- Эй, Лив! - крикнул мне бородатый повар. - Видела того типуса в зале?
- Да, - я аккуратно сняла тарелки с подноса и наскоро обтерла его влажной тряпочкой. - Те гадюки не стали ничего есть. А одна чуть не вывалила твой"Цезарь" мне на голову... Что ж, пойду, растрясу этого жмота на пару бутеров, - я вырвала листочек с заказом девиц из блокнота и бросила его в мусорное ведро.
Незнакомец все так и сидел, скрестив руки на груди, скрыв лицо под капюшоном и сгорбившись, словно жутко замёрз. Я неуверенно потопталась у двери кухни и встретилась взглядом с ещё одной официанткой. Дорис состроила отчаянную мордочку и одними губами произнесла: "Спаси!", указывая взглядом на вопящую многодетную семейку. Я в ответ лишь показала язык и, вздохнув, направилась к таинственному посетителю, безмолвному и безжизненному.
- Добро пожаловать в "Бино"! - весело произнесла я, замирая у заветного столика. - Чем я могу вам помочь?
Фигура не шелохнулась, лишь, как мне показалось, слегка опустились плечи да пальцы скрючились, собирая толстовку в складки.
- Блюдо дня - бутерброды с красной рыбой, - продолжала я, не теряя энтузиазма, - ржаной хлеб, сливочное масло, лосось, спаржа...
- У меня аллергия на рыбу, - произнёс хриплый голос из-под капюшона.
Голова медленно начала подниматься, и я на мгновение подумала о том, что это очень похоже на то, как змея разворачивает свои кольца. Зловеще. Опасно. В тени капюшона белело узкое лицо парня лет двадцати - двадцати пяти. Истощенный и уставший, он смотрел на меня из глубоких впадин глазниц, глаза - светло-карие, губы тонкие, плотно сжатые, на щеках и подбородке - щетина. Похож на наркомана. Боже, да он точно наркоман.
- Приятель, - я села за его столик и поправила неряшливый хвост, - у нас нельзя сидеть просто так. Нужно что-нибудь съесть.
- Я не хочу, - отозвался незнакомец.
Я пристально посмотрела на него - глаза лихорадочно блестят, и он все время кутается в свою огромную толстовку. Да парень болен, определённо. Возможно, даже смертельно. Интересно, а это заразно?
- Зачем ты сидишь тут весь день? - прошептала я, ощущая, как по коже скребутся предательские мурашки.
- Здесь так много людей, - он скосил свои жуткие глаза на кричащую толпу за соседним столиком, - так я чувствую себя не таким одиноким.
Я озадаченно накрутила волосы из хвоста на палец. Какой он странный. Псих какой-то. Сидит и смотрит так, будто я не молчу, а рассказываю свою биографию, которая, кстати, скучнее молчания.
- Лив! - вспотевшая Дорис слегка толкнула меня в плечо, пробегая мимо. - За работу, лентяйка!
- Да... Сейчас! - я улыбнулась ей и повернулась к незнакомцу, который продолжал буравить меня взглядом. - Мне пора, и я...
- Что ты делаешь сегодня вечером?
Я склонила голову набок, лукаво улыбнулась:
- Ну... Я все ещё надеюсь сходить куда-нибудь с подругой, но если ты хочешь...
- Нет, забудь, - чересчур резко произнёс парень.
Он вдруг страшно заторопился: вскочив и с шумом задвинув за собой стул, он ринулся к выходу, низко склонив голову. Бодро звякнул колокольчик, а я, ошеломлённая этим скорым прощанием, так и осталась сидеть на месте.
Бодро звякнул колокольчик, а я, ошеломлённая этим скорым прощанием, так и осталась сидеть на месте
- А потом она говорит: "Ты что, я не такая!". А я ей: "Кис, ты только что пришла в квартиру к девушке, разделась, мы целовались полчаса - и ты говоришь, что ты не лесбиянка?".
Все взорвались хохотом, даже Натан у стойки, лениво протирая полированную поверхность, улыбнулся. Я будто бы наклонилась за мусором, чтобы спрятать серьезное бледное лицо от других. Время подбиралось к полуночи, но все мы всегда оставались после закрытия в одиннадцать на уборку помещения, на которую днём совсем не было времени.
Зои, рассказавшая эту увлекательную историю, спрыгнула со стола и совсем по-мужски взъерошила короткую светлую шевелюру.
- Эй, Лив, - позвала она меня, - как тебе тот зомбарь, который торчал тут с самого утра? Ты накормила его?
- Нет, - я снова наклонилась за фантомным мусором, чтобы под столом закатить глаза. - Он такой странный. Сказал, что приходит сюда, чтобы просто побыть в толпе.
- Я слышал о таких, - с энтузиазмом проговорил тощий юнец, недавно устроившийся в "Бино". - Ещё они очень любят подсматривать за девчонками в душевых, да?
- Джерри, ты идиот, - сообщила ему Зои. - Не заморачивайся, Лив. Обычный тип, таких везде полно. Может, он контуженный.
- Не знаю, - я протерла на третий раз пластиковый стол и выпрямилась. - Я не хочу говорить о нем, тем более сейчас, потому что мне по темноте возвращаться домой.
Я первая улизнула в раздевалку, пока остальные шумно гадали, какими ещё недугами страдает этот парень. Надев кожаную куртку и кеды, я с облегчением сунула форму обратно в шкафчик и достала телефон: три пропущенных, одно голосовое сообщение. Джи просила перезвонить, потому что внезапно ей захотелось потанцевать. Что ж, надеюсь, это желание у неё не исчезло- мне дико хотелось потрясти телесами в толпе потных незнакомцев. Да, у каждого свой способ выпустить пар.
- Алло?
- Это Лив.
- О, наконец-то! - голос Джи был достаточно бодрым. - А я ждала, ждала...
- На работе просто ад, - пожаловалась я, - мне необходимо отдохнуть. Просто отдохнуть, без притаскивания домой трофеев.
- Само собой, - Джи усмехнулась в трубку. - Ты все ещё на работе?
- Ну да.
- Никуда не выходи. Я заеду за тобой.
Я сбросила звонок и улыбнулась. Прекрасно, когда есть такая подруга. Прекрасно, когда есть Джи. Подхватив вещички и спрятав телефон в карман, я пинком открыла двери и вышла из кухни, весело хлопая себя по бёдрам.
- Чего это ты сияешь? - ехидно заметил Натан, глядя на мой громкий выход. Не удивительно - еще минут пять назад я заходила на кухню с мертвенно-бледным лицом, а сейчас уже улыбаюсь, как Чеширский кот.
- Подруга скоро приедет, - я подошла к нему, засунув большие пальцы за ремень джинсов, - я хочу выпить.
- Можно мне с вами? - Натан наклонился, улыбающимися глазами вглядываясь в мои, остекленевшие от тяжёлой работы.
- Ты же наверняка запросишься в гости, - пожала плечами я, - и мы переспим. А ведь мы уже спали, а ты знаешь, что...
Натан убрал волосы с моей шеи и поцеловал в разгоряченную кожу.
- А так?
- Джи обидится, - произнесла я, жмурясь от щекотки. - Она не планировала мужчин на вечер.
Натан взял меня за руку и щенячьими глазами взглянул на меня. Наверняка это нравится многим девушкам, но только не мне- мужчина не должен быть милым. Это неправильно.
- Нельзя?
- Нельзя! - я мягко оттолкнула его. - Не дурачься.
- Эй, голубки! - Зои насмешливо помахала рукой. - Давайте-ка домой!
- Пока, - попрощалась я с Натаном.
- До скорой встречи, - парень двинулся к выходу даже быстрее, чем обычно.
Я с сожалением всматривалась в широкую спину под новенькой, с иголочки футболкой. Не хочу отношений. Даже с таким мужчиной.
Кафе опустело. Часы над входной дверью пискнули, говоря о том, что уже полночь, и я невольно поёжилась, вспомнив все байки, которые травили сотрудники кафе долгими вечерами. По словам Зои, один из самых первых служащих утонул во фритюрнице - поскользнулся на чем-то и ухнул головой прямо в кипящее масло. После этого я не раз косилась в сторону агрегата, задаваясь вопросом о том, меняли ли после того случая масло или это оказалось слишком дорого. Второй была история о девушке, которую маньяк задушил и засунул в большую мясорубку для перемалывания цельных туш, находящуюся на складе (неприятным совпадением было то, что это жуткое приспособление не работало из-за осколков костей, повредивших лопасти). Девушка как раз оставалась на ночную смену.
И на первом месте в топе ужасных историй "Бино" стояла городская легенда о том, что когда-то это место было полицейским участком. Юношу-гея забили насмерть прямо у дверей, потому что дежурный не захотел его впускать. Говорят, беднягу изрядно помяли - маленькие города богаты на страшных людей. Если в больших зло подпитывает почти всех, то в провинциях оно концентрируется на самых подходящих для этой роли.
- И если ты, глядя на стеклянные двери, посчитаешь пять раз с Миссисипи, то сможешь увидеть его, - шептала Клэр, - самую его смерть. Он будет нестись на тебя, а потом исчезнет у самых дверей. Но если ты отвернешься, он попадёт в зал и убьет тебя.
Сейчас, в бледном свете лампочки легко было поверить о мести мертвого гея. И в смерть тех двух людей. В тёмной кухне монотонно капала вода с сорванного крана. За стальной дверью замерла в ожидании большая мясорубка с заржавевшими от крови лезвиями.
- Раз Миссисипи, - прошептала я, глядя в густой мрак за стеклом.
По коже поползли мурашки от дурного предчувствия, и я откашлялась, твёрдо уставившись вперёд. Источником света был только фонарь на парковке, время от времени нервно моргающий от перепадов напряжения.
- Два Миссисипи...
О, Господи, что я творю. Мне почти тридцать, а я тут сижу и вызываю какую-то голубую Пиковую Даму, глядя в двери забегаловки.
- Три Миссисип...
Раздался громкий скрип, и я вскрикнула, но уже через секунду засмеялась: вывеска, просто вывеска. Эта жестяная гадина всегда скрипела на ветру. На мгновение я увидела смутную тень, которая быстро растворилась во мгле. Это мне очень не понравилось, и я, испуганно икнув, вжалась в спинку пластикового стула. Игра света, ничего особенного. Уверена, что это мне померещилось.
- Четыре Миссисипи! - проблеяла я, сжав в руках телефон. Наверное, стоит набрать 911, а потом только ткнуть на вызов. Если только злобный гей не оторвёт для начала мои руки.
Фонарь ярко мигнул, разлив белый свет по парковке, и я вздрогнула. На границе освещённого круга кто-то стоял. Я слегка подалась вперёд, часто дыша от напряжения. Мерещится?..
Во мгле застыла чуть подсвеченная фигура - наблюдатель не наступал, но и не уходил. Голова его качнулась, вспыхнули злые искры красных глаз, и я вдруг отчетливо поняла: это не сон, не галлюцинации, не игра света и тени. Это опасность.
- Нет, уходи! - закричала я, бросаясь вглубь зала, лихорадочно ища что-нибудь поострее и потяжелее. Мне почудился шорох подошв по асфальту, чей-то хриплый смех...
От ужаса я потеряла ощущение реальности. С содроганием я стала смотреть, как нечто приближается к кафе, по-кошачьи грациозно ступая по асфальту. Алые глаза мерцали в темноте, фонарь истерично подмигивал, нагнетая атмосферу фильмов ужасов, но в этот же миг все и закончилось. Не успела я завопить вновь, как мрак разрезал свет от фар машины, и жуткие алые глаза заморгали, растворяясь в темноте. Маленький "Хёндай" припарковался у черно-жёлтого полосатого бордюра, и с водительского сидения мне замахала Женевьева. Внезапно я почувствовала такое облегчение, что у меня закружилась голова.
Все ещё нервно подергиваясь, я погасила свет в помещении, заперла на ключ стеклянные двери и активировала сигнализацию.
- Эй! - Джи тепло приветствовала меня. - Ты в порядке?..
- Да, - мы жеманно расцеловали друг другу щеки, и я оценивающе оглядела свою подругу. Одевалась Джи всегда стильно и красиво, все в ней было идеально от умопомрачительного черного платья из простенького трикотажа до завитых волос угольного цвета. На мгновение я почувствовала себя гадким утенком в старой футболке и обыденных джинсах, да еще и без макияжа...
Видимо, Джи подумала о том же, потому что цокнула языком и, отъезжая с парковки, бросила:
- В бардачке моя косметичка.
Когда мы подъехали, я уже успела привести себя в порядок с помощью чёрных и серебристых теней, а также сотни слоёв черного карандаша для глаз. Джи критически оглядела мой образ и протянула блеск:
- Умница. Слушай, с тобой точно все в порядке?
- О чем ты? - я пристально посмотрела в голубые глаза, казавшиеся прозрачными в неоновых всполохах света от вывески клуба. Зелёный. Бирюзовый. Жёлтый.
- Когда я подъехала, ты стояла в кафе с таким видом, будто увидела привидение. Я даже испугалась, вдруг тебя удар хватил...
- Со мной все в порядке, - я поцеловала её в щеку, смазав блеск. - Правда.
Мы улыбнулись охраннику на входе и зашли, оставив позади очередь. "Давилка" как всегда казалась большим пульсирующим сердцем. Клуб был оформлен в лучших традициях фильмов ужасов: с тёмного потолка свисали толстые цепи с крючьями и без, зловеще подсвеченные прожекторами разных цветов, художественно выщербленные стены жутковато пестрели алыми подтеками и надписями вроде "помогите!". В общем, "Давилка" была потрясающим местом.
- Водки, - сказала я, щёлкнув пальцами перед носом бармена.
- Безалкогольный мохито, - произнесла Джи, и наши заказы как по волшебству появились на стойке.
Я зачарованно смотрела на холодную водку, плескавшуюся в запотевшей стопке. Зелье забвения. То, что нужно. Одним глотком я осушила стопку, и бармен вновь наполнил её. Я опять залпом выпила содержимое и, сморщившись, завизжала.
Джи с любопытством смотрела на меня, потягивая через соломинку свой мохито.
- Все-таки, с тобой что-то не так, - изрекла она, - только я понять не могу, что.
Я прижала палец к губам, весело улыбаясь:
- Хватит проблем. Я хочу отдохнуть!
Толпа танцевала энергично, в едином ритме, похожая на волну, бьющуюся о стены клуба. И я хотела утонуть в ней. Поэтому я просто ворвалась в людской поток, пахнущий потом, сигаретами, жвачкой и духами, встала на одном месте и отдалась музыке. Время от времени меня подхватывали чьи-то руки, касались чужие губы, и я, смеясь, наслаждалась чужими ласками, дарила их в ответ, чтобы кто-то почувствовал себя так же хорошо, как я. Мало-помалу невидимые руки повытягивали все занозы из моей души, а алкоголь сыграл роль анестезии.
Кто-то прильнул ко мне сзади, поцеловал в шею. Это было слишком близкое прикосновение, слишком интимное, поэтому я обернулась к подошедшему.
- Натан?
Он улыбнулся, прижал палец к губам. Глаза его маслянисто блестели от счастья и алкоголя, он беззвучно подпевал. Я молча посмотрела на него.
Взглядом я хотела сказать, что мне слишком больно чувствовать себя пустой и бесполезной, страшно жить вот так и одновременно страшно начать жить по-другому. Как объяснить мужчине, по каким законам живёт женщина, какими путями она ищет своё место в этом мире, какими мыслями бывает ведома? Разве он поймёт, что я до смерти желаю любить и быть любимой, но боюсь, что однажды ничего не смогу дать ему в ответ, кроме какого-то призрачного чувства?
Он не понял.
Улыбаясь, он взъерошил мне волосы и снова исчез в толпе. Я проводила его взглядом и увидела, как он нежно обнимает миниатюрную блондинку в синем платье. Они так смотрели друг на друга, так трепетно дотрагивались и целовались, что я сразу поняла, что к чему. Я не любила Натана, с которым я всего лишь переспала, но отчего-то от этого зрелища пустота внутри меня стала ещё чудовищней. Я резко расхотела танцевать. Все люди вокруг внезапно показались мне просто пьяным похотливым стадом, романтическое видение единой машины растворилось. Пошатываясь, я двинулась к барной стойке, раздвигая и расталкивая потные тела.
Джи весело болтала с барменом, у которого выдалась свободная минутка. Я знала, что он гей. Но ведь нетрадиционная ориентация не делает из человека чудовище, так? Это просто отмирающая ветвь чьего-то генеалогического древа. Мы ведь не рубим всю яблоню, если вдруг отсыхает один сучок? Конечно нет.
- Лив, - Джи нежно сжала мою руку, и я кивнула, как бы говоря, что все хорошо. - Мы вот с Рупертом разговариваем об этом баре. Мне всегда нравился дизайн, а тебе?
- Да, - я указала на свою стопку, и Руперт послушно наполнил её.
Рядом появилось блюдце с дольками лайма, и я покачала головой, но бармен только улыбнулся:
- За счёт заведения.
Джи напряжённо посмотрела на меня. Трезвый взгляд голубых глаз был так строг, что я невольно покраснела. Опять осуждает за выпивку.
- Поговори со мной, - тихо попросила она, когда бармен умчался по делам. - Я вижу, тебя что-то гложет. Поделись, легче будет!
- С чего бы начать... - протянула я. - Хм. Меня поперли из "Аттрактив", - я повторила вчерашние слова и пожевала шкурку лайма, - дали пинок под зад за долгие часы дополнительной работы. Мне даже не платили внеурочных, я пахала на износ, но меня вышибли как паршивую собаку. Ты это знаешь - теперь я вот благодаря тебе в "Бино" работаю, а не сижу в пижаме перед телевизором.
- Это ведь не все, - мягко произнесла Джи, поглаживая ножку у треугольного бокала.
- Не все, - согласилась я, - ещё у меня бесплодие.
Джи подавилась остатками мохито и шумно закашлялась, прижав ладонь к губам.
- Что?! - взвилась она. - И ты мне ничего... Ничего не сказала!
- Я хотела оставить это в тайне, - горько произнесла я, - и не сказала сначала никому. Анализы... осмотры... врачи... В общем, я никогда не смогу иметь детей.
Женевьева смотрела на меня влажными глазами, ее нижняя губа дрожала. Я чувствовала себя на грани, поэтому просто опустила взгляд в рюмку. Вспышки света расплывались в слезах.
- Моя милая, - Джи обняла меня и уткнулась подбородком в моё плечо. - Именно поэтому у тебя нет парня?
- Кому я нужна? - голос надломился, и девица через два табурета от нас мутными глазами уставилась на меня. - Я просто скорлупа, шелуха... Я никогда не подарю ему его копию, не стану матерью...
- Какая ты глупая! Тысячи женщин живут с бесплодием, любят и создают семьи! Ты знаешь, сколько детей в детдомах? Почему бы не усыновить или удочерить кого-нибудь?
- Но ведь это не одно и то же! - заплакала я, размазывая косметику по лицу.
Джи хлопнула мне по рукам и протянула влажную салфетку - упаковка предусмотрительно стояла под барной стойкой.
- Чужих детей не бывает, - прошептала она, и даже за грохотом музыки я услышала её голос. - Не думай обо всем этом так глупо, не рви себе сердце- всегда есть шанс начать жить заново.
Я взглянула в ее добрые голубые глаза, полные тревоги и любви, и шмыгнула. Она грустно улыбнулась, протянула мне еще одну салфетку и жестом подозвала Руперта.
- Воды, пожалуйста.
Глядя на Женевьеву, я вдруг переосмыслила все то, что мучило меня все это время. Я не имею права ставить крест на себе только потому, что бесплодна. У меня не будет дочери с моими глазами - но будет ребенок, который полюбит меня даже сильнее, чем родной, ведь я спасу его от одиночества и ощущения собственной ненужности.
Посасывая край стакана с водой, любезно предложенного Рупертом, я вдруг сделала то, чего не делала очень давно - начала мечтать. Я представила себя за плитой, жарящую оладьи, а сзади сонно клюёт носом мой сын. Я отвожу его в школу. После мы идём в пиццерию с Джейкобом и Холли, и она взахлёб обсуждает с Чарли (так хочется, чтобы сыночка звали так же, как и моего отца!) последнюю серию молодёжного сериала. Хэллоуин. Мы вместе выбираем костюм, и Чарли заявляет, что хочет быть пиратом. Рождество. Он открывает коробку и бурно радуется машинке на дистанционном управлении. Он взрослеет, впервые бреется, стесняется подростковых прыщей, приводит в дом девушку, которую, мучительно краснея, представляет мне. Мы разговариваем, едим мой пирог... И кому какое дело, что я не умею готовить? Научиться никогда не поздно! Грезы относят меня за потолок с его цепями, под самые облака и даже выше.
-Привет.
Я вздрогнула, повернула голову налево и увидела вдруг те самые большущие глаза. На этот раз он облачился в старую чёрную футболку с логотипом Joy Division, на голове царил симпатичный беспорядок. Я внимательнее пригляделась к нему и с удивлением заметила, что он симпатичный. И щетина ему очень даже шла....
-Ты что, следишь за мной? - запинаясь, спросила я.
Джи с любопытством и тревогой взглянула на незнакомца. Парень же безо всяких эмоций посмотрел на меня так, словно я была очень скучной передачей. Странно, сейчас он на вид абсолютно здоров. Белая кожа больше не кажется истонченной и прозрачной, она выглядит нормально. Глаза сияют, но уже не болезненно. Он больше не похож на наркомана без дозы.
- Я захожу сюда иногда, - он проводил взглядом парочку девиц, и те очарованно заулыбались в ответ. - Пропускаю стаканчик-другой...
- Стаканчик-другой...- повторила я, глядя на его ладони. Какие удивительно длинные пальцы...
-Эй... - Джи дотронулась до моей руки. - Может, нам лучше...
- Как тебя зовут? - спросила я, проигнорировав ее.
Этот парень мне не нравился; он странно выглядел, странно пах, странно вёл себя. Вдобавок ко всему, Чувство вновь подняло свою уродливую змеиную голову и забило тревогу..
- Алекс, - отозвался тот, крутя на полированной стойке цент. Монетка крутилась на месте, поблескивая, очертания смазывались, превращая её в шар...
- Я Оливия, - вдруг произнесла я, - если ты хочешь знать.
- Очень хочу, - прошептал Алекс.
В его глазах клубилась тьма, и, почувствовав ледяной укол страха, я опустила взгляд на его предплечье.
- О, твою мать!
Бледная кожа пестрела кровоподтеками различных цветов - от бордового с фиолетовыми вкраплениями до грязно-жёлтого. Алекс инстинктивно дернулся, стремясь прикрыть увечья, и я вдруг почувствовала лёгкую тошноту.
-Так, нам пора домой, - решительно заявила Женевьева, не сводя глаз с уродливых пятен на его руке. - Оливия, на выход.
Мне не нужно было повторного приглашения.
Уходя, я обернулась и украдкой посмотрела на Алекса. Его жуткие глаза, казалось, прорезали полумрак, глядя прямо на меня.
ГЛАВА 3. ПОЩЕЧИНА И ТРАВМА
- ...а потом я видела тигра! - Холли взахлёб пересказывала мне по телефону подробности первого визита зоопарка в Сиэтле.
Я, немного контуженная шквалом детского восторга, медленно поглощала тесто для печенья прямо из упаковки, сидя в кресле у окна и прижимая телефон головой к плечу. Кажется, этот разговор длился добрых два часа, но я не возмущалась - люблю слушать Холли.
- Так тебе понравился Вудланд, киска?
- О, да! - я словно увидела, как она с энтузиазмом кивает. - А ещё я вся перемазалась сладкой ватой, но вымыть руки было негде, поэтому мне пришлось мыть руки папиным пивом!
- Какой ужас! - сдерживая хохот, я прижала руку с тестом к груди, испачкав футболку.
Перед глазами стояло печальное лицо Джейка, провожающего взглядом своё пиво в последний путь.
- А ещё там был клоун, -Холли понизила голос, - похожий на Бозо. Но я не испугалась. Честно.
Я серьёзно кивнула. Недавно Холли проходила курс психотерапии - избавлялась от коулрофобии. Боязнь клоунов настолько терроризировала её, что Холли каждый раз впадала в неконтролируемую панику при виде размалеванных рож и красных носов.
Кажется, это началось после того самого дня рождения, куда я заявилась накуренная. Её придурковатая мамаша наняла аниматоров - и клоунов в том числе. По причине нехватки артистов на праздник отправились два клоуна - один был "запасным", никогда не ездил по вызовам и вообще счастливо ждал своего часа. Позже выяснилось, что мистер Колтрен страдал эпилепсией; перевозбужденный яркими огнями и миганием гирлянд, он вдруг начал трястись и рухнул на пол. Он бился в припадке и задыхался недолгое время, а потом умер. Прямо на празднике. Детском празднике.
- Когда ты приедешь? - поинтересовалась Холли. - Я соскучилась.
- О, солнышко, - я растерянно уставилась в окно. - Я даже не знаю...
- Почему бы не сегодня? - Холли приободрилась. - Давай, приезжай!
Я задумалась. Стоит ли мне ехать? Персиковый пирог, Холли, коньяк. Да. Шерил, Джейк, чихуахуа по кличке Тутти. Нет.
- А родители твои согласны?
Холли замялась, но лишь на секунду:
- Конечно!.. Ну ладно, мама не обрадуется, но ты же моя тётя, ты должна приезжать почаще!
О, Холли, подумала я. Если Оливия Йеллоувуд будет приезжать чаще, то Шерил придётся поджечь свой дом.
- Хорошо, - произнесла я. - Ждите меня к трём, О'кей?
- Я люблю тебя, Лив.
- И я тебя, малышка, - я с нежностью взглянула на умолкший телефон.
В конце концов, я могу не брать ребёнка из приюта, а отдавать свою материнскую любовь Холли. Шерил всегда не до неё, но, когда я появляюсь на горизонте, она сразу вспоминает, что она - мать. Я наскоро высушила волосы, бросила в машинку испачканную футболку и отыскала чистое белье. Стоя в чёрном комплекте перед зеркалом, я сосредоточенно подвела брови и накрасила ресницы, тронула губы вишневой помадой. Что ж, вот так - не броско и красиво. Шерил не сможет меня укусить.
Вдруг за спиной скрипнула дверь. Я подскочила, как ужаленная, и уставилась на дверь своей спальни.
Иди сюда, иди.
- Эй?.. - я неуверенно переступила с ноги на ногу.
У меня возникло странное ощущение, что за мной наблюдают. Ещё раз затравленно оглянувшись, я перешла комнату и закрыла дверь. Все это казалось очень странным.
Я надела шерстяное бордовое платье с высоким горлом и черные туфли-лодочки, подхватила сумочку и вышла из квартиры. В лифте вместе со мной вновь оказалась миссис Таун. Мы вежливо улыбнулись друг другу и уставились в разные стороны.
Если она опять скажет что-то жуткое, я закричу. И, наверное, ударю её.
Но соседка ехала молча. Когда лифт остановился на первом этаже, она медленно вышла из него, придерживая большую хозяйственную сумку в цветочек. Я наскоро поправила волосы, глядя в зеркало, и вышла из подъезда на яркий солнечный свет.
Хрупкие клены за коваными оградками уже полностью покраснели, отчего вся аллея казалась освещённой закатом. Люди неспешно прогуливались, выходили из кофейни с большими стаканами в руках, сидели на скамейках, весело беседуя или просто со светлой печалью глядя на осеннюю улицу. Сентябрь - время золотых листьев, золотых моментов, волшебных минут.
Мимо меня пролетела Эшли, хрупкая и похожая на птичку работница "Бино".
- Эй, Эш! - я схватила её за рукав, и девушка резко обернулась, явно собираясь сказать что-то нелестное.
Увидев меня, она улыбнулась:
- Йеллоувуд! На работу опаздываешь?
- Выходной! - я показала ей язык.
Эшли расстроенно пригладила короткие тёмные волосы:
- Мне бы выходной... Муж уже с ума сходит. Готовить самостоятельно ужины - это для него катастрофа!
- Смотри, как бы квартиру не спалил, - мы дружески обнялись, и Эшли поспешила на работу.
Не завидую ей - беготня с подносами по жаркому помещению в нелепом розовом фартуке кому хочешь испортит настроение.
Проходя мимо торгового центра, я вдруг остановилась. С витрины на меня смотрел целый отряд игрушечных зверей: вытянутые, тощие зайцы из хлопка, пушистые медведи с разноцветными бантами, антропоморфные лисицы, длиннорукие ленивцы... Словно лунатик, я зашла в помещение и взглянула на вывеску магазинчика в торговом центре. "Флаффи Шоп". Кажется, они недавно открылись - я такого названия никогда не слышала.
- Добро пожаловать в "Флаффи Шоп"! - ко мне подскочил юный консультант в лице хорошенькой рыжей девушки лет девятнадцати. - Чем я могу вам помочь?
- Можете мне подробнее рассказать о Вашей продукции? - я сосредоточенно осмотрела медведя, размером с меня. Бог мой, я бы могла обнять его и умереть счастливой. Цена в триста долларов, однако, возымела отрезвляющий эффект.
- Все наши игрушки - исключительно ручная работа, - начала девушка. - Второй такой вы не сыщете в целом мире. Производство принадлежит сёстрам Уайт. Вот это, - она указала на полку с миниатюрными белыми мышками, одетыми в платья, пальто, костюмы и прочую одежду, так похожую на настоящую. - Самый востребованный товар. Каждая мышка стоит по тридцать пять долларов, расходятся как горячие пирожки. Вот это, - она сняла с полки увесистого енота, такого пушистого, что его хотелось обнять и никогда не выпускать. - Сделано на заказ, но не востребовано, поэтому перепродаётся. У нас много таких товаров. Сначала Уайт работали только по заказам - они размещали объявления и фото в Фейсбуке, а люди писали им свои пожелания. Но со временем невостребованных игрушек стало так много, что пришлось открыть магазин. Зато теперь от клиентов отбоя нет!
Я огляделась. Действительно, в магазине было полно девочек, тискающих плюшевых, тканевых и шерстяных зверей, мамочек, задумчиво взвешивающих на руках медведей. Я взглянула на стенд с игрушками из шерсти и... влюбилась.
С полки на меня смотрели огромные изумрудные глаза рыжего котёнка, стоявшего, выпрямившись, на задних лапах. На голове у него красовалась меховая шапка с ушками, а взгляд казался робким и печальным одновременно.
- Его зовут Тин, - консультантка перехватила мой взгляд и ринулась к игрушке. - Натуральная овечья шерсть, стеклянные глазки ручной работы, ручки и ножки на шплинтовом креплении - могут двигаться туда-сюда. Шапочка снимается - да, да, с подкладом!..
Я не могла слышать девицу; протянув руку, я коснулась мягкого пушка на теле котёнка. "Купи меня", - шептало подлое животное. Конечно, я не могла противостоять.
- Сколько? - прошептала я.
Выйдя из торгового центра счастливой и обедневшей на пятьдесят баксов, я купила себе фраппучино и, цокая каблуками, направилась уверенной походкой к автобусной остановке.
Глядя, как бизнес-центр Пайнберри потихоньку сменяется на аккуратные трёхэтажные домики, я попивала холодный кофе и косилась на картонную коробку, обвязанную небесно-голубой атласной лентой. За окном проплывали тихие улочки пригорода, круглосуточные супермаркеты, детские площадки.
Я вышла на Элм-Вуд стрит, степенно поправила платье и глазами поискала дом своего брата. Тридцать седьмой. Да, это точно он. Часто дыша от волнения, я пихнула стакан из-под кофе в живую изгородь, взбила волосы. О'кей, Лив. Ты можешь.Вздохнув, я нажала на звонок.
Прошло несколько томительных секунд, прежде чем дверь открылась. С порога на меня смотрела недоуменная Шерил.
- Оливия! - она отвратительно осклабилась. - Очень... неожиданно видеть тебя на пороге моего дома.
- Люблю сюрпризы, - я усмехнулась, глядя в льдистые глаза неприятельницы.
Длинные, пшеничного цвета волосы, изящные руки, белая кожа. Кажется, раньше Шерил работала моделью, хотя я могу ошибаться. В отличии от своей волшебной оболочки, человек она дерьмовый.
- Жаль, что я их не люблю, - протянула Шерил, подхватывая на руки свою мерзкую квази-крысу.
Пёсик, облачённый в ярко-зеленую собачью футболочку, мелко дрожал и смотрел на меня темными, влажными глазами. После того, как Тутти сожрал одну из туфель от Кристиана Лабутена, я не питала к нему тёплых чувств.
Шерил подозрительно оглядела коробку в моих руках:
- Что это?
- Это для Холли, - я пригладила волосы, вызывающе глядя на нее. - Подарок.
- Ей не нужны твои подачки, - Шерил чмокнула Тутти в затылок. - Правда, малыш? Не нужны?..
- Лив! - в коридоре за нею показалась Холли. - Ты приехала!
Я победоносно ухмыльнулась в лицо Шерил, переступила порог и тщательно (даже слишком) вытерла подошвы туфель о коврик. Холли стояла передо мной в своем обычном домашнем виде: розовые флисовые штаны, светло-серая кофточка поверх белого топа, огромные пушистые тапки в форме мордочки медведя Рилаккумы. Светлые волосы собраны в два очаровательных пучка на голове.
- Держи, это тебе, - я чмокнула ее в нежную линию пробора и сунула в ручки коробку с голубым бантом. - Давай откроем ее за чашкой чая? Не сейчас.
Холли наморщила лоб и слегка потрясла подарок:
- Что это?..
- Это секрет, - я вытерла указательным пальцем тушь под глазами, глядя в ростовое зеркало и подтолкнула племяшку в сторону кухни. - Пошли!
Кухню Шерил всегда содержала в патологической чистоте. Каждое пятнышко она с маниакальной тщательностью вытирала и дезинфицировала, тогда как у меня около раковины лежал пакет из-под начос недельной давности, а под раковиной ведро ломилось от винных бутылок. Я оглядела шкафы из тёмного дерева, длинную столешницу, стикеры на чёрном холодильнике. Здесь ничего не меняется.
- Садись! - Холли поставила чайник на плиту и уселась напротив меня, подперев щеки кулачками. - Как у тебя дела?
- Все хорошо, - соврала я. - А у вас, мисс Йеллоувуд?
- Отлично! А у вас, мисс Йеллоувуд?
- Замечательно! А у вас, мисс...
- Холли, кончай этот цирк, - мягко одернула её Шерил, вошедшая на кухню.
Мне же она подарила только парочку испепеляющих взглядов, и я, улыбнувшись про себя, взяла одну из конфет из большой вазы в форме лебедя. Фу. Финики в шоколаде.
Чайник вскипел и со щелчком отключился. Холли плеснула кипяток в две чашки (Шерил предпочла минеральную воду с малиновым соком), бросила в каждую по три розовых бутончика и чайные листья.
- Держи, - она поставила чай передо мной, пододвинула бисквиты и шоколадные чипсы. - Мама сказала, что от этого у меня вырастет жопа, как у тебя!
Я пристально посмотрела на Шерил: пунцовые щёки стервозины пылали адским пламенем из-за высокого стакана.
- Ну, раз у меня уже и так огромная жопа, то мне можно, - я зачерпнула горсть чипсов, бросила их в рот и запила горячим чаем. Шоколадные пластинки растаяли на языке. Кайф.
- Где ты теперь работаешь, Оливия? - сладким голосом поинтересовалась Шерил, все ещё багровая от стыда.
- "Бино". Я официантка, - я сунула в рот бисквит. - Мне нравится эта работа - платят, конечно, меньше, но зато головной боли нет.
- Несомненно, тебе очень подходит это место, - заверила меня Шерил. - Оно создано для тебя.
Я мрачно проследила за тем, как тощие, похожие на пауков пальцы осторожно берут из целлофановой упаковки хлебец. Шерил Йеллоувуд не отличалась чувством такта, несмотря на свое изящество и аристократические манеры, и потому частенько могла сказать что-то колкое. Но сейчас она явно намеревалась укусить меня побольней.
- Лив, ты говорила, что мне можно открыть коробку за чаем! - Холли вырвала меня из грустных мыслей, и я согласно кивнула.
Она поставила на стол мой подарок, осторожно потянула за ленту. Я и Шерил с любопытством следили за её движениями, и я расплылась в торжествующей улыбке, когда глаза Холли округлились при виде игрушки.
- О-о-о... - она взяла на руки кота, осторожно потрогала его шапчонку. - О!
- Его зовут Тин, - сказала я, глядя, как Шерил сосредоточенно пьёт минералку. Наверное, это сложно делать с поджатыми губами. - Нравится?
- У меня никогда не было игрушки лучше! - Холли прижала его к груди. - Спасибо!
- Это ручная работа. Тин абсолютно уникальный, второго такого нет на свете. Совсем как ты.
- Ма, смотри!
- Мило, - Шерил осторожно потрогала лапку игрушки. - И во сколько он тебе обошёлся?
- Подарки родным бесценны, - ледяным тоном отозвалась я.
- Ты не подумай, - Шерил прижала костлявую лапищу к груди. - Я не осуждаю тебя за дороговизну подарка. Я всего лишь беспокоюсь о твоём бюджете. Ты, наверное, все вырученные деньги угрохала на это животное? Ведь официантки получают так мало...
Я встала из-за стола, упершись в него ладонями. Шерил смотрела на меня снизу вверх, держа стакан с водой. Меня радражали её ровные стрелки, тонкий голос, прямые блестящие волосы, ее оттопыренный мизинец, словно она присутствует на королевском чаепитии. Вмазать по морде этой змее - это, пожалуй, было самым желанным с тех пор, как Джейкоб представил её мне как свою невесту.
- Холли, пойди, поиграй, - произнесла я.
Она испуганно скосила глаза на мать, обняла игрушку и умчалась к себе в комнату. Я подождала, пока звук её шагов по лестнице не стихнет, а потом вновь уставилась на мерзкую бабу.
- Что ты сказала?..
- Я сказала, что у официанток нищенская зарплата, - Шерил склонила голову набок, и её волосы заструились с плеча на спину, словно золотой песок. - Обычнодевочки-в-фартуках даже берут дополнительную работу...
- Какую ещё "дополнительную работу"? - съязвила я.
- Ну, знаешь... - Шерил мерзко осклабилась и отпила воды, пряча в стакан свою улыбку.
- Я не... - я задохнулась от этой наглости.
Откуда знать этой ухоженной дряни, каково это - весь день носиться туда-сюда, таскать тяжёлые подносы, выслушивать пафосные заказы клиентов, которые ведут себя так, словно пришли не в дешёвую кафешку, а во французский ресторан? Каково это, пропахнуть маслом и луком так сильно, что не спасают ни два принятия душа, ни литры лосьона для тела? Каково это, плакать от унижения в подсобке, только лишь потому, что какие-то шестнадцатилетние сопляки намекнули тебе на оказание этих самых услуг?..
- Я видела тебя, пьяную вдрызг, с каким-то парнем, - прошипела Шерил, вытянув шею. Сходство с гадюкой стало поразительным. - От тебя постоянно несёт спиртным и ещё какой-то дрянью, о которой я не хочу знать!
Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Не успев даже подумать, я замахнулась. Рука со звоном врезалась в щеку Шерил, и я почувствовала горячее жжение в ладони. Она вскочила, прижимая пальцы к ударенной щеке. На кухне повисла тишина, краем уха я услышала щелчок замка входной двери.
- Больная тварь! - завизжала Шерил так громко, что зазвенели оконные стекла.
В её глазах я увидела слезы и почувствовала, как они проливаются на мою душу долгожданным бальзамом. Значит, можно больше не просить Санту на Рождество о том, чтобы этой гадюке было запредельно плохо.
- Что тут происходит?
Мы обе обернулись и увидели растерянного Джейкоба в дверях кухни. В его руках - кожаный дипломат, подаренный мной на его день рождения, галстук развязан, что символизирует официальное окончание рабочего дня. Глаза Джейка скользнули по моей взъерошенной голове, по бусинкам слез на ресницах жены, по алому следу на её щеке - отпечаток пятерни уже начал наливаться кровью и выглядел как клеймо.
- Оливия, на пару слов, - сухо произнёс он.
Я покорно вышла вслед за ним, бросив последний взгляд на Шерил. Побеждённый враг искал в холодильнике лёд.
Мы вышли в холл, и Джейкоб обернулся ко мне. Глаза его горели гневом:
- Сначала ты заваливаешься на день рождения моей дочери накуренная и с каким-то придурком, теперь вот бьешь мою жену в нашем доме...
- Джейк, она назвала меня тварью! - воскликнула я, чувствуя, как теперь на моих глазах закипают слезы от обиды. - Она сказала...
- Лив, - Джейк поднял руки в знак того, что он не желает ничего слышать. - Я долго терпел твои похождения, твоё пагубное влияние на мою дочь, твою открытую ненависть к моей жене. Убирайся. Я не хочу знать тебя, видеть тебя, слышать что-либо о тебе. Достало.
Я замерла. Перед глазами вдруг пронеслись все счастливые моменты детства и юности, что мы провели вдвоём; я научила Джейка делать кораблики из бересты, таскала его на руках до тех пор, пока он не стал слишком тяжёлым, мы играли в прятки и вместе строили шалаш на дереве. Когда Джейку стукнуло восемнадцать, он впервые влюбился в девочку, и пришёл рассказать об этом мне, единственной на всём свете. Он влюбился в ту, что заложила динамит под самый крепкий в мире мост - мост между Оливией и Джейком, и с каждым годом она лишь добавляла по порции взрывчатки. И вот он, взрыв. Джейкоб сам все взорвал. Теперь между нами зияла непреодолимая пропасть.
Я облизала пересохшие губы и взглянула на лестницу. Между прутьями перил белело заплаканное личико Холли. Не думая больше ни секунды, я развернулась и ушла из дома своего брата.