Она вскочила, отлепившись от целлофана на диване с громким "вшик!" и, пихнув меня плечом (что выглядело достаточно нелепо и по-детски), вышла из моей квартиры, от души хлопнув дверью.
ГЛАВА 5. КАПКАН ЗАХЛОПЫВАЕТСЯ
- Хорошо... Ваши предыдущие места работы?
- Компания "Аттрактив". Бухгалтер. Кафе "Бино". Официантка.
Лысоватый темнокожий мужчина перелистнул моё кратенькое резюме, покачал головой:
- Мало. Очень мало, мисс Йеллоувуд.
- Уж извините, - я пожала плечами, - как есть.
Маятник Ньютона издевательски щёлкал, шарики снова и снова сталкивались. Возьмут-не возьмут, возьмут-не возьмут, возьмут-не возьмут... Мужчина переглянулся со своим секретарем, и женщина с ужасающе нелепым каре, поняв его выражение лица, кивнула мне:
- Мы вам позвоним.
- Ничерта не позвоните, - я усмехнулась, бегая глазами с одного на другого, - я права?
Их взгляды были такими сочувствующими, что мне стало тошно. Так смотрят на ребёнка, потерявшегося в молле. Я встала, подхватила сумочку и с достоинством вышла из кабинета в прохладную приемную.
Плохо, это плохо. Теоретически я все ещё работаю в "Бино", но вот на самом деле я не могу вернуться туда, к вопящим клиентам, вонючей кухне. Я одернула узкую юбку-карандаш, которую напялила ради этого собеседования. Столько часов перед зеркалом - и все впустую! Будто бы эти хлыщизализанные думают, что все, кто приходят устраиваться на работу, такими нарядными и ухоженными из матери родной появляются...
Дойдя до "Бино" и к тому времени совершенно изжарившись в плотном костюме, я заглянула в стеклянные двери. Казалось странным, что внутри полно народу, а клиентов среди них я не увидела. Поборов страх перед возможной взбучкой от начальства, я вошла. На звон колокольчика над дверью все обернулись, и я почувствовала себя так, словно заявилась на чужой праздник: колкие взгляды ощупывали меня, как липкие руки, откуда-то донёсся тихий шепоток, поджатые губы изогнулись, как луки.
- Вон она, - прошипела Клэр. - Убийца.
Убийца? Я отшатнулась, едва не упав с каблуков. Это что, розыгрыш? Пытаясь найти отголосок шутки, я пристально посмотрела в глаза Натану, но он отвернулся. Дорис жалко всхлипнула и отвела взгляд. Её обычно густо подведённые ресницы блестели от слез. От всего увиденного внутри меня начала подниматься неприятная тревога, щекочущая нервы, и я сделала шаг вперед, бегло ощупывая взглядом присутствующих.
- Что происходит?
Толпа раздалась, пропуская мою начальницу, миссис Келлер. Обычно хиппующая и весёлая, она выглядела строгой и взволнованной одновременно, но также и до безумия нелепой в своей бандане с геометрическими узорами. Чуть позади неё шёл офицер полиции - та самая женщина, что осматривала мою квартиру. Мы обменялись холодными взглядами, и она посмотрела в блокнот:
- Оливия Джейн Йеллоувуд?.. Ширли Уайт, офицер полиции. Где Вы были вчера вечером?
- Дома, - я неуверенно перевела взгляд на начальницу, и та коротко кивнула, ободряя меня, - а в чем...
- Кто-нибудь может это подтвердить? - перебила меня Уайт.
- Нет... я живу одна.
- Плохо, - она цокнула языком, что-то черкая в блокноте.
- А, подождите! - взволнованно закричала я. - В моем доме отличная слышимость, а подо мной живёт старушка, миссис Таун. Она наверняка слышала мои шаги... Так что да, у меня есть алиби. Но что...
- Хм, -офицер коротко подозвала второго полицейского и обратилась к нему, понизив голос: - Опроси миссис Таун. Пайн-стрит, 38-67. Седьмой этаж. Возьми с собой Брукса, иначе вам не откроют. Старые женщины бывают подозрительными.
- Кто-нибудь скажет мне, что тут творится? - возопила я, глядя на сотрудников и полицию. - Что за...
- Оливия, - миссис Келлер взяла меня за руку. - Зои была найдена мертвой вчера в своей квартире. У неё вскрыто горло от уха до уха, а крови - ни капли. Мне Гарри сказал, что вы вместе поехали к ней...
Я пошатнулась. Кафе вокруг меня завертелось, и я бы непременно упала, если бы пара рук не подхватила меня за подмышки.
- Воды с мятой, живо! - рявкнула Келлер, усаживая меня на стул. - Оливия, дыши. Дыши...
- Как так получилось? - прошептала я, принимая стакан. - Не понимаю...
- Что у вас произошло? - с неодобрительным любопытством спросила Клэр, и все вокруг навострили уши. Уайт склонила голову набок, словно говоря: "Что ж, послушаем очередную сказочку".
- Зои отвезла меня домой, - произнесла я, - показала квартиру... А потом ушла обратно на работу.
- Она просто завела тебя в квартиру, а потом взяла и уехала? - иронично поинтересовался Натан. Я посмотрела на него: зеленые глаза сочились ядом, а под кожей на щеках катались желваки. Радуется, что я влипла. Маленькая месть за унижение, Гейбл?..
- Эй! - Келлер метнула в него пылающий взгляд. - Держи свой рот закрытым, бариста, иначе рискуешь получить пинок под зад!
Натан фыркнул, сорвался с места, сдёргивая с шеи белый фартук, и скрылся на кухне. Все помолчали ещё пару секунд, глядя на качающуюся дверь, а потом вновь повернулись ко мне.
- О, Боже, - я вытерла со лба испарину. - Я не могу поверить...
- Тебе придётся постараться, чтобы доказать свою невиновность, Оливия, - сурово заметила Дорис, крепко скрестив руки на груди. - Полиция сказала, что Зои, возможно, убили в другом месте, а уже потом приволокли в квартиру. Туман был таким густым, что никто бы и не заметил, как тащат по улице тело!
- Не утрируй, Дорис, - Гарри успокаивающе положил на её плечо свою большую лапу. - Мы все знаем, что ты любила Зои, но твой праведный гнев ей сейчас не поможет.
Дорис закрыла лицо розовым фартуком, и я увидела, как ткань темнеет от слез. Келлер задумчиво стучала пальцем по столу, и это сводило меня с ума. Неужели и без того недостаточно посторонних звуков?
- Офицер Уайт, - властно произнесла она, - как можно доказать невиновность моей работницы?
- Если мисс Йеллоувуд приведёт доказательства того, что она была дома в момент убийства, то с неё будут сняты все подозрения, - женщина в форме стрельнула в меня глазами. - Естественно, доказательствами выступают свидетели, абсолютно вменяемые, и их показания.
- Вы проводили экспертизу? - Келлер разгладила складки на коричневых капроновых брюках.
- Да. Судя по всему, мисс Кинг умерла примерно в пять тридцать пять после полудня. Никаких увечий, кроме вскрытого горла, мы не обнаружили.
- Я уже была дома в это время! - воскликнула я. - Моя подруга, Женевьева Фиоре подтвердит это!
- Завтра в полицейском участке, - Уайт строго кивнула мне. - Жду вас. Вместе с подругой. Всего хорошего.
Все присутствующие растерянными взглядами проводили женщину. Вновь звякнул колокольчик - немой свидетель всего происходящего.
- Моей работницы, - повторила я и взглянула на начальницу. - Это значит...
- Пока ты работаешь в "Бино", Оливия, - сухо произнесла Келлер. - Мои работники - моя семья. Несмотря на то, что ты отвратительно повела себя вчера в зале, ты не заслуживаешь того, чтобы тебя тут же поперли. Ты трудолюбивая девушка, - Келлер наклонилась ко мне, - но, если твою вину все же докажут, я позабочусь о том, чтобы ты не смогла найти работу во всем Пайнберри.
- Справедливо, - грустно усмехнулась я.
- Справедливо, - грустно усмехнулась я
Я неуверенно смотрела на телефон, не осмеливаясь позвонить Джи. С одной стороны, меня грызла совесть, но в то же время выступала гордость. Она сказала, что я постоянно ною.
И это правда.
Но нет, это не так! Я всегда интересуюсь ее проблемами и
Господи, да ты ни разу не дослушала её до конца.
жизнью, но она этого в упор не видит.
Нет, я должна позвонить ей и просто обязана извиниться. Друзья должны держаться вместе, особенно тогда, когда от них зависит, попадёшь ты за решетку или нет. Я коротко вздохнула, нажала на номер Джи и с замиранием сердца услышала гудки. И ещё раз гудки. И опять гудки.
Гудящую тишину нарушил громкий треск и недовольный голос, брызнувший из динамика:
- Что тебе нужно? Я занята.
- Джи, - я прижалась к телефону так, словно это был шест, тянущий меня из болота. - Джи, ох, Джи, не бросай трубку. У меня проблемы, я вляпалась по самое...
- Триппер?
- Что? - я отняла телефон от уха и взглянула на дисплей. Я точно туда, куда надо, попала?
- Ну, триппер, сифилис, гонорея. Что ты подцепила? А, я поняла, подожди. Лобковые вши.
- Эй! - я покраснела от обиды. - Что это ещё за разговоры?!
- Извини, я не знаю, чем лечить твои напасти. Всего хорошего, Оливия.
- Я в тюрьме! - закричала я первое, что пришло в голову.
В телефоне повисло молчание. Послышался какой-то треск, шелест, и я, зажмурившись, молила всех богов, чтобы Джи не сбросила звонок. Но вместо того, чтобы прервать беседу с непутевой подругой, она вдруг заговорила тихим тревожным голосом:
- Что ты натворила, Йеллоувуд?
Я почувствовала, как мои плечи, напряжённо поднятые с начала разговора, начинают опускаться. Если Фиоре говорит в таком тоне, да еще и задает подобные вопросы, значит, она меня простила.
- На самом деле, я не в тюрьме, но у меня неплохие шансы туда попасть, - мой голос дрогнул, - если завтра ты не подтвердишь моё алиби в полицейском участке.
- Разумеется, блин, я скажу все, что потребуется! - воскликнула Джи. - Выкладывай.
Я рассказала ей обо всем, чувствуя, как говорить мешает тугой комок в горле. Внутри что-то крепко сжималось - мне было безумно жаль Зои Кинг. Мы были не очень хорошо знакомы, но в последние пару дней достаточно сблизились. Да и она предложила мне пожить у нее, когда узнала, что за беда приключилась с моей квартирой - причем предложила безо всякой задней мысли. На ум пришла та новость с убитыми детьми, и я похолодела, но темпа рассказа не сбавила.
Джи выслушала меня очень внимательно, временами перебивая ради того, чтобы что-то прояснить или повторить. В конце она вдруг всхлипнула:
- Лив, девочка моя, ну почему ты всегда попадаешь в какую-то задницу?
- Джи, ты меня прощаешь за то, что было вчера? - я сморгнула непрошеные слезы.
- Черт, да конечно! Это я должна извиняться, я вела себя как последняя тварь. Прости меня, пожалуйста. Конечно, я дам показания завтра - давай, я заеду за тобой?
- Я буду ждать.
- Я люблю тебя, Лив. Не волнуйся, девочка моя, мы все уладим.
Я судорожно вздохнула и, сбросив вызов, вытерла мокрые щёки. Мы все уладим. Мы правда все уладим. Парень, сидевший на скамейке рядом, посмотрел на меня как на идиотку, и я быстро провела пальцами под глазами: нет, тушь, вроде, не потекла.
Что ж, пока я в настроении, мне нужно сделать ещё один звонок. Я прижала телефон к уху, и сердце в груди взволнованно затрепетало.
- Лив! Я так скучала по тебе!
- Холли, - я закусила губу, - я тоже скучала...
- Ма не выпускает меня гулять, - грустно сказала она. - Целыми днями к нам приходит какой-то дядя. Он говорит, что он врач, и осматривает меня, а ма следит, чтобы он не сделал мне больно. Он брал уже кровь из вены и из пальца, проверял глаза... Странно, я не чувствую себя больной.
- Хм. А как родители поживают? - не то, чтобы мне была интересна Шерил, просто правила приличия не позволяли умышленно обходить ее стороной в разговоре.
- Па заболел, - грустно сказала Холли. - Он почти не спит, много ест. Ма говорит, что у него грипп, но я почему-то не верю ей, - она понизила голос, - мне кажется, она отравила его.
- Холли, я не думаю, что Шер... твоя мама на такое способна, - я ощутила, как под ложечкой неприятно засосало.
Заболел? Грипп? Джейкоб Йеллоувуд никогда не болел ничем, кроме ветрянки в детстве. То, что я сказала, не было правдой- Шерил способна на любую пакость, если что-то встанет у нее на пути. Только вот чем ей мог насолить Джейкоб, собственный муж?..
- Лив, - Холли вдруг заплакала в трубку, чем окончательно встревожила меня. - Пожалуйста, пообещай мне, что ты приедешь за мной, если что-нибудь случится!
- Холли...
- Обещай!
- Обещаю, малышка.
Холли вздохнула и пару раз шмыгнула. И тут случилось что-то совершенно необъяснимое: внезапно меня захлестнула такая волна животного ужаса, что я невольно вздрогнула; кожу на затылке стянуло, и каждый волосок на теле встал дыбом. Мне казалось, что в затылок смотрит страшное чудовище, но, обернувшись, я никого не увидела. Что же это...
- Лив?
- Холли, - я перевела дух и поёжилась. - Мне нужно бежать по делам, детка. Не грусти и звони мне, когда только захочешь. Я люблю тебя.
- Я тебя тоже люблю, Лив, - и воцарилась тишина.
Я убрала телефон в карман и нервно заозиралась: никого. Как странно. Мне уже до смерти надоела вся эта паранойя.
Мне уже до смерти надоела вся эта паранойя
Вечером все сотрудники "Бино" договорились собраться в любимом клубе Зои на импровизированные поминки, но пришло лишь несколько человек. Выглядящие слишком чопорно среди размалеванных и дёргающихся в танцевальных конвульсиях людей, мы сидели в VIP-зоне, снятой Келлер, цедили мартини и водку и смотрели в разные стороны. Когда в клубе воцарилась тишина, обусловленная неполадками в пульте ди-джея, Анна Келлер, одетая в чёрный брючный костюм и впервые отказавшаяся от развеселых бандан, встала, держа в правой руке стакан, а левую заложив за спину.
- Сегодня мы прощаемся с Зои Кинг, сотрудницей, подругой, возлюбленной, - Дорис судорожно всхлипнула и прикрыла рот ладонью. - Зои никогда не падала духом; в тяжёлые моменты она всегда была рядом, чтобы подставить плечо. Кто-то из нас знал её хорошо, кто-то - не так давно, но в каждом сердце она так или иначе оставила свой след как весёлая, крепкая и неунывающая девушка. Давайте же запомним её такой. Надеюсь, убийце воздастся за его поступки.
- Аминь, - Гарри залпом выпил стопку коньяка и вытер губы рукавом.
Я вновь почувствовала взгляды на себе и опустила глаза в рюмку. Ничего, завтра Джи даст показания, и с меня снимут все подозрения в убийстве. Видимо, Дорис подумала о том же; она сверкнула глазами в мою сторону и отвернулась. Келлер иронично взглянула на неё и произнесла:
- Коллинз, я понимаю, как тебе тяжело, но все же скажу это: я не думаю, что Оливия убила Зои. Насколько я знаю, мотивов у неё не было, а подозревать ни в чем не повинного человека - это плохо.
- Я согласен, - вмешался Гарри, - пока не представили никаких улик, не следует делать поспешных выводов. К тому же, полицейские опросили соседку Лив -наверняка старая сова слышала, что та была дома. Дорис, прекрати строить из себя мученицу, а из Зои - ангела: она трахалась направо и налево, и совсем этого не скрывала.
Дорис, уже изрядно выпившая, а потому легко вспыхнувшая, тут же вскочила, исказив лицо отвратительной злой гримасой. Недолго думая, она выплеснула содержимое своего бокала в лицо Гарри и ушла, рывком отодвинув стену из свисающих гирлянд. Еще какое-то время было видно черные волосы, блестевшие в свете стробоскопов и прожектором, но потом чужие спины окончательно скрыли ее из виду.
- Ой-ой, - засмеялся Натан, протягивая Гарри салфетку. - Какой горячий нрав.
- Скоро она успокоится, - Келлер спрятала печальную улыбку в бокал. - А пока мы должны войти в положение и понять её. Терять любимого человека очень больно, даже если он был распоследней скотиной... как мой муж.
Гарри неодобрительно хмыкнул, и воцарилось неуютное молчание. Видимо, ощутив неприятную атмосферу, разбрасывающую вокруг свои щупальца, Клэр помешала свой мартини зонтиком и задумчиво сунула его в рот:
- Как вы думаете, Зои и те дети в подготовительной школе... Эти убийства как-то связаны?
- Не думаю, - отозвалась я, - ведь у детей нашли рваные раны на шеях, да и в классной комнате было полно крови, а Зои перерезали горло, и в её квартире было чисто. Все это очень странно...
- Вчера был такой туман, - покачала головой Келлер. - Мне пару раз казалось, что я что-то видела в подворотне у дома, но все это лишь обман зрения. Туман всегда вводит в заблуждение.
Все помолчали, вспоминая вчерашний день. Туман, и сразу два убийства... И ведь это только те, которые известны: Зои держала бизнес, а дети погибли почти на виду. А сколько ещё не обсуждаемых? Сколько ещё людей было убито вчера?..
- Вампиры, не иначе, - серьёзно заявил Джерри, и мне вдруг стало не по себе.
- Чего? - Клэр презрительно взглянула на него; зонтик торчал из её рта, создавая весьма комичное зрелище.
- Джерри, ты что, "Блейда" насмотрелся? - усмехнулся Натан. - Все знают, что вампиров не существует.
- Это вы так думаете, - буркнул Джерри, - а сколько ещё в нашем мире неизведанного?
- Неизведанным для меня остаётся только твой шкафчик, Джерри, - произнесла Келлер, отвлекаясь от своего бокала. - Я видела, как ты прячешь туда украденные продукты, но не достаешь их оттуда.
Даже в полумраке было заметно, как Джерри покраснел, и лишь его оттопыренные уши казались белее снега. Я с усмешкой посмотрела на него и встала из-за стола. Все присутствующие удивленно глянули на меня:
- Ты уже домой?
- Хочу немного потанцевать, - я выпила мартини и тряхнула черными локонами. - Не волнуйтесь, я все ещё скорблю, но я не хочу киснуть за столом. Я уже зада своего не чувствую.
- Хорошо, иди, - Келлер махнула рукой, прощаясь, и я благодарно улыбнулась в ответ.
Пульт наконец-то заработал, и толпа вновь качала вскинутыми кулаками, взмахивала волосами и просто танцевала на месте. Уверенно ступая, я присоединилась к ним. Я чувствовала себя красивой: стройные (хоть и не особенно длинные) ноги, обутые в лакированные туфли на шпильках, прятали свою белизну под шелковистыми темными чулками, тонкую талию и высокую грудь выгодно подчеркивало чёрное платье до середины бедра, обтягивающее тело, как вторая кожа. Я подставила лицо прожектору и ощутила себя особенной. Словно на танцполе была только я, и никого больше.
Опустив голову, я осоловелым от громкой музыки и алкоголя взглядом вдруг нашла в толпе Алекса. Он смотрел на меня, стоя среди людей и совсем не двигаясь, немигающий взгляд казался бы мертвым, если бы не дикий огонь, тайком блещущий в карих глазах. Отчего-то мне захотелось приблизиться к нему - отчаянное желание, подпитанное алкоголем, расцвело бурным цветом, пустив корни в сердце. Я двинулась вперед, раздвигая толпу руками. Люди цеплялись часами и кольцами за моё платье, но мне было все равно. Я смотрела лишь в карие глаза, испускающие таинственный свет, летела на него, как мотылёк летит на огонь.
Оказавшись рядом, я вдруг замерла. Чувство вновь ожило, стучась в висках, словно дополнительный пульс. Алекс улыбнулся краешком губ и сделал шаг ко мне. Я затаила дыхание. Одной рукой он обнял меня за талию, а вторую запустил в волосы. Я прижалась к нему всем телом и вдохнула странный запах: мужского пота, чужой кожи... и ещё чего-то. Я отстранилась и вновь взглянула в мертвые, немигающие глаза.
Я поцеловала его, и он ответил на поцелуй, жадно захватывая мои губы. Низом живота я ощутила его эрекцию и прижалась ещё плотнее. Весь мир исчез, сомкнулся вокруг нас двоих и горячего воздуха, кружащего между нами. Я застонала в его губы, чувствуя, как подкашиваются ноги. Это было так странно, так чарующе и так необычно, что в голове вдруг все помутилось. Он перестал целовать меня и с любопытством посмотрел мне в глаза.
- Что такое?
- Ты такой жуткий, - почти всхлипнула я, раскачиваясь вместе с ним в такт музыке.
- Боишься? - его руки напряглись, и я поняла, что мне не вырваться.
- Очень, - честно ответила я.
Свет прожектора косо резанул нас по лицам, и я вдруг увидела, как глаза Алекса сверкнули
это он, он!
красным цветом, как у кошки. Я испуганно вздрогнула и отшатнулась, но Алекс грубо прижал меня к себе и вновь вовлёк в ритм танца.
- К тебе, - прошептал он, и я, как загипнотизированная, кивнула, - сейчас мы пойдем, сядем в мою машину, а ты покажешь дорогу к твоему дому.
Я слабо кивнула, не вполне осознавая, что творю. Алекс хищно улыбнулся и, обнимая меня за талию, двинулся ко входу. Я семенила рядом, чувствуя туман в голове и жжение там, внизу. Мне ничего больше не хотелось - только в постель, с ним. Я мало думала о том, что будет дальше, и что он, может быть, маньяк. Тело охватила лихорадка, и я поддалась ей, тяжело дыша.
В обнимку мы вышли на улицу, пересекли парковку. Алекс посадил меня в свою машину, повернул ключ зажигания и выжидающе посмотрел.
- Пайн-стрит, - прошептала я, - дом покажу.
Алекс кивнул и поехал. Машина неслась мягко, словно дикая кошка, и я растворилась в сладком возбуждении, пока водитель сжимал мою ногу почти до боли.
Вместе мы ввалились в лифт, страстно целуясь. Я вытащила из крохотного клатча ключи, дрожащими руками открыла дверь в квартиру, и Алекс вошёл внутрь, увлекая меня за собой. Оказавшись дома, я стащила с него футболку, он с меня - платье. Дрожа от возбуждения и улыбаясь друг другу, мы вошли в спальню и повалились на заправленную кровать. Алекс снял с меня бюстгальтер и приник к груди, а я застонала.
- Давай же, - прошептала я. - Давай!
Закрыв глаза, я отдалась мелкой дрожи, пронизывающей тело. Я слышала его дыхание, звон пряжки джинсов, и вот он, долгожданный момент. Мы оба испустили стон, и я вцепилась в матрас, изогнув спину.
"Это волшебство, -подумала я, вздрагивая от толчков, - почему я не встретила его раньше? Почему он не встретился мне раньше? Судьба - она такая странная штука..." Я улыбнулась, представив утреннее пробуждение. Мы будем смущены, а потом снова насладимся друг другом. Приготовлю ему завтрак... Я смеялась, как идиотка, тая в волнах удовольствия и жара, раскатывающегося по телу.
Украдкой открыв глаза, я взглянула на него. Красивое тело: узкие бёдра, косые линии мышц, рельефная грудь. На животе - полоска чёрных волос, спускающаяся до паха. Две руки уверенно держали меня за бёдра, а глаза то и дело ловили отблески огней за окном. Карие-красные, карие-красные... Как странно... Я ощутила напряжение в теле и испугалась. Неужели? Впервые за столько лет... И с ним? Алекс вздрогнул, я почувствовала странное тепло внутри себя и вскрикнула. Кровь застучала в ушах, а оргазм, словно электрический ток, заполнил жилы своей удивительной энергией.
Алекс быстро наклонился ко мне, и я выгнулась навстречу поцелую, все еще глупо улыбаясь. В тот же момент все тело похолодело от острой боли: вгрызаясь в плоть, он укусил меня в шею.
ГЛАВА 6. ЯД Осознание происходящего отказывалось приходить в заледеневший мозг. Вся реальность сдулась, сжалась до размеров раны и сосущей пасти, впивающейся в мою шею. Почти не дыша от ужаса, я ударила Алекса кулаком в плечо: - Отпусти! - из горла вырвался жалкий хрип. - Пожалуйста... Он жадно пил мою кровь, рыча и огрызаясь, словно пёс, гложущий кость. Перед глазами повисла пелена, и я в отчаянии опустила руку на прикроватный столик. От боли в шее взрывались фейерверки, голова шла кругом, но где-то в красных от крови, красных от страха мыслях стучала невероятная, но очевидная истина. Он вампир. Пальцами я нащупала холодную поверхность стекла. Лампа не была похожа на оружие, способное спасти меня, но это все же лучше, чем ничего. Я напряглась, выгнулась, насколько смогла, и схватила за тонкую ручку ночник, отлитый в форме амфоры. Испустив животный вопль, я со всей силы опустила его на голову насильника. Раздался громкий звон, и лампа взорвалась, осыпав меня, постель и голову с черной шевелюрой мерцающими, как звездная пыль, осколками. Алекс обмяк, тянущее ощущение в ране исчезло. Я тяжело выдохнула, чувствуя, как трещат кости под напором расслабленного мускулистого тела, и заплакала от боли. Нельзя терять ни секунды - чем больше я медлю, тем сильней разливается по пустеющимжилам слабость от кровопотери. Зло вскрикнув, я оттолкнула Алекса обеими руками, и он, ударившись головой о прикроватный столик, рухнул на пол, заливая все вонючей темной кровью. Потерял сознание или умер? На долю секунды я действительно озадачилась этим, но туман надвигающегося забвения сожрал эти мысли. Я схватилась за шею; из рваной раны хлестала кровь. Толчками она покидала тело, расплываясь на простыни, впитываясь в матрас. - О, черт... - я вспомнила, что телефон лежит в прихожей на тумбочке, придавленный толстым журналом, но силы уже начали иссякать. Коридор теперь показался таким же далеким, как Марс. "Лучше остаться тут, чтобы меня смогли найти, чем помереть где-нибудь под диваном, подобно крысе", - так рассудила я, лёжа на боку и судорожно вдыхая воздух, словно рыба, вытащенная из воды. Смерть уже склонилась надо мной, дыша землистым воздухом в лицо, и я закрыла глаза, чувствуя онемение во всем теле. До слуха донесся нарастающий гул- то было пением подземной реки Стикс. Вокруг было тихо и темно, лишь в ушах что-то булькало и гудело, будто бы я очутилась в утробе Вокруг было тихо и темно, лишь в ушах что-то булькало и гудело, будто бы я очутилась в утробе. Глава открывать не хотелось, потому что во всем теле властвовал страх- что я увижу после смерти? Что меня ждет? Склизкие и холодные руки обвили меня за талию, кто-то тихо засмеялся на ухо, и я слабо улыбнулась. Где бы я ни оказалась, здесь хорошо и спокойно, кто-то уверенно ведет меня через желейную толщу странных вод... Не все ли равно, куда? Главное, что я не одна- невидимка что-то беспрестанно шепчет на ухо и напевает тихую песню, красивую, но незнакомую мне. Белые, почти седые волосы обвились вокруг запястий, скользнули шелком по бедрам и спине. Приятное ощущение. И такой нежный женский голос... - Здравствуй. Я резко вдохнула, стремясь ответить, и вода вокруг вдруг исчезла, сменившись сухим воздухом. Где-то далеко пищали приборы, что-то капало и хрипело. Боже мой, да я же в больнице. Интересно, который час? Уже наступило утро? Я чуть склонила голову набок, присматриваясь ко времени на часах над дверью в пустую палату. Двенадцать. - Оливия? - раздался севший голос. Скосив глаза, я постаралась за трубками, торчащими из носа, увидеть говорящего. На стуле рядом с койкой сидела Джи. Бледная, с запавшими глазами, она смотрела на меня с нескрываемым облегчением и некоторым недоверием, будто уже не ожидала увидеть мое пробуждение, а голубые глаза блестели от слез. - Джи, - прошептала я, - что со мной?.. - Я зашла утром, чтобы поговорить, и нашла тебя в постели, окровавленную, - она шмыгнула носом и убрала прядь волос с моего лица. - Ты лежала с открытыми глазами, и я уже думала, что... Джи отвела взгляд и закусила губу, борясь с нахлынувшими эмоциями. Я устало прикрыла глаза. Если бы она не пришла, я была бы уже мертва. Джи снова спасла мне жизнь -на этот раз на самом деле. - Там был ещё кто-то? - тихо спросила я. - Что? - Женевьева склонилась надо мной. - Что ты сказала, милая? - В моей квартире, - я повысила голос, - был кто-то еще?.. - Больше никого, - она покачала головой, - только ты и огромное количество крови. Неужели столько смогло натечь из тебя? - Это не только моя кровь. Там был... Вампир. - ...Алекс. - Кто? - Джи нахмурилась. - Кто это? - Помнишь того парня в баре? В 'Давилке'... - Это который глаз с тебя не сводил? - Да... Вчера мы встретились в клубе. И я его пригласила к себе, - я не стала упоминать про странный магнетизм, почти чары, исходящие от него. - Мы занялись сексом... А потом он уку... - Что? - ...Ударил меня ножом в шею, - поправилась я. - Я оглушила его лампой по башке, но, видимо, он пришёл в себя и сбежал. Сколько прошло часов с тех пор, как ты меня нашла?.. - Часов? - Джи моргнула. - Прошло три дня, милая. - Что?! - я вздрогнула. - А как же показания? - Допрос провели прямо тут, - грустно ответила Джи, - я рассказала обо всем. Миссис Таун тоже подтвердила, что ты не могла быть убийцей - ты была дома. Так что они сняли все обвинения - весомым аргументом к этому выступило ещё и то, что ты лежала в больничной койке почти при смерти. Я выпустила воздух из лёгких, и он вышел с тоненьким свистом. Какое облегчение - теперь я официально не только не убийца, так ещё и сама жертва. Рана саднила, и я протянула руку, свободную от катетеров, к шее. Пальцы нащупали странную бороздку, кажущуюся чужеродной на теле. - Тебе наложили швы, - заметила Джи. - Однако пришлось накладывать их дважды - в первый раз отчего-то они расползлись... Расползлись? Я обмерла, бездумно трогая шов. И как часто такое случается в медицинской практике?.. Желание скрыть то происшествие от Джи показалось плохой идеей, и я, мысленно проклиная себя за язык без костей, произнесла: - Он укусил меня. - Ты же сказала, что он ударил тебя! - Укусил, Джи, - я строго взглянула на неё, - Не хотела этого говорить. И я не сошла с ума. Он мог сделать это тогда, когда я сидела в машине или во время танца в клубе. Никто и не заметил бы. Он мог бы укусить меня, в конце-концов, в лифте. Но он вцепился в шею в ту же секунду, когда я...- и без того дрожащий голос прервался. - О, - Джи смешно порозовела от смущения, - Лив... Ты... ничего не принимала? - Врачи наверняка видели раны, Женевьева. Ножом такие нельзя нанести. - Это звучит очень странно, -Джи покачала головой, - даже... Безумно. Может, он сам был под чем-то? - Я не знаю. Мы обе замолчали, слушая писк приборов. В открытое окно задувал легкий ветерок, пахнущий опавшими листьями, и я потянула носом воздух, наслаждаясь этим запахом. Откуда-то в палату затекали ароматы сырой земли, рододендрона, кедра, а Джи рядом со мной пахла своим любимым парфюмом. Весь мир превратился в запах, и я щупала его обонянием, даже не задумываясь о том, что в принципе не могу чувствовать так много и сразу. - Когда меня выпишут? - спросила я. - Они сказали, что тебе придётся провести в больнице несколько дней, - Джи неопределенно пожала плечами, - рана серьёзная, и ты потеряла очень много крови. Все, что ты рассказываешь... Это так странно. Невероятно. - Я не сошла с ума, - повторила я, - и не вру. Пожалуйста, Джи... Поверь мне. Я не принимала никаких таблеток, не пила ничего необычного. Этот парень...Нужно сообщить о нем в полицию! - Сообщишь, как только выйдешь отсюда, - Джи мягко положила руку на моё плечо, и это мне не понравилось. Эта интонация, жест. Словно она говорила с психом. Я обессиленно отвернула голову в сторону и сглотнула слезы. Мне никто не поверит. - Лив, приемное время... - Джи замялась. - Пора идти. - Пока. - Ты обиделась? - она расстроенно обошла мою койку и заглянула в лицо, но я слабо мотнула головой. - Я просто разочарована. Ты не веришь... - В это очень сложно поверить, Лив, - Джи встала. - Очень сложно. Я пойду посплю, если ты не против... - Сладких снов. Я проводила её взглядом. Узел обиды в груди начал смягчаться: Джи не спала, сидя возле моей кровати, она нашла меня умирающую и позвонила в больницу. Я не имею права дуться на неё. Полдня я дремала, переживая один и тот же кошмар: кто-то мягко обнимал меня, тянул сквозь толщу воды к поверхности, шептал на ухо бессвязные слова и мычал песню, эхом отдающуюся в голове Полдня я дремала, переживая один и тот же кошмар: кто-то мягко обнимал меня, тянул сквозь толщу воды к поверхности, шептал на ухо бессвязные слова и мычал песню, эхом отдающуюся в голове. Я лишь покорно позволяла тащить себя вверх, тупо глядя на светлые отблески, танцующие по волнам, а серебристые волосы обвивались вокруг моих лодыжек и бедер, будто водоросли. Собственная черная шевелюра тучей висела перед глазами, но я даже не пыталась отодвинуть ее, довольствуясь скудным полем зрения. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался темный океан. Но в мглистой тьме что-то клубилось и двигалось вперед, пожирая пространство, погружая его в дурно пахнущее ничто. - Посмотри на меня, - шептал голос,- обернись... Каждый раз, просыпаясь, я вскрикивала и хваталась за шею, ожидая увидеть на пальцах кровь, но вокруг все было до противного чисто. Казалось, что я должна что-то чувствовать, но во всем теле царила зловещая тишина: бурлила кровь в венах, работали органы, мозг раздавал им указания и содрогался от ужаса при мысли, что в организме сейчас путешествует неизвестный науке яд. Но ничего нового я не чувствовала, кроме сонливости. Вечером я проснулась от того, что подушка под головой вдруг стала мокрой. Полная дурных предчувствий, я потрогала шею: рана вновь открылась. - Сестра! - закричала я не своим голосом. - Сестра! Кто-нибудь! На мои крики сбежались все врачи и медсёстры отделения. Одни смотрели с ужасом, другие - с насмешкой. Лечащий врач осмотрел меня и сделал вывод о том, что швы вновь исчезли. - Странно, - буркнул он, с холодным спокойствием накладывая новые, - материал обычный... Рана, несмотря на тяжесть, тоже... А швы упорно растворяются. Я бы подумал, что вы что-нибудь принимали, что даёт такой эффект, но анализы ничего не выявили. - Доктор, - прошептала я, вздрагивая каждый раз, когда изогнутая игла входила в кожу, - как вы считаете, чем могла быть нанесена эта рана? - Я бы сказал, что вы потерпели неудачу в схватке с диким животным, - пробормотал врач. - Но, как сказала ваша подруга, вас нашли в кровати. Я теряюсь в догадках, мисс Йеллоувуд, но такая реакция на швы меня сбивает с толку ещё сильнее. - Сколько мне ещё тут быть? - спросила я, уже зная ответ. - Думаю, пока швы не перестанут исчезать, вам придётся полежать, - врач завершил работу и убрал инструмент. - Это ненормально, и я намерен выяснить, в чем дело. Я уныло кивнула. Неопределенный срок. Ты можешь лежать тут неделю или месяц, а может даже полгода или год, кто знает? Я была напугана всем этим до такой степени, что была готова выпрыгнуть в окно. Трусливо сбежать, а потом носиться по Пайнберри в одном халате. Тогда меня точно закроют... Так прошло пять томительных дней, в течении которых меня то и дело навещали знакомые да врачи, проверяющие, как поживает рана Так прошло пять томительных дней, в течении которых меня то и дело навещали знакомые да врачи, проверяющие, как поживает рана. Та, к слову, поживала замечательно - каждые новые швы растворились с такой скоростью, словно их опускали в кислоту, и врачи хотели было собрать консилиум, когда вдруг все само по себе закончилось. Рана затянулась, оставив после себя лишь бледный рваный шрам. - Я ничего не понимаю, - врач непонимающе надавил двумя пальцами на разрыв, покрытый бахромой засыхающей крови. - Ведь она была здесь! Определённо! Вот следы от иголочных проколов... Она выглядит так, словно заживает уже долгое время! Как это понимать?.. - Меня не спрашивайте, - мрачно отозвалась я, - если бы я знала, в чем дело, я бы не сидела перед вами с таким лицом. Слухи о чудесной исцелении девушки из палаты двадцать три облетели весь госпиталь, став камнем преткновения в научных дискуссиях и предметом религиозных споров. Было забавно слушать, погрузившись в чтение брошюрки, что, с одной стороны,это может быть особенностью организма, а с другой- происками Дьявола. - Значит... - Джи выжидающе посмотрела на меня, расплываясь в улыбке. - Тебя выписывают завтра? - Ага, - я была бы счастлива, если бы меня не глодал червячок необъяснимого страха. - Американская медицина творит чудеса. - Боже, храни Америку, - нараспев произнесла Джи, и мы обе засмеялись. - Я рада видеть тебя снова улыбающейся. Я рассеянно усмехнулась и тряхнула волосами; нельзя было показывать кошмарное, искаженное ужасом лицо, томящееся в плену под этой коркой счастливой улыбки. От пережитого потрясения Джи утратила свою проницательность, поэтому её ни капли не взволновало такое быстрое выздоровление - наоборот, она уверовала в то, что это целиком и полностью заслуга врачей (которые ломали головы над этой загадкой: девушка с ускоренной регенерацией!). - Все снова возвращается на круги своя, - Джи вздохнула и перебросила два хвостика из волос вперёд. - Джейк-то звонил тебе? - Нет, - я вздохнула, - он теперь игнорирует моё существование. Когда ему позвонили из больницы, он принял к сведению то, что его сестра умирает, но даже не спросил, в каком я состоянии. А вот Холли обещала вырваться как только сможет. - Никогда бы не поверила, что Джейк способен на такое, - Джи покачала головой. - Это все сука Шерил? - Она самая. - М-м... Джи прочесала руками один из хвостиков, и я сонным взглядом проследила, как её бледные пальцы, словно акульи плавники, рассекают блестящую чёрную гладь волос. Как же спать охота... На следующий день я, лучащаяся радостью и все еще бледная, вышла на крыльцо больницы. Стоял чудесный осенний день, хрусткий и звонкий, сияющий и золотой, как церковный колокол- то тут, то там можно было увидеть пациентов, счастливо воссоединяющихся со своими семьями. Мысленно порадовавших за них, я поискала взглядом своих и, увидев, просияла: Джи стояла у своей машины, а рядом с ней - Холли с огромным букетом фрезий. Увидев меня, обе замахали руками, и я, засмеявшись, бегом ринулась к ним. - Привет, подранок, - Джи дружелюбно толкнула меня в плечо кулаком, а потом обняла, - я так скучала по тебе в обычной одежде. - Лив! - Холли обняла меня, сияя своими голубыми глазищами. - С выздоровлением! - Милые, и я скучала, - я обняла сразу обеих, крепко-крепко. - Как хорошо ехать домой! - Папа заберёт меня в восемь, - Холли тряхнула золотистыми волосами. - А пока я вся твоя! Джи открыла передо мной дверь машины, и я села, уткнув нос в душистый букет цветов. Холли расположилась позади, Джи бухнулась на водительское сиденье и подняла типичную водительскую суету: поправление зеркала, потом кресла, шуршание бумажками в бардачке. Она тщательно проверила документы в бумажнике, потом, вздохнув, пристегнулась. - Ну что, девчонки, поехали? - Поехали! - закричала Холли, и я улыбнулась. Наконец-то тревога отступила - племянница действовала на меня как бальзам. - Куда едем? - А в пиццерию, - Джи затормозила на пешеходном, сурово глядя на медленно переходящую дорогу пожилую парочку. - Посидим, выпьем пивка... Ну, точнее, сока. Или газировки. Поедим пиццы. Отметим, так сказать, твою выписку. Я опустила козырёк, пряча глаза от солнца. Наступил октябрь, и, как и все городки в Америке, Пайнберри принялся готовиться к Хэллоуину - повсеместно витрины украшали зловещими тыковками из бумаги, гирляндами в виде летучих мышей или чертей, по вечерам деревья на аллеях загорались яркими лампочками, а на столбах то тут, то там виднелись объявления о предпраздничных скидках. Я прижалась лбом к стеклу и прикрыла глаза. Меня мутило, голова кружилась. Неосознанно я дотронулась до шрама на шее, но успела отдёрнуть руку прежде, чем кто-либо заметил и спросил, в чем дело. Рана не болела - все было хорошо. Отчего же тогда мне так паршиво?.. Джи припарковалась у пиццерии и, взяв в руки сумочку, толкнула меня: - Вылазь, Йеллоувуд! И ты тоже, Йеллоувуд! Пойдем, поедим. Я вышла последней. Настроение вдруг ухудшилось, и я сама не понимала, что происходит. Солнце нещадно палило, хотя сейчас, в октябре, оно уже не должно даже пригревать... - Лив? - Джи взяла меня за руку и с тревогой покосилась на Холли. - Тебе нехорошо? Ты такая бледная... - Нет, идём, - я перевела дух и вытерла испарину со лба. - Веселиться, ура. Обе переглянулись с нескрываемым волнением и, взяв меня под руки (на самом деле, под руку взяла только Джи - маленькая Холли обняла меня за талию), повели в прохладную пиццерию. Скрывшись от солнца, я вновь почувствовала себя почти здоровой. Джи с Холли громко спорили, за каким столиком нам надо сидеть, а я лишь растерянно смотрела по сторонам. Казалось, что все смотрят только на меня, но, на самом деле, все были заняты своими делами. - Пойдем! Джи подвела меня к столику в углу около большого гибискуса в кадке, и в тот же миг к нам подскочила молоденькая официантка с блокнотом: - Чего изволите? - Две с ананасами, - сказала Джи, глядя в меню. - Ты же хочешь с ананасами, киска? - Да! - Холли ткнула пальцем в раздел напитков. - И малиновую газировку! - Да, газировку и ещё ароматизированного пива, - Джи вопросительно взглянула на меня. - Эй, ты чего-нибудь хочешь? Я пустым взглядом осмотрела меню, при этом мне казалось, что я читаю инструкцию по эксплуатации комбайна на китайском. Все такое безвкусное и неаппетитное... - Одну мексиканскую фирменную, - вяло произнесла я. - и полусладкого белого 'Шато Тамань'. Официантка черкнула себе в блокнот наши заказы и умчалась на кухню. Взгляды Холли и Джи испепеляли меня, и я не выдержала: - Что? - Ничего, - протянула Джи. Пытаясь чем-нибудь занять руки, она схватила хлебную палочку из плетёной корзинки и надломила её пополам. Этот звук напомнил мне ломающиеся кости о рубке дров в лесу. И этот запах свежего дерева... - Скажи, Холли, - Джи обратилась к ней, - как дела в школе? - Ой, замечательно! - Холли поддержала игру и быстро закивала головой, налаживая беседу.- Правда, есть одни ребята... Я слушала их мельком, особенно не вникая, но иногда ради приличия вставляя реплику-другую. Желудок свербило, и я мысленно успокаивала себя, что скоро мой заказ будет готов, но только вот от одной мысли о пицце горло судорожно сжималось. Джи и Холли неприятно косились на меня: наверное, ожидали того,что я вот-вот рухну на пол и начну кататься по нему с дикими воплями. Я раздраженно выдернула из растерзанной цветистой салфетки пучок ниток. Вскоре наши заказы появились на столе, дымясь и распространяя вокруг яркие ароматы. Я взяла элегантный бокал, покрытый изморозью, отхлебнула вино и поморщилась: кислятина. - Чего ты скривилась? - Джи выхватила у меня бокал и сделала глоток. - М-м-м! Очень вкусное, жаль, что не заказала себе такое же. - Ты шутишь? - я поболтала вино по бокалу. - На вкус прямо уксус. - О, - Джи поперхнулась, -нет, не может быть. Очень приятное! Глядя, как она, весело стрельнув глазами, вновь отпила мое вино, я задумалась. Во рту остался неприятный привкус, словно там нагадили триста кошек. Я всегда любила белое вино (хотя моей истинной страстью было красное), но такая реакция у меня впервые. Даже на зубодробительный брют я реагировала более чем положительно. - Наверное, это все от лекарств? - предположила Холли, выколупывая кусочки ананаса с пиццы и съедая их отдельно. - Ма говорит, что вкусы могут меняться после болезни. Вкусы могут меняться после болезни... - Холли, а как папа себя чувствует? - поинтересовалась я, поглаживая ножку бокала. - Выздоровел? - Я бы не сказала, - Холли помрачнела и опустила глаза. - Он теперь постоянно раздражен. Сегодня вот доктор сделал ему укол утром - и он ходил очень сердитый, раздражённый. Я боюсь его. С ним что-то не так. - Это все грипп! - заявила Джи с набитым ртом. - По телевизору передавали, что идёт мощная волна гриппа. Нам стоит быть осторожными. Я мрачно посмотрела в тарелку и ужаснулась. По пицце ползали черви. Белые и тонкие, они кишмя кишели в помидорах и тесте; их длинные, полосатые тельца извивались и сталкивались, пытаясь сожрать как можно больше, чтобы просуществовать чуть-чуть подольше. Я перевела взгляд на Джи и Холли: у обеих на губах шевелились личинки, а пиццы казались рябыми от их огромного количества. Я ощутила кислоту, поднимающуюся из желудка, и прежде, чем успела что-либо сказать или сделать, меня вырвало прямо в мою тарелку. В кафе повисла тишина. Кто-то демонстративно отодвинул свою еду, кто-то поспешно бросил деньги на стол и вышел на улицу, а кто-то предпочёл сделать вид, что ничего не произошло - этим посетителям я была очень благодарна. Джи и Холли испуганно смотрели на меня: - Лив?.. - Мне нужно в уборную, - с усилием произнесла я и вскочила из-за стола. Клиенты провожали меня неодобрительным гудением и острыми взглядами. Оказавшись в туалете, я включила холодную воду и, набрав её в ладони, сбрызнула лицо. Меня все ещё колотило от слабости и казалось, что поднялась температура. Из длинного зеркала смотрело незнакомое лицо: под глазами залегли черные тени, губы иссушились, даже кожа истончилась, как папиросная бумага. Внешне я производила впечатление психопатки или наркоманки, а это неприятное происшествие лишь добавляло правдоподобности к впечатлению. - Спокойно, - прошептала я, глядя в глаза своему отражению, - спокойно. Вампиры ведь не отражаются в зеркалах, так? А я отражаюсь. Господи, что я несу! Вампиров не существует! Я прижалась горячим лбом к холодному зеркалу. Меня нещадно лихорадило - это подтверждали и галлюцинации. Может, зубы Алекса были ядовиты - не чистил или ещё чего... Нет, не может такого быть. Где это видано, чтобы от человеческого укуса наступало отравление организма?.. - Оливия? - в туалет вошла Женевьева. - Что с тобой?.. - Все хорошо! - я истерично полувсхлипнула-полухихикнула. - Я просто немного устала. - Уставших людей не тошнит в тарелку, - заметила Джи. Она сделала шаг ко мне, тонкие каблуки противно щёлкнули по кафелю, и я невольно дёрнулась: такой невинный звук показался хлыстом, впившимся в уши. - Я чувствую себя странно, - прошептала я, - никогда себя не чувствовала. - Ты уверена, что тебе не нужно обратно в больницу? - спросила Джи, смачивая носовой платок и прижимая его к моему лбу. - Лекарства, покой... - Нет-нет, - я попятилась, - нет. Я здорова! Наверное, это аллергия... - Холли до смерти испугалась, - грустно сказала Джи, глядя на себя в зеркало. Я перевела взгляд на своё отражение и вздохнула: страшнее рожи не сыскать. Благодарно улыбнувшись Джи, я отняла ее руку с платком от своего лба и похлопала по плечу. - Пойдем. Сделаем вид, что ничего не произошло. Рука об руку мы вышли в зал, игнорируя язвительные насмешки вслед и едкие взгляды. Холли и впрямь выглядела бледной. Я с лёгким спазмом в желудке заметила одинокого червя на её бумажной тарелке. Час от часу не легче. - Думаешь, ребёнку можно смотреть так много этого? - Думаешь, ребёнку можно смотреть так много этого? - От пары мультяшек вреда не будет, - я усмехнулась, глядя, как Холли подпевает пирату из заставки 'Губки Боба'. Рада видеть её такой. И все же было что-то таинственное в этой девочке; сидящая во фланелевой пижамке в обнимку с Тином, весело поющая и разговаривающая с игрушкой, она казалась милой. Но каждый раз, как она оборачивалась, я видела уже знакомый хищный блеск глаз, красные глаза прямо надо мной а потом понимала, что мерещится: обычные голубые глазки маленькой девочки. Я устало потёрла лоб, и Джи подозрительно покосилась на меня. Стационарный телефон заверещал, и я сняла трубку: - Алло? - Это Джейкоб, - в телефоне раздался его тусклый невыразительный голос. - Я заеду через десять минут. - М-м-м... - я кивнула Холли, чтобы та переодевалась. - Мы ждём. Не успела я попрощаться, как он повесил трубку. Так странно. Словно я разговаривала с мертвецом, дозвонившимся с того света. - Ну вот, а я не успела посмотреть мультики! - причитала Холли, натягивая полосатые гетры. - Дома мне их не разрешают много смотреть... - Ну, ты чего, - Джи подошла к ней с расческой и принялась заботливо приглаживать длинные светлые волосы. - Родители просто заботятся о тебе, киска. Моя мать не пускала меня гулять вокруг дома до девяти лет! - Это ужасно, - Холли вздохнула. - А заплети мне 'рыбий хвостик'?.. - Конечно. Джи могла казаться строгой, но Холли вила из неё верёвки. Иногда мне казалось, что у неё над всеми есть какая-то странная власть. Телефон зазвонил вновь, и я сбросила вызов. Холли уже стояла на пороге со своим кожаным рюкзачком на спине и с волосами, заплетенными так искусно, что они, казалось, заиграли новыми искорками. - Идем, милая, - я подтолкнула её и махнула Джи. - Я скоро вернусь. - Ага, - девушка лукаво подмигнула, что означало 'пойду, достану пивко'. Холли с любопытством взглянула на нее, потом на меня и прыснула в кулачок. - Лив, - сказала она, когда лифт помчался вниз. - Звони почаще. Я не могу быть с родителями - они меня совсем не любят... Не покупают игрушек, не возят в кино или зоопарк. Пожалуйста, хотя бы звони - я не буду такой одинокой, пока буду слышать тебя в телефоне. - Хорошо, - я нежно сжала ее руку. - Друзья навек, Холли? - Друзья навек! - девочка отдала мне честь, и я шутливо прижала руку козырьком к виску. Это был наш с ней жест, некая сакральная тайна, о которой не знал никто на свете. Машина Джейка уже стояла на парковке, а сам он в ожидании замер возле. Я с беспокойством отметила то, как он ссутулился, как жалко завернулся в плечи. Казалось, даже его дорогой пиджак стал ему велик на три размера, впрочем, как и глазницы - из угрюмых впадин угольками мерцали больные затуманенные глаза. - Джейк? - я заботливо положила руку ему на плечо, но он отстранился. Это больно кольнуло меня, но я ничего не сказала. - Садись, Холли, - пробормотал Джейк. - Папочка сейчас подойдет. - Да, па, - Холли смиренно засеменила к машине. С каждым шагом изгиб её спины терял ту задорную прямоту, превращаясь в покатый панцирь одиночества. - Я слышал о твоей травме, - сказал Джейк и закашлялся. - Мне очень жаль, что я не смог приехать. - Я вижу, что тебе плохо, - отозвалась я, глядя, как он схаркивает тёмный комок в сточную канаву. - Рану быстро залечили. - Того ублюдка нашли? - спросил Джейкоб. - Нет, - я качнула головой, - я не писала в полицию. - Хм, - Джейкоб улыбнулся, и я вдруг увидела его черные десна, словно покрытые струпьями. Длинные, огрубевшие десна. - Можешь не беспокоиться. Он получит по заслугам. Джейк развернулся и неуклюже затопал к своей машине. Я с тревогой взглянула ему вслед. У меня вдруг возникло отвратительное ощущение, что все вокруг знают, что происходит, и лишь одна я пребываю в неведении. ГЛАВА 7. НЕОЖИДАННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ Тоненькое всхлипывание прошило ночь серебристой нитью, отпечатавшись у меня в мозгу. Где-то в темноте плакал ребёнок, заходился стонами и криком. Я села в кровати и тут же в панике включила уцелевший ночник. В комнате никого не было, но я явственно слышала жуткие всхлипы- чей-то нереальный, словно пропущенный через программу звукообработки голос причитал и хныкал прямо в моей голове. - Мамочка... Мамочка... - Эй? - я застыла, осознав, что за глупость творю. Люди, которые в ужастиках спрашивают "Есть тут кто?", непременно погибают первыми. Поэтому я, мысленно проведя по губам, "застёгивая молнию", осторожно ступила на ледяной пол и взялась за обмотанную изолентой рукоять бейсбольной биты, любезно одолженной Женевьевой. Тёмная квартира казалась огромной, и я, чтобы не оставлять за спиной мрак, включала каждый торшер, каждый светильник по пути в гостиную. Стоя на пороге большой комнаты, я нажала на последний выключатель, и все вокруг озарилось холодным светом. Никого. В квартире было пусто. - Накорми меня, мамочка, - плакал голос, - я умираю... Бита выскользнула из слабых пальцев и с громким стуком упала на голый пол. Галлюцинации... Это ли не признак сумасшествия? Может, Женевьева была права, и мне на самом деле нужен покой в сочетании с правильно подобранными препаратами? - Заткнись! - я рухнула на колени и отчаянно прижала кулаки к вискам, с силой вдавливая их в череп. - Заткнись, заткнись... Плач достиг высшей точки. Казалось, кто-то бьется в истерике или громко хохочет - это было похоже на что угодно, только не на рыдания. И я плакала вместе с невидимкой, страдала от этого эха у себя в голове, стирала в кровь руки, зажимающие уши, и сучила ногами по полу. И вдруг все прекратилось. Так же внезапно, как и началось. Тяжело дыша, я лежала на боку, глотая слезы, и испуганно прислушивалась. Тишина. Я неуверенно встала с пола, убрала с лица волосы и схватилась за голову: казалось, внутри кто-то от души бил в гонг. - Господь Всемогущий... - прошептала, всхлипывая, я. Часы показывали три часа ночи. Окна соседских высоток казались пустыми глазницами, тысячами глаз, и я отвернулась от окна, обхватив себя руками. Это не могло мне показаться. Просто не могло. Я замерла на пороге комнаты, раздумывая, стоит ли выключать свет, но подумала о той темноте, липкой, непроницаемой, что сейчас царит за тонкой перегородкой оконного стекла. Поэтому я просто вернулась в спальню, упала на кровать и дрожащими руками натянула на себя одеяло. Пот крупными бусинами скатывался по гладкой, словно мрамор, коже - и такой же холодной. Меня то бросало в жар, то схватывал озноб, и я, стуча зубами, с силой поджала колени к груди с твёрдым намерением поспать. И впала в спасительное забытие. Утром меня разбудил звонок по телефону Утром меня разбудил звонок по телефону. Чувствуя себя безмерно разбитой, я подняла трубку: - Алло? - Оливия? - Келлер, черт возьми. - Где ты? Время уже четыре часа дня! - Что?! - я взглянула на будильник, закусив от волнения губу. И вправду... - Ты придёшь на работу? - сдержанно спросила начальница. Похоже, она в ярости. Я прикрыла глаза, анализируя своё состояние. Все тело горело, я чувствовала себя так, словно меня пропустили сквозь мясорубку. Вдобавок ко всему, меня все ещё сильно клонило в сон. Взвесив все плюсы и минусы неожиданного больничного, я ответила: - Нет. Я заболела. - О, бедняжка, - кажется, она искренне сочувствует. - Это все из-за лекарств! Надеюсь, тебе скоро станет лучше, Оливия. Выздоравливай. - Ага... - я сбросила звонок и отложила телефон обратно на тумбу. Свет, бьющий из окна, безумно раздражал, и я с силой зажмурила глаза. Не помогло. - Да чтоб ты сдох! - я встала с кровати и сердито прошлепала к шкафу. Оттуда были выгребены все имеющиеся одеяла и пледы, которые я сложила на своей кровати и, улёгшись рядом, принялась накладывать их на себя слой за слоем. Вскоре я очутилась в тёмном, непроницаемом коконе и с облегчением вздохнула. Ну и что, что жарко - зато темно. Сегодня Оливия хочет баиньки. Оливия устала. Трудно назвать то, что я видела, снами. То были скорее путанные видения, которые приходят обычно в тяжелом температурном бреду. Я бежала по странному полю, где было лишь небо и трава, трава и небо, и странными цветами вокруг пестрели бабочки, сложившие свои крылья. Они взлетали, когда я тревожила бегом траву, опутывали моё тело и трепетали, словно от ужаса, щекоча своими цепкими лапками. Позади неумолимо маячила фигура. Когда я уже готова была закричать от отчаяния и страха - сколь бы я не убегала, все равно оставалась на месте - фигура растворилась, поднявшись в воздух тёмным столпом пыли. - Оливия... Я проснулась внезапно - сон вдруг прервался, без обычной прелюдии к реальности в виде истончения и плавного пробуждения. Организм включился сам по себе, словно машина: завертелись шестерёнки, заскрипели суставы. Руки, согнутые в локтях, медленно распрямились, поднимая тело, а ноги, наоборот, поджались к животу. Я подняла голову, тряхнула ею, отодвигая жаркий кокон из одеял, и взглянула в окно. Солнце уже почти село - на горизонте сияла золотая линия заката, окружённая лиловыми облаками. Я обескураженно взглянула на часы: зеленые электронные цифры показывали девять. Какой кошмар, я проспала весь день! Целый день вычеркнут из жизни... В двадцать семь лет начинаешь ценить каждую минуту, не то, что дни. Боже, говорю как старуха... Я села в кровати, удивленно моргнула. Странно, никакой сонливости - взгляд ясный и чёткий, словно кто-то вытащил хрусталики из глаз и промыл их. Обычно я очень тяжело просыпаюсь, и этот факт тоже встревожил меня не на шутку. Встав с кровати, я прошлепала на кухню, думая о том, сколько денег накапает на счет после этой ночи иллюминации - лампы все ещё горели. На автомате я достала из холодильника апельсиновый сок, а из шкафчика любимые хлопья, залила их в пиале и, взяв ложку, застыла, рассматривая пишу. Сахарные пластинки тихо шуршали, впитывая солнечно-жёлтый сок, раскисали, превращаясь в сладкую жижу. Я зачерпнула их ложкой и поднесла ко рту. В нос шибанул едкий запах лимонной кислоты, и я отшатнулась, зажимая его ладонью. Невозможно. Это невозможно есть! Я была почти уверена, что при контакте моего языка с этим, нежные вкусовые сосочки просто расплавятся. В отчаянии я заглянула в холодильник и, достав оттуда молоко, глотнула прямо из картонного пакета. Холодная жирная жидкость хлынула из уголков рта, закапала на пол, расплылась пятном на старой футболке, и я, поморщившись, утёрла губы тыльной стороной ладони. Землистый привкус, кисло-сладкое послевкусие, запах нежного вымени и чего-то ещё, явно химического. Но никаких негативных последствий. Пожав плечами, я допила молоко и смяла картонку в руке. Желудок недовольно буркнул, но обошлось без извержения. Я удовлетворенно вздохнула и с тревогой осознала простую истину: этого недостаточно. На полках в холодильнике лежали бутылки с пивом и вином, фрукты и салаты, колбаса, сосиски, йогурты, бургеры. Они манили своей красотой, но на деле оказывались отвратительными: каждая гнильца на фруктах пахла брагой и плесенью, от колбасы и сосисок несло прогорклым жиром и свиной шкурой. Пиво источало отвратительный запах дрожжей, а от коробки с содой исходила целая симфония неприятных ароматов. Я закрыла мини-холодильник и прислонилась к нему поясницей. Вся моя жизнь вертелась вокруг культа Еды и Алкоголя - сомнительного сонма богов, носящих прекрасные маски на уродливых лицах. Когда один из них отворачивался от меня, я воздавала молитвы другому, и дары не заставляли себя ждать. Но теперь сразу оба порочных божества оказались предателями: я не могла вынести ни их вкуса, ни запаха. Все то, чем я так наслаждалась, в чем топила свое горе и чем заедала тяжелые дни - все это кануло в никуда. Я наморщила лоб. Что ж, с молоком прокатило, так? Можно вытащить все съестное и проверять кусочек за кусочком. Прислушиваться к ощущениям. Да, я так и поступлю! Воодушевлённая свежей идеей, я опустошила холодильник и нагрузила всей имеющейся пищей столешницу. Оценивающий взгляд остановился на сырой говядине, а потом скользнул по алому куску свинины. Заинтересованная, я взяла один вид мяса в левую руку, второй - в правую. Задумчиво взвесила каждый кусок, понюхала. От говядины исходил пресный запах застарелой крови, от свинины - сладковатый, жирный. Сглотнув липкий комок слюны, я приблизила говядину ко рту и сомкнула челюсти. Упругие волокна хрустнули под зубами, язык беспокойно заплясал по склизкой поверхности. Желудок никак не отреагировал на эту непривычную пищу, но я недовольно отстранилась. Невкусно. Абсолютно. Судорожно вздохнув, я надкусила свинину. По губам заструилась влага, и я ахнула. Как вкусно! Сладковатое нежное мясо показалось мне даром свыше, и я, постанывая от удовольствия, скорчилась на полу, отрывая кусочек за кусочком, глотая с жадностью, почти не жуя. На пол капала коричневая кровь из перерубленных вен, стучали осколки костей, выплюнутых с небрежной спешкой. Мясо. Мясо - это жизнь. Это энергия. Это сила! Я вспомнила, как в детстве будучи у бабушки в гостях попробовала сырой фарш из индейки. Тогда казалось, будто во рту у меня очутилась старая половая тряпка, и я поспешно выплюнула его. Но сейчас я доела свинину целиком, дрожа от голода и слабости. Когда от мяса не осталось ни кусочка, я вытерла губы и закрыла лицо руками. Я больна. Больна. И мне страшно. Я не могу придти в больницу, сказать, что меня укусили в шею, и теперь приходится есть сырое мясо, ни выпить, ни вкусить обычной пищи. Я неуверенно посмотрела на оставшуюся на столе еду. Есть ли смысл пробовать мороженое или колбасу, сыр или пирожные, если мой желудок уже с удовольствием принял сырую свинину?.. Я протянула руку к банке "Бэн&Джерриз", сняла пластиковую крышку и понюхала десерт. Запах холодильника, сливок, масла. Аромат шоколадной крошки, размокшей в подтаявшем мороженом. Все это не вызывало отвращения, но казалось инопланетной пищей - вроде пахнет вкусно, но есть не хочется. Я судорожно вздохнула и, взяв чёрный мешок для мусора, сгребла все съестное в его жадную пасть. Мои руки опустошали шкафчики, выгрузив оттуда сухофрукты и орешки, хлопья и печенье, конфеты и крендели, из деревянной хлебницы были вывалены хлеб и булочки для гамбургеров, а из плетёной корзины вытащены все пакеты с макаронами. Безжалостно и методично я уничтожала свои маленькие запасы, а мешок в руках тяжелел и распухал, как чёрный полиэтиленовый желудок. Уложив сверху упаковку замороженных равиоли, я завязала его горлышко медицинской резинкой и потёрла лоб. Со всех сторон на меня смотрела пустота. Не был усилий я выволокла мешок к мусорным бакам, подписав его "Еда для бездомных". Пусть порадуются. Оливия Йеллоувуд сегодня добрая. ...В супермаркете на меня смотрели как на спятившую: плохо выглядящая девушка с полной тележкой молока и охлаждённого мяса выглядела несколько экстравагантно на фоне обычных покупателей со стандартными наборами продуктов в корзинках. Видимо, кассирша думала так же. - Вы затеваете пикник? - ухмыльнулась она, щёлкая клавишами на клавиатуре. - Типа того. - И берёте вместо алкоголя молоко? - А что, вы видите здесь что-то другое? - не выдержала я. Девица обменялась с упаковщиком взглядом, полным насмешки, и это так больно кольнуло меня, что я выхватила бумажный пакет из рук этого прыщавого парня и волком глянула на обоих. Бутылка молока, одна из только что купленных, упала на кафельный пол и разлетелась на осколки. Я молча посмотрела на белое пятно под ногами, а кассирша лишь пожала плечами, наклонилась к микрофону на длинной ножке, прохладным голосом произнесла: - Уборщика к третьей кассе, - и повернулась к другому клиенту. Видимо, она уже привыкла к странным истеричкам. Я прижала пакет к груди и ринулась прочь из магазина. Вслед мне неслись пустые взгляды - в них не было ни любопытства, ни осуждения. Словно мертвецы смотрят на тебя. Дома я выгрузила содержимое пакета в холодильник. Помедлив, руки сами потянулись к мясу. Время ужина. Я судорожно вздохнула и выложила на широкое блюдо два куска свинины, прихватила бутылку молока и прошла к телевизору. Что ж, всего лишь вечерний перекус. Конечно, очень странный, но все же перекус. Я упала на диван, поставила перед собой на деревянный столик (заменивший уничтоженный стеклянный) тарелку и бутыль и включила телевизор. - Полицией объявлен комендантский час для всех несовершеннолетних: лицам до восемнадцати лет запрещено появляться на улицах после десяти часов вечера во избежание провоцирования убийцы. Замеченные полицейским патрулем дети будут отправлены в участок для установления... Пф. Я пожевала свинину, глядя в окно. Хотя бы несовершеннолетние в безопасности, а как быть с остальными? Как быть со всеми женщинами, возвращающимися поздно? Что-то подсказывало мне - убийца не один. А также я теперь знала природу этих убийств. По крайней мере, думала, что знаю. Рваные раны на шеях. Вскрытое горло от уха до уха. Зубы, разрывающие кожу, тянущее ощущение в укушенном месте. Словно тебя высасывают через соломинку. Я замерла, не донеся до рта бутылку с молоком. Вот оно - мне нужно найти его. Того, с чего все началось для меня - Алекса. Парня, который хотел убить меня, но явно не по каким-либо психическим причинам. Найти и спросить, что происходит. Узнать, в чем тайна крови, растворяющей швы, новых вкусовых предпочтений, необычайной сонливости. Будет просто восхитительно, если это просто новая, неизученная инфекция - тогда я пойду и сдамся в больницу на опыты. Пускай тычут в меня шприцами, но я хотя бы послужу материалом, помогающим в борьбе с дрянью. Но если это то, о чем я думаю, Вампиры, кровососы, носферату. то я убью его. то я убью его - Эй! Черт, Джи пришла. Я наскоро завернула все содержимое стола в тряпицу, накрыла полотенцем агрегат посреди кухни. - Лив? Ты дома? - Джи зашла в гостиную, обескураженно оглядываясь по сторонам. - Да, да! - я выдохнула и выплыла из кухни. - Привет, подруга. - Ну привет, - она оценивающе оглядела меня. - Ты уже дня два мне не звонишь, не пишешь. Что случилось? Ты в порядке? - Ну так, - уклончиво ответила я, улыбаясь. Все эти два дня я дремала или ела, а ночами только и делала, что выслеживала Алекса. Я сидела в "Давилке" - как он однажды сказал, он любил пропустить там стаканчик-второй, - но ни бармен, ни посетители не видели его уже минимум неделю. Поэтому две ночи, проведённые за стойкой перед стаканом с "Кровавой Мэри" (это показалось мне очень живописным), были потрачены впустую. - Ты беспокоишь меня, - тихо сказала Джи, - не отвечаешь на звонки и не звонишь сама. Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня. - Джи, - я отвела взгляд, - это все очень сложно. - У меня полно времени. Как минимум ещё лет сорок-пятьдесят! - она упала на диван и подозрительно оглядела бутылки из-под молока, выстроившиеся в шеренгу под столиком. - Это ещё что? Ты начала пить молоко? - М-м-м... - Ты же с детства его терпеть не можешь, - нахмурилась Джи, вертя бутылку в руках. - Так в чем дело? - Джи... - я села рядом с ней. - С той самой ночи... Я ничего не могу есть. Ничего не могу пить! Только молоко и... - Что? - Сырое мясо, - закончила я. Джи мгновение смотрела на меня так, словно я превратилась вдруг в бобра, а потом обратно в человека прямо на ее глазах. А потом сделала то, чего я совсем не ожидала - нервно захихикала. - Прости, - пробормотала, икая, она. - Но я не верю. Это что, розыгрыш?.. - Джи... - Я прошу тебя говорить серьёзно, а ты тут заявляешь, что ты гребаный оборотень или кто там ещё? - Джи покачала головой. - Оливия, это чересчур! Я молча отправилась на кухню, достала из холодильника свинину и вскрытую бутыль молока. Джи с насмешкой смотрела на меня, как смотрят дети на фокусника, утверждающего, что сейчас предмет в его руках исчезнет. Большим пальцем я откупорила бутылку, а потом откусила кусочек от мяса. Мгновение я жевала его, тщательно измельчая и наблюдая за реакцией Джи, затем запила молоком. Взгляд голубых глаз пристально проследил за гипотетическим путём еды, двигавшейся по пищеводу, и вдруг стал кристально-чистым от страха. Я не спеша доела свой нехитрый ужин, допила молоко и протянула бутылку Джи: - Поставь, пожалуйста, к остальным. - Ты... Ты... - Женевьева смотрела на меня с недоумением. - Ты сейчас... Съела... Сырое мясо?.. - Мне кажется это очень вкусным, - невозмутимо сказала я. - Я не могу есть ничего другого. Джи вскочила, увлекая за собой маленькую сумочку и, громко цокая каблуками, вошла на мою кухню. Один за другим она пооткрывала ящики, потом холодильник, перевернула все корзины и хлебницу. Взгляд ее остекленевших глаз остановился на мне, губы дрогнули. - Оливия, - Джи заговорила тихо, почти с мольбой, - скажи мне, что ты шутишь. Или что накурилась. - Женевьева, - я подступила на шаг ближе к ней, но Джи подалась назад. - Пожалуйста, не сторонись меня! На свете есть люди, любящие мясо с кровью или сырой фарш, так почему же я, съевшая мясо, тебя пугаю? - Я боюсь тебя. Ты спятила! - Пожалуйста, успокойся! - я выставила вперёд руки, показывая, что не опасна. - Я не спятила, я просто больна. Джи, мне нужна помощь. - Это точно! - воскликнула она, обходя столешницу. - Тебе нужен психиатр, Лив, никто другой! Я вздохнула и уставилась на неё, склонив голову набок. Наши жизненные пути разошлись - я явственно видела свою дорогу, но Джи не было рядом. Она избрала прогулку по веселому, вычищенному дворниками парку с табличками "выйти замуж", "завести детей", "купить дом". Я же была совсем одна в кромешной мгле, окружённая призраками. - Ну так уходи, - мой голос дрогнул от обиды, - раз я так пугаю тебя. - Да, - Джи развернулась и быстрым шагом двинулась к двери. - Я ухожу! - Вали! - завопила я, выйдя из себя. - Раз тебе настолько неинтересна моя жизнь, то беги отсюда, как крыса с тонущего судна! Давай, чеши пятками! Входная дверь захлопнулась, и я, стараясь выплеснуть накопившуюся злость, ударила кулаком по стене. Кажется, жизнь кончилась: лучшая подруга отвернулась, я заболела и сошла с ума. В чем смысл жизни, если ты не можешь разделить её с кем-нибудь ещё? - Ай! - я схватилась за щеку; зубы вдруг заломило от боли с такой силой, словно кто-то выдирал их голыми руками. Подойдя к зеркалу, я подняла верхнюю губу. Хм, десна кажутся воспалёнными. Но ведь я недавно была у стоматолога на лечении: мне поставили пломбу и сказали, что остальные зубы в полном порядке. Не может ведь кариес сожрать за месяц то, что до сих пор не трогал? Сходя с ума от зубной боли, я позвонила в клинику и записалась на приём - благо, что на ресепшене работают круглосуточно. Черт, придётся терпеть до утра - проснуться будет ещё сложнее, чем вынести эти муки. Чтобы занять себя, я начала читать наизусть стихи. Я декламировала их то с безумным, то с полным скорби лицом, то прижимала руку к голове, то в притворном ужасе ко рту. Наконец, запас поэм иссяк. Я в изнеможении опустилась на пол, припоминая все, что учила когда-либо. - Среди раздумий стылых плит Твоя душа себя узрит... Я пристально посмотрела во тьму города, нависшего надо мной за окном. Мрак. Темнота. - Никто не внидет в сумрак ложа, Твой сокровенный час тревожа. От волнения мой голос сел, стал хриплым и прерывистым. Мне казалось, что я читаю заклинание. Старинное, покрытое пылью... - Молчи наедине с собой, Один ты будешь здесь едва ли. Я встала, прижавшись к стеклу руками. Высоко в небесах пульсировали живые звезды. - Ведь духи мертвых, что толпой Тебя при жизни окружали, И в смерти вновь тебя найдут... Свет вдруг погас - электричество пропало ещё в двух соседних домах и магазинах, расположенных в них. Я закрыла глаза, чтобы не думать о глубокой тьме вокруг. - Их воля явственнее тут, - прошептала я. В ушах воцарился густой звон. Словно белый шум, он наполнял меня изнутри, шипел, как растворимая пилюля, расходился по капиллярам. Я села на колени посреди комнаты и замерла. Я слышу. Слышу! Кровоток. Бесконечный бег крови по двум кругам. Стон суставов. Бурление и скрежет в кишечнике, звуки пищеварения. Я изумленно прислушивалась к себе, сидя на холодном полу. Как странно. Люди изучают космос, зачарованно рассматривают фотографии и слушают записи, чтобы потом, воздев к небесам палец, философски изречь: "Вот ты какая, вселенная!". Но ведь космос - он и внутри тоже. Я склонила голову набок, щелкнули шейные позвонки. Отстранившись от чудес внутреннего мира, я обратилась к окружающему. На четвёртом этаже засвистел чайник, на третьем проснулся ребёнок. Сейчас он закричит... Да, вот и вопль. Весь огромный муравейник с людьми издавал мелкие звуки, заурядные, бессмысленные. На одиннадцатом пара занимается любовью. Кажется, это не его жена - голосок тоненький, несерьезный. Я шокировано прикоснулась кончиками пальцев к ушным раковинам. Оттуда не высунулись антенны, все как надо. И все же нет, не так. Я слышу на многие метры вокруг, если сосредоточусь. От влажных глубин организма до самого подвала. В верхней челюсти что-то противно тикало, словно там завелись термиты. Боль не утихала - пронзительная и тугая, она обволакивала мозг, подобно слизи, не давая ему мыслить, отупляя. Я положила голову на холодный ламинат, стараясь утихомирить нытьё в дёснах. Вампиры. Сейчас это слово не казалось мне чем-то нелепым, сошедшим со страниц книг, и я была почти уверена, что начала познавать его во всей таинственной древней глубине. Вампиры. Нет, все-таки немного нелепо. Я питаюсь не тем, чем раньше, стала более вялой и сонливой, слышу далеко вокруг. Но ведь я не пью чужую кровь, не сплю в гробу, не чураюсь солнечного света - кто же я тогда? Или сказки о вампиризме - всего лишь преувеличенные пересказы слухов из серии "Я видел, но не уверен"? - Когда я найду тебя, - прошептала я, глядя на мерцающие огни за окном, - а за мной в этом деле не заржавеет - то вытрясу всю правду. Многоцветная галактика в лице города подмигивала мне тысячью пульсаров. - Хм, очень интересно, - пробормотал стоматолог, держа мой рентгеновский снимок под лампой - Хм, очень интересно, - пробормотал стоматолог, держа мой рентгеновский снимок под лампой. - Что там? - я с любопытством перегнулась через кушетку, но врач сам повернулся ко мне. - Это похоже на периодонтит, но ваши зубы в полном порядке, за исключением тонких канальцев над верхними клыками, выходящих в ротовую полость. Вот, видите?.. Они толщиной с волос, но разглядеть их здесь можно. Никогда не видел, чтобы кариес прогрессировал таким способом. Вот это, - он потыкал пальцем в тёмные пятна в деснах на снимке, - так понимаю, пазухи, полости, образовавшиеся в мягких тканях. Сейчас они заполнены экссудатом, как оно бывает при воспалении... - Спасибо, - я прервала его поднятой рукой и пригладила волосы. - То есть, придётся делать пломбы?.. - Думаю, да, - стоматолог аккуратно убрал снимок в конверт и вручил его мне. - Огромная работа - лечить оба зуба. Позвоните мне, когда надумаете. Сейчас боль не беспокоит? Я покачала головой. Ноющая боль исчезла в шесть утра, оставив после себя лишь неприятное покалывание. Я понятия не имела, что все это значит, а черные пятна на снимке не добавляли ясности ситуации. - Тогда всего доброго, - врач улыбнулся мне, и я мельком окинула взглядом два ряда белоснежных квадратных зубов. Он удалил себе клыки. Надо было тоже их удалить, пока они не превратились в колодцы с гнилью. Я задумчиво ощупала языком две заострённые пики во рту и вздохнула. ...Скоро Хэллоуин. Я с грустью заглядывала в украшенные витрины, любовалась гирляндами из оранжевых лампочек, что украшали многочисленные аллеи Пайнберри. Тыквенный пирог, сладости, пунш. В детстве я всегда наряжалась в ведьму: покупала парики и зеленый грим, шила кривые шляпы нарочито крупными стежками. В старшей школе я впервые променяла костюм милой зеленорожей чародейки на образ "Красивой утопленницы". Тёмные синяки под глазами, бледная, напудренная кожа, черные волосы, залитые лаком для эффекта влажности... Джи тогда нарядилась в девушку, покончившую с собой "красиво": упав с Эмпайр-Стейт Билдинг на лимузин. Мы великолепно смотрелись вместе, и сейчас я с грустью оглядываюсь в прошлое, чистое и не затуманенное проблемами взрослых. Я мысленно прикинула - осталась неделя. Не в эту ли ночь отрываются все мертвецы? Я вдруг встала посреди улицы, несмотря на холодный дождь, капающий за шиворот. В "Давилке" всегда организовывают самые крутые вечеринки по случаю Дня Всех Святых. А это, подумала я, отличный шанс для вампира затеряться в размалеванной толпе. ГЛАВА 8. ХЭЛЛОУИН - Не думала, что магазины будут настолько забиты, - пробормотала я, проталкивая Холли сквозь толпу возбужденных детей и подростков, - а кем ты хочешь быть, киска? - Я хочу быть яндере! - закричала Холли, сияя своими голубыми блестящими глазами. - Хочу быть школьницей-убийцей! - И где ты этого понабралась? - я прикинула в мыслях свой собственный образ. Жаль, для школьницы я старовата. - А что нужно для твоего костюма? - Школьная форма, бутафорская кровь и оружие, я полагаю, - Холли подтащила меня к стеллажу с японскими "забавами". Я с некоторым смущением отметила широкий ассортимент товаров: тут вам и анальные хвостики (для особо искушённых), и кошачьи ушки, и школьная форма всех мастей и размеров - от юбки в пол до крошечного гофрированного пояса в клеточку. Мой взгляд приковал яркий тюбик с готовой пастой для бутафорской крови, и я, взяв его в руки, прочла описание на этикетке - производитель обещал действительно натуральный цвет и восхитительную консистенцию. Без запаха, без химии. Я хмыкнула и бросила в корзину три упаковки. А потом ещё пять. Холли тем временем прикидывала на себя ансамбль из темно-серого пиджака, белой рубашки, алого галстука-банта и юбки в терракотово-желтую клетку. Я смотрела на неё и мысленно качала головой. Яндере. Обычно дети наряжаются в Спанч-бобов, привидений или ведьм, на крайний случай - в зомби. Но если ребёнок хочет, ему ничто не сможет помешать. Особенно если этого хочет Холли. - К этому подойдут вот эти гольфы, - вокруг неё уже вертелась молоденькая консультантка, преданная своему делу, - они из натурального хлопка. Примерьте, если хотите. - Лив! - Холли махнула мне свободной рукой. - Я к примерочным! Возьми мне топор! На этих словах как минимум половина присутствующих развернулась, чтобы взглянуть на меня, и я залилась краской. - Она это про игрушку, - промямлила я. - Я же не собираюсь брать для неё настоящий топор! - Возьмите вот это, - услужливая консультантка сунула мне в руки лёгкий топорик с тупым лезвием, - прекрасная вещь! А в кого она собирается нарядиться? - Яндере, - буркнула я, пальцем пробуя блестящий металл. И правда тупой. Я почувствовала на себе взгляд и подняла глаза: консультантка все ещё пялилась с нескрываемым любопытством. - А что это? Это что-то японское? Потому что её форма, ну, вы понимаете... - Да, японское, полагаю, - я пожала плечами и закинула топор на плечо. - Скажите, а есть у вас что-нибудь, идущее в одиночных экземплярах? Хочется выглядеть особенно, а не как половина Америки. - Хм... - девушка с сомнением оглядела меня и просияла. - У нас есть кое-что, что может заинтересовать вас. Она схватила меня за руку и потянула в самую глубь толпы. Я то и дело натыкалась на коробки с товарами и посетителей, пока, наконец, концентрация клиентов не начала снижаться. Девушка привела меня в соседний зал, отгороженный от основного алой шторой. Здесь людей почти не было, и я вдруг почуяла запах высоких цен. Очень высоких. - Тут у нас одеяния игровых персонажей, - девушка махнула рукой в сторону манекенов. - Здесь костюмы из мультфильмов, кино и аниме. Все наряды шьются вручную - настоящий эксклюзив. Но и стоят недёшево... - консультантка покосилась на меня. Видимо, я не успела стереть озадаченное выражение с физиономии: в кошельке у меня были последние деньги. - Цена не проблема, - соврала я, - можно я немного похожу тут?.. - Конечно, - девушка улыбнулась, - я пока вернусь к вашей дочери. - Она моя племянница, - не без обиды заметила я. - И заберите топор, пожалуйста. Оказавшись в тишине, я начала осматривать одежду на манекенах. Доспехи и мантии, платья и костюмы. Ух ты, настоящая кольчуга! Я погладила корсет из кожи со множеством заклепок и отошла на пару шагов. Знакомая одежда. Табличка под костюмом сообщала, что это наряд Анны Валериус из фильма "Ван Хельсинг". Облачиться в костюм охотницы на вампиров показалось мне соблазнительной идеей, но цена... Я отошла на пару шагов и остановилась возле ещё одного экземпляра. Джульет Старлинг. Понятия не имею, кто это такая, но костюм мне пришёлся по душе. Вот только один элемент мне необходимо заменить. Я улыбнулась сама себе и подозвала консультанта в этом отделе: - Мистер, можно вас?.. Я хочу купить этот костюм. - Хорошо-о-о, - паренёк стрельнул глазами в сторону откровенного топа, а потом на меня. Эй, я все ещё в хорошей форме! - Проходите на кассу, костюм я вам вынесу. Я с сожалением посмотрелась в ростовое зеркало. Когда-то я была черлидером, и мышцы на животе были тугими и рельефными, а ноги - стройными. Прошло, конечно, целых десять-одиннадцать лет, но я ведь все еще неплохо выгляжу, так? Я критично защипнула мягкую складку над джинсами. Хм, откуда это взялось? Холли уже ждала меня возле кассы: в руках огромный пакет, а на лице улыбка в пятьсот ватт. Увидев меня, она энергично попрыгала, чтобы я ее заметила - впрочем, это было излишне. На фоне своих нескладных и неприметных сверстников Холли была просто божеством - мягкие, локоны струились по плечам, будто золотистое масло, перемигиваясь искорками, кожа была гладкой, как фарфор. Губы - две капли крови и большие лазурные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Рядом с ней я чувствовала себя замарашкой. - Я купила! - Холли радостно сунула мне под нос пакет. - А твое вон там, пробивается! - Сто пятьдесят долларов, - квакающим голосом произнес усталый кассир. Мне оставалось его только пожалеть - сама я уже давно не выходила на работу, пытаясь войти в новую для себя колею, а он тут совсем один в море покупателей. Съедаемая совестью, я выложила купюры на блюдце с надписью "Спасибо за покупку!". Что ж, для пущего эффекта не хватало только мухи, вылетающей из кошелька - на самом дне скорчилась пятидесятидолларовая бумажка. Кассир вручил мне ярко-лиловый пакет и скривил губы в несчастной улыбке. Я хотела бы сказать ему, что понимаю его страдания, но Холли уже тянула меня на улицу, а в спину настойчиво упирался костлявый палец другой покупательницы. - Как здорово, правда? - Холли захлебывалась от восторга, идя спиной вперед, чтобы видеть меня. - А ты поможешь мне с приготовлениями? - Конечно, - я взъерошила ее шевелюру пятерней. - А мама не будет против? - У мамы много дел, - Холли резко погрустнела, - а папа не в настроении. Постоянно. Мама говорит, что он очень болен. Очень. Знаешь, ей все равно - врач почему-то ходит ко мне, а не к папе. Я нахмурилась. Джейкоб Эти черные десна. Как будто он гниет... болен. ...изнутри. Я вдруг встала, как вкопанная, глядя перед собой. К кирпичной стене возле супермаркета прислонился кто-то в толстовке и мешковатых джинсах - подозрительно знакомый силуэт. Я прищурила глаза, вглядываясь в очертания широких плеч. Время от времени по ним пробегала судорога, будто этот человек очень замёрз. Словно почувствовав мой взгляд на себе, голова в капюшоне повернулась в мою сторону, взметнулась чёрная косая чёлка, блестящая, но достаточно неопрятная. В тёмных глазах я прочла недоверие и... испуг? - Алекс? - не своим голосом произнесла я, недоуменно опустив руки. Он метнулся в сторону, и лицо его перекосилось от боли. Как-то странно схватившись за левое плечо, он юркнул в узкий проулок между магазином и жилым домом и исчез. - Лив?.. - в чувство меня привёл тонкий голосок Холли. - Кто это, Лив? Ты знаешь его? - Я... Нет, - я прижала свободную руку к сердцу. Казалось, в груди трепыхался косяк мелких рыбёшек. - Нет, не знаю. Нельзя было сказать наверняка, отчего мне стало хуже - от вида знакомых глаз, в которых прежде горела животная кровожадность или от того, что Алекс больше не выглядел как хищный вампир. Наоборот - сейчас он всем своим видом говорил о том, что сильно нуждается в помощи. Вместе с Холли мы смотрели мультфильмы Вместе с Холли мы смотрели мультфильмы. Иначе никак - если ты отказываешься от мульт-тайма, то в наказание получаешь горящий взгляд голубых глаз. Холли практически не смотрит телевизор дома, но у себя я позволяю ей оторваться даже в ущерб собственному досугу. - Лив, кто этот парень? - требовательно спросила Холли, когда детская программа прервалась на рекламу. - Из-за незнакомцев люди не меняются в лице так, будто увидели привидение! Что произошло между вами, а? Я закрыла глаза, собираясь с мыслями. Как объяснить это Холли? Алекс - всего лишь парень. Всего лишь парень, с которым я переспала. Всего лишь парень, который чуть не убил меня. Всего лишь... - Я не знаю его, - я качнула головой. - Не бери в голову, Холли. Когда вырастешь, ты все поймёшь. Холли капризно наморщила лоб, и я положила свою руку на её ладонь: - Ты останешься ночевать? Холли кивнула. Я только сейчас заметила, что она уже переоделась в пижаму и тапки - непременные уютные шмотки, всегда ждущие её на отдельной полке в шкафу. И тут я поняла, что в холодильнике нет ничего, кроме молока и сырого мяса. Я виновато закусила губу. - Холли, тут такое дело... - Я заказала пиццу и китайскую лапшу, - она снисходительно улыбнулась, - привезут через полчаса. Но расплатишься ты, потому что... Я не ответила, погружённая в свои мысли, атакованные сегодняшней встречей. Алекс... Он болен? Ранен? Мне было жаль его, но так же я испытывала и безумное удовлетворение. Мне тоже было больно и страшно, когда он укусил меня. Конечно, я неплохо ударила его по голове лампой, но, видимо, это как слону - дробина. Холли склонила голову набок, словно прислушивалась к чему-то в соседней комнате. - Лив, - сказала она, и от этого тона по коже у меня побежало мурашки, - что ты скрываешь от меня? Я зачарованно уставилась в глубокие глаза небесно-голубого цвета. Два моря превратились в льдинки. Сейчас она как никогда была похожа на Шерил - такая же холодная красота, словно вылепленная из гипса. Не прошло и минуты, как Холли вдруг беззаботно пожала плечами и схватила пульт: - Кажется, реклама кончилась! Хочу посмотреть Дорожного Бегуна и Койота. Тебе принести молока? - Мне?.. - я растерянно потёрла шею. - Нет,