Всматриваясь в горизонт, я заметила свет вдалеке. Это в десятках километров от Витрума. Как будто город. В остальном на территории красной пустыни были заметны лишь единицы одиноких одноэтажных построек за границами военной базы. Возможно, они заброшены, либо это домики местных жителей.
Через пару часов одинокого пребывания в боксе, я решила выйти за его пределы и познакомиться с жизнью Витрума. Посмотрела на дверь, запомнила номер, проговорив вслух, — Пятьсот тридцать три. Не забудь, Эмбер.
И в этот раз подходить к перилам на этаже я не стала, а в лифте со мной спускались двое мужчин, оба военные. Зашли на десятом этаже, не поздоровались в ответ и странно косились в мою сторону. Стало как-то не по себе. Только на выходе один из них с усмешкой отметил вслух, — Порядочные жены командующих с незнакомыми мужчинами в лифтах не катаются.
Я одарила военных недобрым взглядом. Вот еще! С какой стати мне выбирать с кем спуститься на одном лифте? Они вошли в кабину, а я должна была выйти? Мне хотелось ответить им колкостью, но от растерянности, слов не нашлось.
— Пропуска сдаем и отмечайтесь, — громко обратился к двум наглецам высокий охранник у дверей Витрума.
— Посмотри, какая секретность, — рассмеялся тот, что помоложе, — Из этого саркофага без снимка сетчатки не выйдешь.
— Быстрее, молодые люди, вы находитесь на особо охраняемом объекте!
Они засуетились по карманам, а я прошла мимо, приложив руку к устройству. Оба смерили меня недовольным взглядом, оставаясь позади. Так случилось мое первое знакомство с солдатами, о которых Андарион говорил правду. И за короткое мгновение, на уровне молчания, я почувствовала себя не только отомщенной, но и особенной.
— Эмбер?
Знакомый голос окликнул меня. Я обернулась, увидев Анну с дочкой на руках.
— Поверить не могу? Разве так бывает?
— Вот уж точно! Повезло, что ты тут! — женщина подошла ко мне вплотную и крепко обняла одной рукой. Затем отвела глаза, отстранившись, — Пройдемся?
— А где второй малыш?
— Милая, идем в сторонку. Не будем болтать на проходе. Я тебе все расскажу, — Анна выглядела тревожной, — Я рада тебя видеть, Эмбер.
Случилось что-то плохое. Темные круги под глазами и уставший вид женщины плохо маскировали попытки быть дружелюбной.
Мы повернули направо, в сторону зоны отдыха и детских площадок. На улице было очень шумно. Со стороны базы доносились звуки машин и голоса солдат на построении. Я то и дело косилась в сторону прозрачного ограждения, но искаженное стекло мешало рассмотреть, что происходит за пределами элитной жилой зоны.
Детская площадка тоже сильно гудела. Детки радостно носились, катались на горке и качелях, а мамочки обсуждали друг с другом насущные проблемы. Похоже я вышла в час пик. Всем хочется немного отдохнуть вне боксов, особенно после тяжелого переезда.
И в этой суете на меня и Анну никто не обращал внимания. В шуме мы могли «спрятаться».
— Иди поиграй, — подруга отпустила Диану и та побежала с синим ведерком к песочнице. На девочке было надето яркое желтое платье. Она успела его запачкать, упав на попу, но нисколько не расстроилась.
— Присядем в сторонке? — предложила подруга, — Знаю, всем плевать, но лучше быть осторожными.
В сторонке это ближе к ограждению. В самый угол к двум деревьям неизвестного мне сорта, растущим в больших горшках при искусственном освещении.
— Что случилось? — я опустилась на стеклянную поверхность лавочки. Оказалось очень удобно. Изгиб к спинке анатомически подходил под тело человека. Будто форма до миллиметра высчитана лучшим мебельщиком Пустоши.
— Да сущий ад творится с первого дня, как мы сюда приехали! — Анна потерла нос, справляясь с эмоциями, — У Томаса второй день лихорадка. Он весь в крапивнице. Слабеет день ото дня. Я понятия не имею, что это за болезнь. Уже все перепробовала, ничего не помогает. В Пустоши мы впервые, Эмбер. Это может быть реакция на воздух или местную воду. Я вся извелась от страха за его жизнь.
— Сочувствую. Это ужасно, - я коснулась руки подруги, - Ты была у лекарей?
— Да. Томаса забрали в местный медицинский блок. Чтоб его! – Анна ругнулась в кулак, — Он общий, не ориентирован на детей. Это формальная клиника. Знаешь, чисто прививки поставить, горлышко посмотреть. Там всего пять палат, одна из которых занята роженицами. А оборудования ноль. Так что хоть он и под присмотром лекарей, но они мало чем могут помочь мальчику…
— Что говорят?
— Да ничего не говорят. Пока разрешают приходить к Томми дважды в день. Вот навещаю, кашки приношу. Он у меня тепличный мальчик.
— И как его состояние?
— Слабенький, бледный, почти все время спит… Томасу необходимы ингаляции специальным порошком и антигистаминные уколы. Я знаю, что брать, есть рецепт. Нужно запросить в Андарионе, ждать одобрения, а потом довоз… Это немыслимо.