Запрос министерства позволил высказаться еще по одной, давно тревожившей его проблеме. Речь шла об использовании детского труда на фабриках и промыслах. Да, многие дети лишены возможности учиться. Единственный из директоров народных училищ России, он привел конкретные данные о применении детского труда на 15 суконных фабриках Симбирской губернии. Илья Николаевич писал: во многих селах дети работают на фабриках начиная с семи лет круглый год, получая за это от рубля до трех в месяц. Эти примеры были, по существу, обвинительным актом предпринимателям. Он заявил, что необходимо обязать владельцев фабрик иметь для работающих детей школы и содержать их за свой счет.
Как разъяснить народу пользу обязательного обучения? — интересовался министр. Кое-кто полагал, что такую пропаганду следует возложить на духовенство. Иные считали, что достаточно одного царского слова, и свершится то, «что его воля желает». Илья Николаевич полагал, что нет нужды доказывать необходимость и пользу обязательного обучения. Он подчеркнул, что в «настоящее время в Симбирской губернии большая часть крестьянских обществ сознает необходимость грамотности». И добавил: «Так как в Симбирской губернии главный источник содержания на школы заключается в сборе с сельских обществ… то при более значительных пособиях со стороны правительства и земства не встретится препятствий обязательному обучению».
Это было очень существенное замечание — о потребности увеличить правительственные средства на народное образование. Кто-кто, а он-то знал, как тяжело дается крестьянину каждый рубль и как медленно будут расти школы в деревнях России, если уповать только на крестьянские гроши. Необходимость увеличения государственных затрат была ему очевидна.
Не все думали так. Директор народных училищ Самарской губернии предлагал следующее решение проблемы: в устав о воинской повинности ввести «дополнение, что неграмотные, при каких бы то ни было условиях, не могут пользоваться никакими льготами при исполнении воинской повинности и должны, кроме того, нести на себе исполнение этой повинности взамен тех грамотных, на которых пал очередной жребий (идти в рекруты. — Авт.)…». И тогда, мол, крестьянские общества тут же начнут создавать школы, причем «без обременения казны». Без лишних хлопот правительства открылись бы и новые учительские семинарии. Не придется создавать комитеты грамотности, ибо воинские присутствия сами сумеют проверять новобранцев: «…неграмотные, поступившие в военную службу, по истечении незначительного времени делались бы грамотными, поучившись в школах, заведенных при полках». Самарский «просветитель» забывал об одной существенной детали: неграмотных хватало отнюдь не потому, что народ ленился учиться или не понимал необходимости образования. Ведь сплошь и рядом учиться было и негде, и не на что. Да и учить-то подчас было некому.
Илья Николаевич был уверен, что постепенное, по крайней мере в течение четырех пятилетий, введение обязательного обучения возможно только в том случае, если будут увеличены затраты правительства и земства на сельские училища. Он предлагал реальные шаги: централизовать сбор от сельских обществ, все суммы сосредоточить в уездных училищных советах; расходы земства на просвещение сделать из необязательных обязательными. Он мечтал о создании таких начальных училищ, выпускники которых могли бы идти в гимназии, а после и в университеты. Таким образом, полагал он, это способствовало бы росту интеллигенции из низов.
Успех дела Ульянов связывал с улучшением оплаты труда народных учителей: через каждые пять лет надо им прибавлять жалованье — «подобно тому, как это существует для межевых и лесных нижних чинов»; назначить пенсию за 25-летнюю службу. Все эти меры, уверен он, обязательно помогут сдвинуть всеобщее начальное образование с мертвой точки.
Илья Николаевич в отличие от тех, кто надеялся лишь на местные возможности и средства, на самодеятельность уездов и земств, на то, что вопрос как-нибудь со временем сам решится, смотрел в корень, видел реальные возможности, предлагал осуществимые планы. Он был убежден, что нет неодолимых препятствий для того, чтобы уже в ближайшие годы миллионы детей смогли прийти в школы, сесть за парты, познакомиться хотя бы с основами грамотности.
К сожалению, его надеждам не суждено было сбыться в силу многих условий того времени. К тому же вскоре произошли события, резко изменившие привычную жизнь: в 1877 году началась русско-турецкая война.
Она ежедневно напоминала о себе в Симбирске. На Покровскую улицу, недалеко от дома, где жили Ульяновы, в двухэтажное каменное здание губернской земской управы шли с заявлениями о помощи женщины, оставшиеся без кормильцев. В расположенный неподалеку приемный пункт горожане несли для отправки в армию белье, бинты, мыло, табак, свечи, холст, иконки. Многие участвовали в сборе средств для Общества Красного Креста, помогали родственникам мобилизованных солдат. Доктор Иван Сидорович Покровский, например, бесплатно консультировал раненых.