— Ты… — сквозь туман видя испуганное лицо жены, прохрипел Владимир, — блядь…
Во время развода на вопрос судьи о причине распада семьи он, глядя в сторону ответил:
— Из-за куска торта.
Секретарь удивленно воззрилась на него, потом на судью:
— Что, так и записать?
— Запишите, что не сошлись характерами, — сказал Владимир.
На примирение он не согласился, да Ольга в горячке этого и не требовала. Они разменяли квартиру, и он стал жить в другом районе, тяжело привыкая к холостяцкой жизни.
Ольга появилась через два месяца, тихая, присмиревшая. Они поговорили, спокойно, по-человечески. Обещание перемениться не убедило Владимира возобновить отношения. Он почувствовал вкус свободы — не разгульной пьяной жизни, а свободы самостоятельно принимать решения, поступать так, как считает нужным он, а не кто-то другой. Неожиданно у него оказалось много денег, и он приобрел то, что в недалеком прошлом казалось ему несбыточной мечтой — персональный компьютер. Они несколько раз встречались с женой, но — черного кобеля не отмоешь добела. Натура жены быть всегда, везде и во всем впереди прорывалась как тщетно сдерживаемое деревянной перегородкой пламя. В конце концов они по-дружески чмокнули друг друга — взаимно! — в щеки и расстались друзьями навсегда.
Ларисе Саготиной он позвонил через месяц после развода. Никаких планов он не строил, просто тоскливо было сидеть одному весенними вечерами. Хотелось даже не постели, а общения, тепла.
Она взяла трубку сразу, будто с того самого вечера сидела у телефона и ждала звонка.
— Мне бы Ларису…
— А я себе туфли новые купила, — похвасталась она с ходу.
— По этому поводу я приглашаю тебя в театр.
— Неужели я похожа на худосочных поклонниц богемной элиты?
— Ну, тогда в ресторан.
— Что ты, что ты! Я ведь не дама высшего света и не проститутка.
Он засмеялся:
— А кто же ты?
— Я домохозяйка.
— Тогда я приглашаю тебя… — Владимир запнулся.
— Домой? — подхватила она. — Приглашение принято. Ваш адрес, сэр?
Она появилась так быстро, что Владимир не успел даже вскипятить воду для кофе. Вошла в прихожую и встала напротив него, глядя в упор темными глазами.
— Ты так быстро, — заизвинялся Владимир, — я не успел приготовиться.
Лариса выпустила из рук сумку, сделала шаг вперед, обняла его за шею. Теплое дыхание, аромат духов и едва уловимый запах женского тела напомнили Владимиру, что он мужчина и что он уже второй месяц один. Ее рука скользнула по груди Владимира, опустилась к поясу, последовала ниже.
— А по-моему, ты вполне готов, — прошептала она.
Владимир поставил чашки с чаем на поднос, извлек из холодильника бутылку бальзама, гроздь бананов и пошел в комнату. Лариса разметалась на махровой оранжевой простыне и, притихнув, смотрела в потолок.
— Заскучала? — спросил Владимир и присел рядом. — Сейчас я тебя развеселю.
— Мне сегодня приснилось, как ты меня в глаза целуешь, — сказала Лариса с грустью. — Это к разлуке. Ты меня скоро бросишь, да?
Владимир едва не выронил поднос на ее обнаженное тело.
— С чего ты взяла?! — фальшиво возмутился он. — Таких женщин как ты не бросают. В командировку еду, это да. Недельки на две.
— Куда?
— В Екатеринбург. Учиться на старости лет посылают.
Она повеселела. Изогнулась кошкой на постели и сказала игриво:
— Уедешь, заведешь себе какую-нибудь…
— Лариса, перестань, — мучаясь от лжи, взмолился Владимир, — никто, кроме тебя, мне не нужен.
— Ты знаешь, Володечка, за что я тебя люблю?
— За что?
— За то, что когда ты меня целуешь вот сюда, — Лариса чуть раздвинула ноги и коснулась живота повыше курчавых волосков, — глаза у тебя становятся влажными от нежности.
Он грохнул поднос на пол и бросился к ней.
Лариса ушла от него поздно вечером. Долго красилась в прихожей, наводя глянец на припухшие от поцелуев губы, морщилась, расчесывая сбитые в ком волосы.
— Ты когда уезжаешь?
— В понедельник.
— Через три дня… Мы уже не увидимся до отъезда?
— Нет, скорее всего. Надо собраться, то да се. Мама просила помочь по хозяйству.
— Две недели, — закатила глаза Лариса. — Я не вынесу.
Владимир ласково обнял ее.
— Но ведь я вернусь, — сказал он, чувствуя себя предателем.
Лариса вышла в пахнувшую летом темноту, постояла секунду и, достав из сумочки два телефонных жетона, свернула в проулок.
Металлический диск номеронабирателя как в замедленном кино отсчитал положенное количество импульсов. В трубке раздался приятный женский голос: