ведущие к той же цели: из чисто животного акта сделать деликатнейшее и возвышенное произведение искусства, красоты и наслаждения которого день ото дня становятся все обильнее и увлекательнее. Однако эти обходные пути должны были быть проложены до того, как народы и классы могли устремиться по ним. Тем не менее исторические изыскания показывают, что по мере того, как пути эти прокладывались, одновременно все менее непосредственным становился способ художественного воплощения эротического элемента. Это и должно служить ключом к оценке каждой эпохи в отдельности.
Наказание за супружескую неверность.
Анонимная гравюра на дереве нюрнбергского мастера. XVI в.
Из вышеизложенного вытекает еще одно: при всяком историческом исследовании необходимо как можно более осторожно обращаться со словом «безнравственный». Явление, измеряемое масштабом современности, может быть чрезвычайно безнравственным, развратным и бесстыдным, между тем как, рассматриваемое при свете своего времени, оно отнюдь не превышает того, что по законам нашей общественной нравственности считается вполне дозволенным. С другой стороны, какая-нибудь эпоха или класс могут показаться внешне в высшей степени моральными, на самом же деле они развратны и испорчены до крайних пределов. Каждую эпоху нужно измерять поэтому ее же масштабом. Познакомиться с различными масштабами, научиться правильно их применять — это и составляет задачу истории нравов. Исторические документы, собранные в предлагаемой книге, несомненно, способствуют в значительной мере этой задаче, так как они иллюстрируют то, что прежние эпохи считали вполне допустимым в области эротики, а не только то, что считается дозволенным современными законами общественной нравственности. А это и представляется для нас наиболее существенным.
Часть первая
Эротический элемент в серьезном искусстве
Естественная история искусства
С середины прошлого столетия все науки претерпели поистине исполинское развитие. Но, быть может, именно поэтому перед взглядом историка культуры, направленным на внутреннюю сущность вещей и на познание закономерности всего сущего, открывается в настоящее время еще больше неразрешенных научных проблем, чем когда бы то ни было. Именно поэтому. Ибо именно благодаря колоссальному развитию наука повела к необходимости коренного преобразования всего мировоззрения; всюду, куда только ни обращаешь взгляд, перед нами встает эта необходимость основательного пересмотра положений, которые считались до сих пор общепризнанными и потому справедливыми.
Повозка Бахуса. Итальянская гравюра.
Это относится прежде всего к историческим наукам. Все виды и все отделы истории были до сих пор в большей или меньшей степени апологетикой, и притом как в положительном, так и в отрицательном. Все социальные явления признавались данными величинами и прежде всего вечным и по существу своему неизменным порядком вещей, в котором в крайнем случае можно подметить лишь эстетические недостатки. Правда, по отношению к такому мировоззрению нельзя говорить даже о tempi passati (прошедшие времена. — Ред.).
Пьяный Ной и его сыновья. Гравюра на дереве.
Если естествознание на основании познания законов развития уже давно дошло до признания того, что все живые организмы претерпевают непрестанное развитие ко все более высоким формам, то общественные науки не хотят считаться с такой логикой. Если они и не решаются прямо отрицать, что внутри социальных и политических форм организации человеческого общества совершается такой же процесс, то во всяком случае упорно отрицают логику дальнейшего развития в сторону совершенно новых и высших общественных форм. Несомненно, что в большинстве случаев это делается по недостатку научной глубины; однако, с другой стороны, несомненно и то, что здесь всегда немаловажную роль играют и правильно понимаемые собственные интересы: каждое господствующее состояние претендует ради сохранности своего существования на признание его конечной точкой развития. Если, несмотря на это, нельзя было устранить того факта, что и сюда неприложим принцип «до сих пор и ни шагу дальше», то все же в результате мы видим, что во всех областях, соприкасающихся с исторической наукой, все еще преобладает отсутствие самой примитивной логики. Все это в полной мере относится и к тому отделу истории, одну сторону которой мы намереваемся здесь раскрыть, к искусству и к истории его.