Газетная шумиха встревожила Репина. «Признаться, подрадел мне В. В. Стасов», — сообщал он Крамскому 1 апреля 1875 года. Но более всего его удивило то, что некоторые литераторы и художники начали изменять к нему свое отношение. «Благодаря письмам моим, которые напечатал опрометчиво Стасов, — писал Репин, — обо мне Тургенев и иже с ним стали очень невыгодного мнения. Чорт с ними…» («И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка». «Искусство», 1949, стр. 97, 101). Сам Стасов писал по этому поводу 22 апреля 1875 года Верещагину: «Напечатанные мною… письма Репина произвели здесь просто бурю: из Академии, почти от всех художников, а также от известной части публики посыпались проклятия и анафемы на Репина и меня — как можно что-нибудь думать и писать против Рафаэля, Рима и всего _п_р_и_н_я_т_о_г_о. Парижская колония до того пристала к Репину в Париже… что Репин, кажется, и нос повесил… Но авось скоро пройдет эта минута постыдной слабости» («Переписка В. В. Верещагина и В. В. Стасова», «Искусство», 1950, т. 1, стр.40).
В результате происшедшего, между Репиным и Стасовым наступила временная размолвка. Но уже в октябре 1876 года Репин писал Стасову: «В Париже я был взбешен за письма, напечатанные без моего ведома…» «Я Вас все-таки люблю по-прежнему; у меня нет причин быть о Вас другого мнения» (II, 139).
П. Т. Щипунов