Взглянув на каджитов, разворачивающих торговый лагерь, я вдруг поняла, что не хочу больше иметь с ними никаких дел. Кинули меня в жертву бандиту, а теперь скалят улыбки, как ни в чём не бывало! Повезло, что ни с того ни с чего стало плохо, иначе не вырваться бы мне из башни целой и невредимой.
Вопреки желанию поскорее уйти от каравана и засесть в таверне, пока ещё светло, я подошла к Акари и пообещала, что мы с Эрандуром завтра заглянем, чтобы выкупить эбонитовый меч.
Было немного волнительно возвращаться в Данстар – племянница Торинга укатила с Ворстагом, а я не выполнила обещания, не вернула её домой. Башня на утёсе нагоняла тоску и воспоминания о том дне, когда пришлось окунуться в кошмар наяву. И воспоминания эти казались подозрительно приятными. Даже немного весёлыми. Эрандур вредничал так, что хотелось его прибить, я тряслась как лист на ветру, вопила от ужаса, орков в кур превращала. Славное было время.
Порог «Пика Ветров» – три занесённые снегом ступени, приоткрытая дверь, из-за которой доносились оглушительный смех, пение и запах жареного мяса. Смело шагнув в объятия тепла, махнула рукой Торингу, которому не составило труда узнать тех, благодаря кому пьянка и веселье стали возможными.
– Это же герои Данстара! – провозгласил он, подняв кружку в знак приветствия, и подвыпившая толпа возликовала.
– Хэй! – оглушительный крик моряков слился воедино с радостным свистом шахтёров.
Дочь Торинга, девушка-бард, Карита ударила по струнам лютни, и толпа подхватила «Век притеснений», узнав мотив. Двоё шахтёров усадили меня на плечи и потащили к стойке.
– Всем эля за мой счёт! – объявила я так уверенно, словно была обладательницей какого-то счёта. Пенный напиток потёк рекой, песни оглушали, жреца оттащила в сторону незнакомая женщина из местных.
Скинув вещи позади стойки, я пела и неловко плясала, проливала эль и смеялась. Впервые за долгое время ощутила себя по-настоящему живой и пьяной от счастья. Настолько, что остро почувствовала жизнь, её тепло и радость, а после третьей кружки, выпутавшись из объятий, кудрявого белозубого редгарда, насквозь пропахшего морем и луком, выбралась на крыльцо, чтобы увидеть танец ослепительного лазурного полярного сияния, словно лентами опутывающего Храм Призывателей Ночи.
Сумерки опустились на Белый Берег, принеся с собой приятный мороз и слабый солёный бриз. Был бы ветер чуть сильнее, меня бы сдуло с крыльца.
Неотрывно любуясь морем и мачтами кораблей в заливе, услышала, как отворилась дверь, как на мгновение стали громче крики и песни, и как мир снова погрузился в плотную вечернюю тишину.
– Всё нормально? – голос Эрандура прозвучал рядом.
– Да, просто забыла, как же здесь красиво! – не поворачиваясь, ответила, чувствуя горьковатое послевкусие эля, прохладу и счастье. Переполняющее меня счастье!
– Мне тоже всегда нравилось, – проронил жрец, облокотившись на перила.
– Ты там встретил кого-то? – хитро прищурившись, взглянула на друга, но он только нахмурился.
– Нет. Просто кое-кто чрезмерно благодарен за избавление от кошмаров…
– Ну, а ты? – осмелев от эля, слегка ткнула его локтем и начала намекать на темы, которые мы раньше не поднимали. – Примешь благодарность?
– От пьяной женщины в таверне? – вопросом на вопрос ответил данмер, поставив меня в тупик. Да или нет?
– Надо было раньше сюда вернуться, – сменила тему, вновь повернувшись к заливу. – Я бы осталась тут жить!
– Давай останемся.
Сердце замерло, и я посмотрела на данмера со смешанными чувствами. Наши взгляды соприкоснулись как-то иначе. Эль играл со мной очень злые шутки.
Повинуясь смятению, подалась вперёд, вдруг уловив раздавшиеся позади тихие прерывистые всхлипывания. В результате получилось, что пьяные ноги резко качнули меня в сторону и, уцепившись за перила, я грациозно, как оглушённый дубиной тролль, развернулась на месте, увидев на скамейке у дверей замёрзшую девушку, кутающуюся в медвежью шкуру.
– Такие счастливые… Я не могу! – прорыдала она, подняв заплаканные глаза, и убежала в «Пик Ветров».
Из таверны нас обдало теплом очага и ароматом жареной оленины.
– Мара милосердная! Это же Иви! – охнул Эрандур.
Комментарий к Глава двадцать девятая. Очень пыльная работёнка
* - разновидность каджитов, похожих на тигров.
========== Глава тридцатая. Отголосок поражения ==========
История ловеласа Ворстага стара как мир. Он далеко не первый мужчина, обесчестивший девушку и бросивший её у алтаря Мары, живо смотавшись в очередное любовное приключение с некой почитательницей Дибеллы из Рифтена.
Иви поверила в сладкие сказки о счастливой жизни, думала, бедняжка, что её избранник честный человек и благородный воин, а на деле всё оказалось так прозаично и нелепо – сердцеед и потаскун!
Не зная, чем помочь девушке, в попытке успокоить её, я предложила выпить эля и поделиться подробностями нелёгкой судьбы, но снова наткнулась на препятствие.
– Регулы не появились, – всхлипнула она. – Похоже, я на сносях!
Побледневший Торинг вытер вспотевший лоб полотенцем, Эрандур тактично промолчал, не благословив будущую мать именем богини, а я едва сдержала порыв нервного истерического хохота. А у меня-то, собственно, когда появятся? Само собой, я искренне сопереживала несчастной девушке и чувствовала вину – только моя заслуга в том, что Ворстаг приехал в Данстар!
– Горе-то, какое! – покачал головой Торинг. – Только не переживай, девочка, я не оставлю тебя без присмотра.
– Мара защитит тебя, – подтвердил жрец. – Её Милость благоволит матерям…
– Много вы понимаете! – бросила я, искоса глядя на мужчин. – Шли бы лучше подальше!
На кухне, на нижнем этаже таверны, кроме трактирщика и нас со жрецом никого не было – Торинг оставил дочь присмотреть за залом, а сам решил выяснить, что произошло со сбежавшей за зовом сердца племянницей. Вид у мужчины стал настолько потерянный и несчастный, будто девушка не вернулась, а трагически погибла. Данмер стоял с лицом мрачнее тучи, чем тоже нагонял лишнего волнения.
– Как у тебя получилось вернуться? – осторожно спросила я, взяв её за руку.
– Побиралась, попрошайничала на рынке, и меня заметил мужчина… Его, кажется, звали Бриньольф. Рыжий такой… Предложил странную работу, но я испугалась, сбежала, и вскоре меня приютили в храме Мары, до тех пор, пока один добрый горожанин не внёс солидное пожертвование. Потом жрецы отправили меня домой в повозке с купцами.
– Ты проделала долгий путь, – взглянув на рассеянного дядьку-трактирщика, кивком намекнула, чтобы поддержал.
– Верно, давай я тебе постелю в комнате. Отдохнёшь, придёшь в себя, поешь, а потом вместе решим, что делать, – засуетился Торинг, зачем-то схватив полотенце и тарелку с полки шкафа.
– Нам бы тоже комнаты, – напомнил жрец.
– Двухместная подойдёт? – хозяин замер в нерешительности, переводя взор то на меня, то на Иви.
– Лишь бы не для молодожёнов, – проворчала я себе под нос и вдруг вспомнила, что в кошельке нет ни единого септима.
– Дайте ключ, мы оплатим всё завтра, – пообещал данмер, подумав о том же, и Торинг, не выпуская из рук тарелки, отправился в зал по шаткой деревянной лестнице.
Гулянка моряков и шахтёров чуть поутихла. Тот редгард, который кружил меня в танце, и чьё имя так и не удосужилась спросить, пел песню глубоким приятным голосом так чарующе, что я остановилась послушать, прежде чем отправиться спать.
– Жила-была дева прекрасней заката
Весной на старинном Строс М’кай,
Ждала моряка, удалого редгарда,
Уплывшего в северный край,
Туда, где снега заметают равнины,
И там, где танцует метель,
Жила-была дева морозной долины,
Не знавшая сердца страстей.
Под тёмной звездою и красной луною
Столкнулись как пламень и лёд
И вновь разошлись, точно волны прибоя,
В безудержной страсти полёт.
Ты ждёшь его, дева прекрасней заката?
Зимой на старинный Строс М’кай