Мы приехали в небольшой дом, и пока рядом была представительница опеки, всё вроде было хорошо. Они показали ей условия, что это временное жильё, и рядом, в метрах десяти, они строят новый дом. От дома там, конечно, была только расчищенная площадка, и выставленная опалубка под фундамент. Она поинтересовалась, где их ещё один опекаемый, на что они ответили, что он в городе, в гостях у их дочери, и на днях вернётся домой.
Когда представительница уехала, меня сразу же отвели в небольшой подвал, где на цепи сидел мальчик, которому было 10 лет. Лицо его было всё в синяках, на шеи следы от удушья. Одежда вся рваная, грязная, со следами свежей крови.
Мне кинули матрас и тонюсенькое одеяло, на ногу одели цепь.
- Слушай, малой, ты будешь делать всё, что мы скажем. Любая провинность карается твоим здоровьем. Ты меня понял?
- ...(молча кивнул головой)
- Значит, сейчас, спать. Сегодня мы с женой замотались из-за тебя. Утром в 6 часов подъём и работать, как "папа Карло". Ах, да, похлёбки вам сегодня не видать. Маме некогда. Всё, бай, детишки!
- Тебя как зовут? (спросил я)
- Максим.
- Максим, а почему ты так выглядишь? Откуда у тебя синяки на лице и шеи? Меня, кстати, Лёшей зовут.
- Ты скоро будешь также выглядеть. Они бьют просто так, я работаю целыми днями, стараюсь, а они всё равно бьют... Им нравится бить и издеваться.
- А сколько ты уже здесь находишься? (с недоумением спрашиваю его)
- Я уже не помню, год или два. Я начинаю всё забывать, что было раньше. Я даже не помню вкуса конфет, ах, сейчас бы конфетку...
- Вот, держи, я как раз в столовой ещё днём стащил.
- Ммм. Спасибо! (жадно стал жевать, пуская слюну со рта)
- А сбежать не пытался?
- Пытался. Потом неделю был без еды, одеяла и матраса. Ещё и побили сильно.
Всё, Лёша, давай спать. Утром поднимут и пойдём работать. Нужно набраться сил. Спокойной ночи.
- Спокойной. (Ответил я)
С утра к нам зашёл мужчина. Принёс похлёбку (ужасней я ничего не пробовал), где была просто солёная вода и хлеб. Ну, иногда, в похлёбке ещё лук приглядывался.
Отцепил нам кандалы, и сказал, что через 5 минут ждёт нас наверху.
Когда мы поднялись, дал нам 2 лопаты, тележку и ёмкость для замешивания цемента.
- За сегодня, чтобы залили фундамент. Вот под эти крайние доски. А уровень я уж как-нибудь сам, а то напортачите всё мне здесь.
- Цемент лежит в чулане. Камень для бута... Как тебя там? Толи Серёжа, толи Вася натаскал.
- Максим!
- Да мне пофиг, как там вас. Вы мне нужны только для работы. А если ещё откроешь свою пасть, я за себя не отвечаю!
- Так что, всё готово. К вечеру приду принимать, и ни дай Боже, вам не успеть. Пеняйте на себя. И не вздумайте убежать, мы за вами следим. Здесь место гиблое, и никого здесь не встретить, кроме бродячих собак, которые вас же и разорвут на кусочки. (Ушёл в дом)
- Ну что, Максим, мы ведь не успеем ничего сделать. Я не знаю, как это всё делать...
- Они всегда говорят, чтобы я сделал невозможное. Я никогда не успеваю. Отсюда и синяки... Еще и не кормят ни фига.
Весь день мы работали как проклятые. Больше 30 мешков цемента израсходовали. Под вечер отнималось все, особенно руки и спина: от таскания мешков, камней и раствора. Еще очень хотелось кушать, с самого утра... Ведь то, чем нас накормили утром, таким даже собак не кормят. Насчет обеда, Максим сказал сразу, не рассчитывать. По этому в животе бурлила одна вода и пару ягодок Виктории, которая росла неподалеку от стройки.
Время подходило уже к 9 часам вечера, и мы не успели сделать даже половины. Видно было, как Максим сильно переживал по этому поводу, тряслись руки, и постоянно повторял:
- Скоро придут, а мы не успели. (жалостным голосом)
- Максим, мы что-нибудь придумаем.
- Ничего мы не сможем. Я тут уже больше года, и мне кажется, я всегда буду здесь. Это очень плохие люди. Они заставляют нас работать, еще и деньги за нас получают... Когда они придут, беги и падай на колени, и проси прощенье. Так они тебя может, не сильно побьют.
И когда пришли опекуны, Максим так и сделал. Подбежал и упал на колени, стал просить прощенье, что не успели сделать. Только это нисколько не спасло. Он следом же получил несколько ударов 47-го размера ботинок и упал, лежа на бок, сгруппировавшись и обхватив свою голову руками. А этот изверг продолжал его избивать.