Но всё равно местечко было живописное.
День клонился к вечеру, и июньское солнце уже не стремилось изжарить нашу грешную землю. Оно светило нежно и мягко грело.
Семпай стоял под деревом, заложив руки за спину и мечтательно глядя вдаль. Даже издали он казался таким прекрасным, что я невольно замер на полпути и залюбовался.
У меня было хорошее зрение, однако на таком расстоянии я не мог различить деталей, таких, как пряди его мягких волос, шевелившихся на ветру, или выражение его чудесных глаз.
Таро был средоточием всего для меня. Как я только мог помыслить о том, чтобы сдаться? Ни для кого из Айши такого слова существовать не должно, и я не стану исключением.
Тряхнув головой, я бодро направился вперёд и буквально взбежал на холм. При виде меня Таро удивлённо поднял брови и вымолвил:
– Аято? Э-э-э… Прости, но я жду здесь кое-кого.
– Уже нет, – я улыбнулся. – Это было моё письмо, Таро.
Семпай ахнул и отступил на шаг назад.
– То есть как… Твоё? – срывающимся голосом спросил он.
– Я написал его, – просто объяснил я. – Я люблю тебя, мой Таро. Люблю давно и искренне и готов положить свою жизнь, только лишь бы твоя сложилась благополучно.
– Э-э-э… – мой любимый беспомощно огляделся. – Я даже не знаю, что и…
– Моё отношение к тебе идёт от души, – твёрдо постановил я. – Если ты боишься общественного осуждения, то не стоит: мы сможем грамотно пустить пыль в глаза. Тебя пугает физиологическая сторона вопроса? Не надо: я буду ждать столько, сколько потребуется, пока ты не будешь готов.
Я сделал шаг вперёд. Семпай инстинктивно отступил и прижался спиной к сакуре. Он смотрел на меня снизу вверх и выглядел так нежно, так мило, что мне хотелось приникнуть жадным поцелуем к его губам и забыть про всё на свете.
Но нет: нужный момент ещё не настал.
– Разве я не доказал, что отношусь к тебе искренне? – продолжил я, мягко касаясь плеча Таро. – Я готов помогать тебе во всём и оберегать от жизненных невзгод, а взамен прошу лишь дать мне шанс и позволить проявить свои чувства пусть не в открытую, но хотя бы наедине.
Таро закусил губу и посмотрел в сторону.
– Аято, я не знаю… – тихо протянул он. – Ты парень, и я… Даже не могу подобрать слов.
– Напуган? Смущён? Растерян? – я нежно сжал его плечо пальцами. – Я понимаю, что всё это слишком внезапно, но моя любовь так сильна, что я не могу больше держать её в себе. Просто дай мне шанс, хорошо? Обещаю, что ты об этом не пожалеешь.
Семпай посмотрел на меня как-то затравленно и жалобно, и это заставило меня отступить на шаг назад.
Что это? Всё пропало? Я слишком сильно рискнул? Пошел ва-банк и проиграл всё?
Нет. Нет. Нет.
Таро потупился, потом прочистил горло и поднял голову. По выражению его лица я понял, что меня ждал мягкий отказ.
Только не это!
Я почувствовал, как мой мир потихоньку начал рушиться. Без семпая всё теряло смысл, и моё существование – в том числе.
Нет! Нет! Нет!
– Эй!
Мы с Таро синхронно повернулись в сторону источника звука. Это оказался Фред Джонс, бежавший к нам, кричавший что-то и размахивавший руками.
Словно в прострации я наблюдал за тем, как американец приблизился к нам и, уперев руки в колени, часто задышал.
– Ямада, чёртов придурок, – хрипло вымолвил янки, не до конца восстановив дыхание. – Ты хотя бы понимаешь, какое счастье тебе подвалило?! Для тебя раскрываются все блага мира, а ты находишь себя вправе отказывать?
– Но… Но… – семпай покосился на меня. – Я не уверен, что… То есть… Я не предпочитаю свой пол…
– Да плевать на это! – Фред сжал кулаки и угрожающе двинулся на Таро. – Ты, кусок гнилого дерьма, даже не представляешь себе, что я готов сделать, чтобы оказаться сейчас на твоём месте! Я бы с радостью убил – слышишь?! Я бы убил, если бы это гарантировало мне любовь Аято.
Американец вдруг резко остановился, потряс головой и горестно вздохнул. Таро пристально следил за ним, приоткрыв рот.
– Но это прекрасное чувство целиком и полностью отдано тебе, шмоток белой курятины! – выплюнул Джонс сквозь стиснутые зубы. – Только ты безраздельно царишь в сердце лучшего из всех людей на свете. И почему ты считаешь себя вправе отказывать человеку, который оказался настолько смел, что вывернул перед тобой душу?
Семпай бросил взгляд на меня, а потом посмотрел на свои руки.
– Ты говоришь, что не по мальчикам, – продолжил Фред, ударив кулаком о вековой ствол дерева. – А я утверждаю, что не верю тебе. Попробуй, дай Аято шанс, слышишь? Я… Я помогу вам.
Таро взглянул на американца, потом на меня. Так прошло несколько ужасных, томительных секунд.
Наконец, семпай несмело улыбнулся и протянул ко мне руки.
– Аято, – вымолвил он, и от звука этого прекрасного голоса моё сердце затрепетало, как бабочка в сачке. – Ты столько сделал для меня и всей моей семьи, что я просто не могу всё это игнорировать. Я не уверен, что мне нравятся парни, потому что такого опыта у меня не было, но если ты предлагаешь попробовать, то я отвечу согласием, потому что тебе я доверяю на сто процентов.
Услышав это, я стоял в ступоре добрых секунд двадцать.
Что он сказал? Доверяет? Попробовать? Согласие?
И тут осознание произошедшего нахлынуло на меня с силой цунами.
Резко бросившись вперёд, я крепко обнял Таро, страстно шепча ему на ухо слова любви.
– Нам придётся скрывать наши отношения, – вымолвил я, с сожалением отстраняясь. – Но я обещаю, что ты не пожалеешь о своём выборе.
– Точно не пожалею, – семпай сжал мои пальцы в своих. – А теперь мне надо немного поразмыслить надо всем этим в одиночестве. До встречи завтра, Аято. Я предлагаю тогда сходить куда-нибудь вдвоём и обсудить, кто мы друг другу теперь.
Я улыбнулся и склонил голову в знак согласия. Таро кивнул и, помахав рукой, направился прочь, к зданию школы. А я так и остался стоять на холме, завороженно глядя вслед своему любимому человеку, который теперь знал о моих чувствах и даже, быть может, когда-нибудь ответит на них.
Невозможно было переварить всё то, что произошло здесь на протяжении последних десяти минут. Моя жизнь внезапно окрасилась яркими цветами, как в комиксах; даже окружающий пейзаж стал чётче.
Фред вздохнул, и я, вздрогнув от этого звука, медленно повернулся к нему. На волне экстаза от признания я совсем забыл о нём, а ведь, честно говоря, именно благодаря ему я находился теперь на вершине счастья.
Американец стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди и гордо подняв голову. Лучи солнца путались в его белокурых волосах, а взгляд твёрдостью вполне мог посоперничать с алмазом.
– А вот и романтическая история, – вымолвил Джонс, неотрывно глядя на меня.
– Верно, – я улыбнулся. – Спасибо за помощь. Я бы не справился без тебя.
– Не благодари, – Фред сморщил нос. – Ты сказал этой человекообразной амёбе, что будешь ждать, пока он не почувствует себя готовым. Так вот, Аято, я готов двадцать четыре часа в сутки и вскорости – не сегодня, потому что ты всё ещё в шоке, и не завтра, потому что у тебя планируется тихий вечер в компании самого скучного человека на земле, – но скоро, слышишь? Возможно, на следующей неделе я покажу тебе, как готов. И уверяю: тебе понравится, ведь иначе быть не может.
– Что ж, не смею возражать, – пожал плечами я. – В конце концов, я перед тобой в долгу.
– Не из-за этого, – помотал головой американец. – Не только ты сегодня признавался под этой чёртовой сакурой.
И Фред, подойдя ко мне, обнял меня за поясницу и поцеловал. Быстро оценив обстановку и поняв, что нас никому не видно, я решил подыграть и запустил пальцы ему в волосы.
Июньское солнце, просачиваясь сквозь ветви векового дерева, заливало расплавленным золотом всё вокруг, а где-то вдали шумела железная дорога…