Неожиданный поворот. Даже не нашла, что ответить, поэтому загадочно промолчав, сделала ещё один шаг назад, стараясь не поворачиваться спиной к набору юного некроманта на полу.
– Я хочу, – радостно продолжил мальчик. – Чтобы вы убили Грелод Добрую!
– Чего? Кого? Убила?! – мало мне потрясений за последние трое суток, теперь ещё и в ряды Темного Братства записали.
– Это хозяйка приюта в Рифтене, она меня била и она совсем не добрая! – искренне жаловался Авентус. – Скорее наоборот! Карга! Старая мерзкая ворожея! Она всех детей там обижала, плохо кормила! Я хочу, чтобы вы её убили!
– Малыш, ты ничего не путаешь? Ты заказываешь убийство человека?! У меня?!
– Никогда ещё я не был так уверен! Эта ужасная женщина заслуживает смерти! Меня послали после смерти мамы в этот дурацкий приют! Благородный! Но там было ужасно и всё из-за неё! Я убежал и ни за что не вернусь, пока там эта ведьма! – всё ещё не повышая тона, говорил Авентус.
– Хм… Да, конечно, – кивнула я, предпринимая очередную попытку тактического отступления. – Убить злую тётку! Само собой. Я… Это… С тобой свяжусь. Приятных снов!..
– Стойте! Я слышал, что вы берёте плату за дела. У меня мало денег, но есть фамильное столовое серебро.
Мальчик подбежал к одному из сундуков, открыл его и выудил блестящее серебряное блюдо.
– Это подойдёт в качестве залога? – он показал посуду.
– Я не знаю, – взять блюдо значит согласиться? Или как это работает?
– Контракт должен быть скреплён, так? – Авентус буквально впихнул мне в руки серебро, после чего я опрометью бросилась бежать.
Стрелой вылетев из проклятого дома, я едва не споткнулась о сидящую на лестнице Софи. Свежий морозный воздух Виндхельма показался таким сладким и приятным, что голова, наконец, прояснилась.
Стоя на улице города, где меня, вероятно, разыскивают стражники, с чужим фамильным серебром в руках, я поняла, что теперь перспектива попасть в тюрьму стала более чем реальной. Выкинуть драгоценное блюдо не повернулась рука – само собой, убивать бабку из Рифтена в планы не входило, но пустой кошелёк гораздо тягостнее полного, поэтому плата мальчика якобы Темному Братству быстро перекочевала в рюкзак.
О таинственной секте ассасинов я знала только то, что рассказывали сплетники. Время от времени по Бруме пролетали слухи, о том, что кого-то заказали или наоборот уличили в сотворении Чёрного Таинства. Было ясно как день – иметь что-то общее с подобными людьми слишком опасно. Не говоря уже о том, что убийства для них – хлеб насущный.
Стараясь сохранить остатки спокойствия, я побежала назад в доки, чтобы спасти Эрандура. Если, конечно, ещё не поздно его спасать.
***
До аргонианского общежития я добралась без проблем, стражники у ворот ничего не спросили, просто выпустили в порт.
Теперь, когда все аргониане собрались на ужин за длинным столом, Бегущая-по-Траве была занята хлопотами по кухне. Когда я вошла, она только мельком посмотрела на меня и продолжила разливать своим сородичам рыбную похлёбку по мискам.
Некоторые из ящеров недоверчиво на меня взглянули, но против не высказались.
– Всё в порядке, – утешил их изумрудно-зелёный аргонианин с перьями на голове. – Это наша гостья.
Бегущая-по-Траве, закончив подавать ужин, заперла дверь сразу на два засова, а я, отыскав в рюкзаке противоядие, присела рядом со жрецом, которому на лоб положили мокрую прохладную ткань.
Успела! И уже это давало призрачную надежду на то, что рано или поздно всё будет хорошо.
Аргонианка подошла к нашему углу и устроилась рядом, пока я поила Эрандура зельем, придерживая его голову.
– Тебя долго не было, – произнесла Бегущая.
– Задержалась в пути, – убедившись, что данмер проглотил противоядие, стащила с его лба тряпку и заметила странный золотой блеск в гриве спутанных волос.
– Что-то случилось? – аргонианка беспокоилась, но я не ответила ей, подобрав со спальника жреца проклятый септим. Он был тёплый, почти горячий, словно впитавший в себя огонь лихорадки. Я провела пальцем по аверсу с профилем Тайбера Септима, и, уставившись на монету как завороженная, прочла надпись на решке: «Империя есть закон, закон – священен». Это был тот самый септим. Я-то думала, что потеряла его, но он, как по волшебству, вернулся назад, и меня забила дрожь.
– Джулия, – Бегущая слегка потрясла меня за плечо. – Ты меня слышишь?
– Угу, – кивнув, я никак не могла оторвать взгляд от монеты. – Ничего не случилось.
– Ты выглядишь напуганной, – заметила аргонианка.
– Да, – решив спрятать септим в кошель, улыбнулась Бегущей и полезла в рюкзак за блюдом. Надо отплатить за гостеприимство, иначе нельзя.
– Мне тут кое-что досталось, – нервно посмеиваясь, невнятно поведала своей спасительнице историю Авентуса.
Аргонианка приняла серебро и внимательно рассмотрела его.
– Даже если ты не лжёшь, и действительно не украла эту вещь, я не могу принять такой подарок, – она указала на потёртую гравировку с фамилией «Аретино». – В городе его не получится продать, а если норды обнаружат у нас эту вещь, то здесь попросту перебьют всех.
Пришлось вернуть блюдо в рюкзак и мрачно спросить:
– И что мне теперь с ним делать?
Печально вдруг осознать, что, в отличие от аргониан, у меня нет даже собственного стола, куда можно было бы поставить это блюдо.
Бегущая-по-Траве опустила голову, словно в глубоких раздумьях, и прошипела:
– Не знаю точно, надо спросить у мужа… Если ты хочешь продать это серебро, то тебе придётся подождать.
– Чего подождать? – напряглась я.
– Каджитов.
========== Глава двадцать восьмая. Котики и наркотики ==========
Ледяной зал пещеры наполнился шорохами. Из лилового мрака выползли тысячи маленьких блестящих корусов. Насекомые падали из нор с потолка, вылезали из стен, испещрённых червоточинами подобно трухлявой древесине и, прогрызая жвалами камни, выкапывались из пола. Их усики и лапки тянулись ко мне, но я не могла шевельнуться, превратившись в ледяной сталагмит. Вдали дрожали неясные огни, оранжевые отсветы отражались на моих зеркальных гранях, а корусы продолжали окружать плотным кольцом. Пол скоро обратился копошащейся массой насекомых, они касались меня острыми лапками и по корке льда молниями бежали бесчисленные трещины.
Когда дышать стало невыносимо, а ужас ослепил меня непроглядной чернотой, я проснулась и резко села на спальнике, пытаясь сбросить вездесущих мелких тварей.
Их не существовало, но чтобы осознать это, потребовалось некоторое время.
В аргонианском блоке все спали, пахло варёной рыбой, оставшейся от ужина, а угли тлеющего очага тускло освещали кухню и вертел. Я увидела только силуэт стола. Впервые после возвращения из пещеры ощутила лютый голод – ослабевшее тело требовало еды.
Вдруг краем глаза выхватила во тьме блеск рубиновых глаз и вздрогнула.
– Эрандур? – откинув шкуру, которой укрывалась, подползла к жрецу.
– Где мы? – его голос прозвучал хриплым шёпотом.
– В Виндхельме, – ответила я, чувствуя, как слёзы радости градом посыпались по щекам. – Теперь всё будет хорошо!
– Как мы добрались?
Я прерывисто всхлипнула, смахивая слёзы:
– Нам повезло. Ты пить не хочешь?
Не дожидаясь ответа, встала и направилась на кухню, к бочкам с водой, стоящим в дальнем углу. Здесь всегда хранился большой запас – на родине аргониан, Чернотопье, множество болот, и если ящеры не могут ежедневно мыться, это причиняет им неудобство. Вечерами они обтирались из бадей специально подогретой водой, а в Белой реке плавали только поздней весной и летом, когда становилось немного теплее. Радовало, что у них мне, наконец, удалось отмыться от крови и отстирать вещи.
Наполнив кружку водой, вернулась к Эрандуру, зацепив по ходу котелок с остатками похлёбки на дне и кусок подсохшего хлеба со стола.
– Что со мной случилось? – поинтересовался данмер. – Нет сил даже подняться.
– Яд, – коротко сказала я, поставила котелок рядом и напоила жреца водой.