2
Во время путешествия по Постному Пути Миляга пришел к мысли, что Хуззах оказалась не обузой, как он вначале предполагал, а благословением. Он был уверен, что, не будь ее вместе с ними в Колыбели, Богиня Тишалулле не стала бы за них вступаться, да и ловить попутки было бы не так-то просто, если б этим не занимался обаятельный ребенок. Несмотря на месяцы, проведенные в недрах сумасшедшего дома (а может быть, и благодаря им), Хуззах была очень общительна и всех стремилась вовлечь в разговоры, а из ответов на ее невинные вопросы Миляга и Пай почерпнули немало информации, которую они едва ли смогли бы узнать другим путем. Даже пока они пересекали дамбу по пути к городу, она успела завязать разговор с какой-то женщиной, которая с радостью огласила перечень Кеспаратов и даже показала те, что были видны с того места, где они находились. Для Миляги в ее речи было чересчур много названий и инструкций, но, взглянув на Пая, он убедился, что мистиф слушает очень внимательно и наверняка выучит все наизусть еще до того, как они окажутся на другом берегу.
— Восхитительно, — сказал Пай Хуззах, когда женщина ушла. — Я не был уверен, что смогу найти дорогу к Кеспарату моих сородичей. Теперь я знаю, куда идти.
— Вверх по Оке Ти-Нун, к Карамессу, где делают засахаренные фрукты для Автарха, — сказала Хуззах, словно перед глазами у нее был путеводитель. — Идти вдоль стены Карамесса до тех пор, пока не упрешься в Смуки-стрит, а потом наверх к Виатикуму, и оттуда уже будут видны ворота.
— Как ты умудрилась все это запомнить? — спросил Миляга, в ответ на что Хуззах слегка презрительно спросила у него, как он позволил себе все это забыть.
— Мы не должны потеряться, — сказала она.
— Мы не потеряемся, — ответил Пай. — И в моем Кеспарате найдутся люди, которые помогут нам отыскать твоих дедушку и бабушку.
— Даже если и не помогут, это не страшно, — сказала Хуззах, переводя серьезный взгляд с Пая на Милягу. — Я пойду с вами в Первый Доминион. Мне тоже хотелось бы посмотреть на Незримого.
— Откуда ты знаешь, что мы направляемся именно туда? — сказал Миляга.
— Я слышала, как вы об этом говорили, — ответила она. — Вы ведь не передумали? Не беспокойтесь, я не испугаюсь. Мы же видели Богиню? Он будет таким же, только не такой красивый.
Это нелестное мнение о Незримом немало позабавило Милягу.
— Ты просто ангел, тебе известно об этом? — сказал он, присаживаясь на корточки и обнимая ее. С тех пор как они отправились в путешествие, она прибавила несколько фунтов, и ответное объятие было довольно крепким.
— Я хочу есть, — прошептала она ему на ухо.
— Мы найдем чего-нибудь поесть, — ответил он. — Мы не можем позволить нашему ангелу разгуливать голодным.
Они пошли по крутым улицам Оке Ти-Нун и скоро избавились от толпы попутчиков. Вокруг было много мест, где можно было перекусить, начиная от лотков с жареной на углях рыбой и кончая кафе, которые вполне могли бы находиться и на улицах Парижа, вот только посетители их отличались несколько большей экстравагантностью, чем та, которой могла похвастаться столица европейской экзотики. Многие из них принадлежали к видам, странности которых Миляга уже воспринимал как должное: этаки, хератэа, отдаленные родственники мамаши Сплендид и двоюродные братья Хаммеръока. Было несколько таких, кто был похож на одноглазого крупье из Аттабоя. Но на одного представителя более или менее знакомого ему племени приходилось два или три экземпляра совершенно неизвестных ему пород. Как и в Ванаэфе, Пай предупредил его, что лучше не приглядываться к ним слишком внимательно, и он изо всех сил старался придать бесстрастность своим наблюдениям за манерами поведения, нравами, причудами, походками, лицами и голосами обитателей улиц. Но это было не так-то просто. Через некоторое время они нашли небольшое кафе, откуда исходили особенно соблазнительные ароматы, и Миляга устроился у окна, из которого можно было созерцать парад, не привлекая особого внимания к себе.
— У меня был друг по имени Клейн, — сказал он, когда они приступили к трапезе. — В Пятом Доминионе. Он любил спрашивать у людей, что бы они сделали, если б знали, что жить им осталось всего три дня.
— Почему три? — спросила Хуззах.
— Не знаю. Почему вообще всего бывает по три? Просто такое число.
— В любом художественном замысле есть место только для трех действующих лиц, — заметил мистиф. — Остальные же являются… — он запнулся на половине цитаты, — …помощниками, кем-то таким… и кем-то еще. Это из Плутеро Квексоса.