Скользнув по спортивному минизалу быстрым цепким взглядом и не найдя ничего подозрительного, проректор удалился, предупредив нас о внимательности и осторожности во время тренировочного процесса.
Наконец, я пришел в себя, и тренировка продолжилась. Но не долго. В зал вошел один из наших спортсменов Роман, но вместо того, чтобы переодеться и приступить к работе с тяжестями, он поставил на скамейку большую спортивную сумку, с которой обычно приходил тренироваться, и вместо соответствующей одежды достал оттуда бутылку водки, хлеб, консервы, колбасу.
Мы бросили штанги и гантели и молча смотрели за тем, как он взял нож и принялся нарезать на куски колбасу, а затем хлеб. В середине этого занятия он обернулся к нам с радостным лицом и торжественно сообщил, что у него сегодня родилась дочь.
Тут наше оцепенение вперемешку с недоумением прошли, и мы принялись поздравлять своего коллегу по спортивному цеху. Мы сразу поняли, что наша тренировка окончилась, и такое важное событие просто необходимо отметить. Вскоре шумные поздравления утихли, послышался стеклянный звон доставаемых из сумки маленьких рюмочек. Роман с хрустом свернул крышку с бутылочного горлышка и под эхо разливающейся в рюмках жидкости, отдающееся от стен и углов замкнутого пространства, разлил водку в прозрачные однотипные простенькие емкости.
Вместе с Романом нас было пятеро. Кто-то из наших закрыл входную дверь тренажерного зала на шпингалет, дабы оградиться от непрошенных гостей. Мы взяли рюмочки, дружно чокнулись, пожелали Роману всего самого наилучшего и выпили. Одну рюмку за другой под тосты, соответствующие случаю, мы прикончили сначала одну бутылку водки, потом из сумки появилась вторая. Выпили и ее. Потом третью.
В результате посиделок тренировка закончилась таким накачиванием спиртным, что спортсмены с трудом добрались до своих квартир или комнат, если кто жил в общежитии. Тот день запомнился мне на всю жизнь.
Вороша в памяти те события, я посматривал в окно, любуясь природой, а заодно контролируя приезд толстосума.
Бросив железки и минуя душ, я направился прямиком в бассейн. Оставшись в плавках, я нырнул в него щучкой и какое-то время парил над самым дном, наслаждаясь обволакивающей прохладой. Потом вынырнул и несколько раз проплыл от бортика до бортика туда и обратно, после чего вышел по лесенке из бассейна, вытерся и отправился в свою полюбившуюся комнату с камином, чтобы одеться и ждать своего недруга. Именно там я и планировал поквитаться с ним.
В комнате было слегка прохладно, поэтому я разжег огонь в камине. Под треск горящего дерева я поначалу одел черный костюм с белой рубашкой и галстуком, но потом передумал, рассудив, что для встречи негодяя сойдет домашний халат. Своим появлением в халате и тапочках я хотел унизить его, встретить его, словно хозяин слугу. Поэтому я одел легкий шелковый черный халат.
- Юалл, как настроение, - весело спросил я существо другого мира.
- У кого? – спросил голос в моей голове.
- Хорошая шутка! – усмехнулся я.
Про человеческие эмоции Юалл осведомлен, но сам их никогда не испытывал. Получаемое им тело не наделялось такими возможностями.
- Сейчас мы дяденьку проучим, - утвердительно сообщил я Юаллу. Молчанием тот подтвердил свое согласие.
- Он подъезжает. Охрана открывает ворота, - мысленно сказал Юалл.
- Отлично, - воскликнул я и брелком позвал управляющего.
Когда управляющий прибыл, я сказал ему, чтобы тот проводил своего хозяина в эту комнату.
Сам я сел в кресло у камина, вытянул к нему ноги в тапочках и грел их. Я чувствовал, что древнее существо – мой защитник и сообщник – стоит сбоку от меня у камина. Ожидая Краснова, я злился, но старался препятствовать своей злобе и ненависти, сохранять спокойствие.
На стене между камином и углом комнаты висела картина, на которой изображалась охота каких-то европейских вельмож, по виду похожих на людей, проживавших примерно в восемнадцатом веке. Впереди неслась царственная особа – эдакий нарядный мужчина средних лет - на белом коне в роскошных одеждах. На боку у него прицеплено холодное оружие вроде шпаги, в согнутой правой руке он держит пистоль той эпохи. За ним скачут на черных и серых лошадях люди его свиты, тоже вооруженные. Все они галопом несутся по полю, окруженному лесом. Впереди они видят какую-то дичь, но она на картине не видна, ее присутствие подразумевается. Картина написана хорошо, стилизована под старину, но вполне может быть, что это оригинал, а не новодел. Я всегда был против того, чтобы классические картины были доступны для обозрения только отдельным личностям, а не широкой общественности. Разве шедевр создан для того, чтобы какой-нибудь толстосум в одиночестве глядел на него и тешил себя тем, что вот какой он особенный, ведь только ему доступно лицезреть это старинное полотно. Причем этот человек может вовсе не восхищаться особенностями картины, у него в голове лишь денежные знаки, которые он затратил на приобретение этой художественной жемчужины, и именно этим он будет походя хвастаться перед своими редкими друзьями, демонстрируя им, чем он обладает. Идет он с дружком или дружками по своему особняку и показывает - вот древняя китайская ваза, а вот японская миниатюрная скульптура – нэцкэ, а вот, смотрите, - картина восемнадцатого века, она, между прочим, стоит двести тысяч долларов. При мысли о таких людях я испытывал брезгливость.