– Остался вопрос награды, я полагаю, – Ненья присела на стул, поглядывая на новых наёмников без особого интереса. – Ярл даст вам разрешение приобрести в собственность земельный удел. За дополнительную плату, разумеется.
– То есть, мы должны вам служить, и ещё и платить? – моё имперское чутьё подсказало, что эта сделка не только не выгодная, но и к тому же пахнет финансовыми махинациями.
– Только если решите обосноваться здесь, – управительница подавила зевок. – Вы поселились в таверне? Я дам распоряжение Валге, чтобы сделала вам скидку.
– Спасибо, – я улыбнулась и отступила назад.
На том мы и распрощались с Неньей. До выхода нас также проводил стражник, оставив у порога в глубокой задумчивости.
– Это что же получается?! – воспылав праведным гневом, чуть не накинулась на Эрандура. – Они же…
Его глаза сверкнули в ночи так, что мне перехотелось продолжать. Данмер молча предостерёг меня от того, чтобы не наболтала лишнего.
– Пошли, – недовольно буркнул он, но вместо того, чтобы направиться в таверну, свернул на тропу в сторону кладбища.
– Куда ты? – я не двигалась с места, в ожидании хоть каких-нибудь объяснений.
– На кладбище, – короткий очевидный ответ не объяснил мне ничего, и жрец это понял. – У стен есть уши, а мертвецы ничего никому не расскажут.
Со вздохом взглянув в сторону таверны, я поплелась за другом на кладбище.
========== Глава тридцать четвёртая. Жрец любви ==========
На кладбище и впрямь было тихо. Настолько тихо, что я слышала собственное шумное дыхание. Погребальные холмики, сложенные из камней или отмеченные небольшими резными плитами, утопали в сугробах, и от них остались только чернеющие макушки. Слабые отсветы факелов почти не долетали досюда, а позади Зала Мертвых, напротив большой усыпальницы, казалось, что древнее упокоище героев войны поглощает даже белизну снега. Все пути занесло – единственная тропинка, вела только до Зала, дальше пришлось лезть по сугробам, чтобы скрыться от всех в месте смертельного безмолвия.
Я поплотнее запахнула плащ и остановилась напротив пяти погребальных холмиков, устремив взгляд на древние своды гробницы. Среди густых еловых лап её почти не было видно из города, но здесь она выглядела столь же величественно, сколь и жутко. Где-то среди колонн и арок мне мерещились движущиеся тени.
– Призови свет, – попросил Эрандур, и я, небрежным движением вскинув руку, заставила шарик плясать над головой, отражая переливчатое магическое сияние от сугробов.
– И о чём же мертвые не расскажут? – повернулась к нему в ожидании объяснений. Почему мы не пьём обжигающую согревающую брагу, а стоим по колено в снегу?
– Ты слышала, что Гунзул – тан?
– Я стояла у Неньи рядом с тобой, – скисла я.
– Думаю, в городе есть верные ему люди, поэтому обсуждать план добычи оставшейся части Бритвы там, было бы неразумно.
– Итак, – я заходила вокруг одного из холмиков, протаптывая дорожку. – Значит, надо как-то объединиться с тем орком и выудить у него информацию о Бритве. Либо убедить так же, как Йоргена? Вряд ли это будет просто…
– Не сложнее, чем очистить от племени изгоев Ведьмин Оплот, – Эрандур улыбнулся уголком рта. – Но спешить нельзя.
Когда дорожка вокруг одного из холмиков была сделана, я принялась за следующую. Голова от этого немного кружилась, зато ноги согревались.
– Вы убили Драскуа, значит? Поздравляю, – сухо выговорила, смотря только под ноги на свою волнующуюся тень. – Гунзула убивать нельзя. Он тан. Это не жену местного охотника облапать, дело серьёзное. Должен ли он знать, что нам известно о Бритве?
– Возможно, он захочет продать её, а, может, лишний интерес вынудит его перепрятать часть артефакта, не угадаешь, – жрец в задумчивости скрестил руки на груди.
– Если мы продолжаем добывать части Бритвы, к чему было твоё предложение, чтобы я осталась тут? – второй день подряд вызываю друга на откровенные разговоры и задаю настолько прямые вопросы, что самой страшно. Но что если мне не ясны его мотивы, и в голове рождаются непостижимые подозрения, что он замыслил не просто сокрытие артефакта Дагона, а нечто большее?
– Хотел, чтобы ты знала, что у тебя всегда есть выбор, – невнятно ответил жрец, поставив меня в мысленный тупик.
– Выбор – бросить всё? – уточнила на всякий случай, переместившись к третьему холмику.
– Отступить назад. Если чувствуешь, что это не твоя война, – снова какие-то туманные полунамеки.
– Это… – предположила я. – Возвращение к вчерашнему разговору, чтобы я отреклась от подарка Шеогората?
– Отчасти и к нему.
Закончив с третьей тропинкой, я принялась окружать отпечатками следов очередной холмик.
– Я тебе уже сказала. Нет, – категорично заявила я, и огонёк над головой погас. – Но если бы ты украл мои воспоминания, это было бы неплохо.
– Мы прошли довольно долгий путь, – голос данмера в мёртвой тишине стал звучать поразительно гулко. – Неужели ты всё ещё не понимаешь дороги, по которой меня ведёт Мара? Всё, что ты говоришь сейчас, похоже на издёвку. Я отринул дорогу тьмы и жестокости, отказался от всех своих прежних взглядов. Давным-давно жрец Мары в Морфале показал мне иной путь. Тогда я отрёкся от прошлого и начал новую жизнь. Ты же предлагаешь мне вернуться в ту непроглядную тьму, из которой я вышел, играя на моих чувствах к тебе, мотивируя это тем, что тебе плохо и нужна помощь? Упрашиваешь украсть воспоминания и вернуться в Трясину? Джулия, наши воспоминания это всё, что составляет нас, это части наших душ, которые Вермина собирает в своем отвратительном мире. Каждый прожитый день оставляет урок нашему сердцу. Как бы ни было тяжело, мы должны бороться за каждый закат и благодарить богиню, что в милосердии своём она даровала нам ещё один день на этой земле. Только пережитые испытания учат не сдаваться!
Проповедь возымела эффект, я остановилась и, приоткрыв рот, воззрилась на жреца.
– К-какие такие чувства? – только и смогла выговорить я, борясь с невесть откуда взявшимся заиканием.
– Мне не безразлично, что с тобой происходит, и в этом моя ответственность за твою жизнь. Не скрою, что хотел бы уйти и оставить тебя жить в безопасном месте, но, поскольку я кое-что пообещал, то обязан дать тебе выбор, – и снова непонятно, что он говорит.
– Кому ты обещал? Себе? Маре? – принялась засыпать его вопросами и перестала блуждать вокруг могил.
– Ворстагу.
– Ворстагу?! Рада, что вы нашли общий язык! – язвительно добавила я и перешла к последнему холмику, чувствуя, как немеют пальцы ног. – И что же ты ему наобещал?
– Я знаю о твоих отношениях с Брелиной, но всё равно должен сказать, что Ворстаг имеет на тебя виды, – после этих слов, споткнулась о собственную ногу и растянулась поперек могилы. В принципе, можно было бы прямо так и остаться, но я нашла в себе силы, чтобы встать и отряхнуть плащ.
– Что за бред?! – перекосив лицо, я пыталась вспомнить, что наёмник мне говорил, когда тащил на закорках через болото. – Какие еще виды?! Я же не в его вкусе! Что-то изменилось?
– Может быть, он сам изменился? – Эрандур открыл кошель, висящий на поясе, и выудил оттуда что-то небольшое. – Нет в мире более глупого существа, чем влюбленный мужчина… – горько вздохнул жрец.
– Не верю, – отряхнувшись, продолжила свои блуждания по кладбищу, но теперь выглядела, как нервный драугр. – Какие у него могут быть виды на меня, если от него брюхата другая?!
– Я рассказал ему про Иви.
– И?
– И он согласился даже высылать ей часть своего жалования, что будет получать в шахте.
– Да ты что? – притворно удивилась я, еле сдерживая насмешку. – А ты уши развесил, как Иви в ту ночь в Данстаре! И веришь в эти россказни? Эрандур, я таких мужиков на своём веку, много повидала! Ладно, он пудрит мозги девкам, но ты… хм… мужчина и повёлся на столь нелепые сказки о том, что он в меня влюбился?!
Невзирая на то, что стою посреди кладбища, рассмеялась в голос, разве что не похрюкивая. Это мне самый умный данмер из всех, кого я знаю, высказывает такие нелепые мысли о влюбленном Ворстаге?! А наёмник хорош! Прикинулся перед жрецом невинным бараном, чтобы его не заподозрили ни в чем! Задумка стала мне вдруг понятна – запутать жреца, а через него меня, чтобы выйти сухим из воды в случае похищения моих кровно нажитых септимов и невинности племянницы Торинга!