— Чем же закончилась вся история?
— Протокол милиция переслала к нам. Дело до суда поэтому не дошло. Помочь Виталию Аверьяновичу я уже не мог. Вмешались кадры. Он ушел из нашей системы. Пьесу его поставили. Думал, в этой системе он преуспеет. Куда уж там! Оказывается, сложнее, чем я думал. У нас все-таки проще.
— А развод?
— Развод состоялся. Виталий Аверьянович забрал у Елены Прокофьевны только книги. Сейчас она с мужем в Штатах. Он оказался журналистом. Вот и мой дом. Хорошо мы с вами поговорили! Спасибо. Ну, бывайте! — Аккуратов крепко пожал мне руку и вошел в арку дома рядом с концертным залом имени Чайковского.
Войдя в будку телефона-автомата, я позвонил Хмелеву.
— Как твой нос, Саша? Докопался до чего-нибудь?
— Докопался пока до соседки Герда. Ее дверной глазок нацелен на его квартиру. К тому же у нее собака, которая лает на каждый чужой шаг. Грач ушла от Герда примерно в час. Десять минут спустя ушел сам Герд. Домой возвратился в начале третьего.
С Гердом мы встретились в кабинете главного режиссера. Андронова в театре не было. Герд предложил мне диван, а сам сел за письменный стол.
— Вам идет это кресло, — сказал я.
Он пересел на стул и сказал:
— Вы бы поторопились с повторными вызовами и уточнениями. День-другой — и мы все уедем в отпуск.
— Вы лично куда едете?
— В Ялту. Показать путевку?
— Я смотрю, царапина на вашей щеке зажила.
— Далась вам эта царапина! Слушаю вас.
— Честно говоря, хотелось бы вас послушать.
— Меня? Разве я просил о встрече? Чего вы, собственно, от меня ждете? Что я признаюсь в убийстве Нади Комиссаровой?
— Разумеется, нет. Во-первых, я надеюсь наконец получить вразумительный ответ на вопрос: кто вас поцарапал?
— Во-вторых?
— Не торопитесь. Сначала ответ.
— Хорошо. Меня поцарапала женщина. Вас удовлетворит такой ответ?
— Только наполовину. Имя женщины?
— Этого я никогда не скажу.
— Но ведь мы установим это.
— Не будем терять времени. Во-вторых?
— Во-вторых, что вы можете сказать о бриллиантовом колье, принадлежавшем Комиссаровой?
— Я никогда не видел никакого колье у Комиссаровой.
— Павел Николаевич, вы проявили живой интерес к колье…
— Прекратим бессмысленный разговор. Я никогда не видел колье у Комиссаровой. Меня вообще не волнуют женские побрякушки.
— Ладно. Оставим и это. В-третьих, вы солгали, утверждая, что после ухода от вас Татьяны Грач легли спать. Где вы были с часу ночи до двух?
— Вы что, изучаете каждый мой шаг? Это возмутительно. Я не буду больше отвечать ни на один ваш вопрос.
— Боюсь, что в таком случае вам придется отложить поездку в Ялту.
— Вы угрожаете мне?! Я вынужден буду жаловаться на вас.
— Такое право у вас есть, но позиции слабые. Заведомо ложные показания и уклонение от дачи показаний — уголовно преследуемые деяния. Телефон и мой и Мироновой у вас есть. Буду с нетерпением ждать вашего звонка. До свидания, Павел Николаевич.
Направляясь к Страстному бульвару, месту встречи с Рахманиным, я думал о том, что поступаю неверно, бегая от одного свидетеля к другому. Их надо было сразу допросить с протоколом и со всеми формальностями. Тот же Герд вел бы себя иначе у следователя. По крайней мере, лжесвидетельство и отказ от дачи показаний были бы запротоколированы. Но каждый вызов к следователю — это время. А оно устрашающе бежало вперед, приближая день отпуска в театре. И еще — я хотел своими беседами подготовить Миронову к допросам.
Рахманин уже ждал меня.
— Догадываюсь, зачем вы меня вызвали, — сказал он. — Таня Грач?
Я подумал, что сейчас он начнет все приписывать женским домыслам и отрицать саму возможность существования колье. К счастью, я ошибся.
— Очевидно, колье было, — сказал Рахманин. — После разговора с Таней я долго размышлял.
— И пришли к выводу, что колье было?
— Могло быть.
— Каким же путем вы пришли к такому выводу?
— Отчасти благодаря вам. Вы спрашивали меня о Скарской. Я вам ответил, что ничего о ней не знаю. После разговора с Таней Грач это имя почему-то всплыло в памяти. Я позвонил одному своему приятелю. Он театровед. Потом я позвонил Андронову. Он тоже кое-что рассказал мне. Ну а дальше нетрудно было выстраивать версию. Так, кажется, у вас принято говорить? Теперь мне понятны слова Нади: «У нас есть что продать».