Барятинский был бы готов предложить больше, да хотя бы почетное сопровождение до Мекки и дорогие подарки каждому мюриду. Но ждать месяц — этого он сделать не мог, как не мог отложить на месяц день тезоименитства государя.
Досадуя на упорство Шамиля, Барятинский направил ему ультиматум. Он требовал немедленной сдачи, пока еще есть возможность воспользоваться великодушием императора. В противном случае «все бедственные последствия… падут на его голову и лишат его навсегда объявленных ему милостей».
Ультиматум был прочитан в Гунибе перед всем народом. «Я хотел заключить для вас мир,— сказал Шамиль.— Но вы видите, чего они хотят на самом деле. Не устрашайтесь их воинством. Нас и прежде так испытывали, но затем бежали, как Воронцов, потеряв все, что имели».
Вместо покаянной просьбы о милосердии Барятинский получил жесткий ответ Шамиля: «Сабля наточена и рука готова!»
Штурм твердыни
22 августа прибыл курьер, доставивший рескрипт императора о награждениях. Кроме высоких орденов участники осады получили и новые звания, а Евдокимов и Милютин были произведены в генерал-адъютанты. Для Евдокимова, сына простого крестьянина, это явилось особой милостью, чему очень способствовал сам наместник, считавший Евдокимова своей главной военной опорой. Поздравив награжденных и прицепив Милютину золотой аксельбант со своего плеча, Барятинский выступил с воодушевляющей речью, из которой следовало, что во славу императора Кавказ уже покорен и осталось только достать из Гуниба Шамиля.
Считая, что это лишь вопрос времени, Барятинский отправил царю торжественную телеграмму: «Имею счастье поздравить Ваше Императорское Величество с августейшим тезоименитством. От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен державе Вашей. Сорок восемь пушек, все крепости и укрепления неприятельские в руках наших. Я лично был в Карате, Тлохе, Игали, Ахульго, Гимрах, Унцукуле, Цатаныхе, Хунзахе, Тилитле, Ругудже и Чохе. Теперь осаждаю Гуниб, где заперся Шамиль с 400 мюридами».
Двести лет назад предок наместника московский князь Юрий Барятинский наголову разбил Стеньку Разина, и теперь Александр Барятинский желал упрочить славу своего рода пленением Шамиля.
24 августа с разных сторон на Гуниб двинулись три мощные колонны.
Первые две, под бой барабанов и крики «ура», шли с юга и востока, круша завалы и с боем занимая каждый уступ горы.
Третья взбиралась по отвесной северной стене с помощью крючьев и веревочных лестниц. Здесь их ждали меньше всего. Подсаживая друг друга и цепляясь за каждую расселину, охотники сумели взобраться под самый гребень горы. И пока мюриды отбивали открытые атаки, охотники влезли на гору, спустили веревки и помогли взобраться еще нескольким ротам Апшеронского полка. Заметив неприятеля, мюриды бросились врукопашную, но было уже поздно. Среди убитых оказались и три женщины, погибшие с кинжалами в руках.
Тем временем батальоны Дагестанского полка поднялись на Гуниб и с запада.
Захват Гуниба свершился столь внезапно и такими большими силами, что помышлять о серьезном сопротивлении уже не приходилось.
Ультиматум
На рассвете 25 августа Барятинский по привычке навел свою зрительную трубу на вершину Гуниба и с изумлением обнаружил там своих солдат.
Вскоре он получил сообщение, что все колонны уже на Гунибе и что ими осажден аул, в котором укрылись оставшиеся в живых мюриды. Не мешкая, Барятинский отправился к месту событий.
Прибыв на Гунибское плато, наместник ужаснулся следам штурма. Позже, в отношении военному министру Н. Сухозанету, он писал о событиях на Гунибе:
«…Между тем партия мюридов, человек до 100 из числа бежавших врассыпную от укреплений, отрезанная от аула, собралась на лесистом холме влево от ведущей к аулу дороги и там, засевши за камнями, открыла частую пальбу по поднимавшимся снизу ротам Ширванского полка. Одна, а вслед за ней другая рота этого полка были направлены, чтобы выбить мюридов из-за камней.
Горцы, не видя никакого спасения, выхватили шашки и кинжалы и бросились навстречу ширванцам; тут завязалась хотя непродолжительная, но жаркая и кровавая рукопашная схватка; сброшенные с холма мюриды кинулись на стоявший внизу у неприятельского орудия караул наш, но преследуемые с тыла, были отброшены вниз к небольшому ручью, где окружены со всех сторон и истреблены все без исключения».