Сейчас Краснов очень похоже вращал глазами, упорно избегая встретиться со мной взглядом. К тому же луч солнца через окно попадал ему прямо в лицо, отчего он еще и щурился, но кресло не передвигал, стеснялся, наверное.
- Олег Сергеевич, как у вас тут дела? Все ли хорошо? Всем ли вы довольны? – щуря от солнца глаза, спросил глава города.
- Да все в порядке, Сергей Сергеевич, - ответил я, а помедлив, добавил, - только вот дом слегка напоминает проходной двор. Шастают по ночам некоторые, спать мешают.
Хозяин дворца опять скользнул глазами по незнакомцу у стены.
- Это вы о чем? – спросил он меня, а потом, переведя взгляд на управляющего, с недовольным удивлением обратился к нему, - что происходит здесь? Почему Олег Сергеевич не доволен?
- Давайте, уж я скажу, - не дал ответить я управляющему. – Этой ночью, пока я спал, на меня напали четверо неизвестных, одетых в черное, как ниндзи, притащили меня в бассейн и пытались утопить. Я даже больше вам скажу, мне известно, что главные действующие лица, за исключением тех, кого уже нет среди нас, присутствуют сейчас в этом зале. Один из них не простил мне обиды, причиненной в рабочем кабинете губернатора, и приказал меня отправить на тот свет, а другой все организовал. А вот тот человек в пальто, застегнутом на все пуговицы, скорее всего, ваш подручный. Управляющий, насколько я понимаю, тоже в теме. Команда в сборе.
Я замолчал и стал изучать реакцию присутствующих. Они, переглядываясь, молчали. Краснов, не смотря на попытку имитировать спокойствие, изменился в лице, на котором явственно обозначилось ошеломление. Где-то в его черепной коробке начались тяжелые мыслительные процессы, целью которых было выкрутиться из создавшейся ситуации.
- Ну и воображение у вас, Олег Сергеевич, - вяло улыбнулся он.
- Да, вы правы, - ответил я, - с воображением у меня, действительно, все в порядке. Но только оно здесь не причем. Я сейчас высказал вам то, в чем не сомневаюсь, более того, я это доподлинно знаю. Но меня волнует другой вопрос.
- Какой же? – после паузы спросил Краснов, продолжая щуриться на солнце.
- Собственно, он один. Что мне с вами теперь делать?
- Ну, знаете ли, - сделал обиженно-недовольное лицо Петр Алексеевич. – То, что вы сказали и, главное, каким тоном, звучит обидно и даже оскорбительно. Я ведь к вам с большой и открытой душой. А вы напридумывали всякого. Я создал все условия, о которых мы договорились. Что еще вам потребовалось бы – вам стоило сказать, и, пожалуйста, как на блюдечке…