— А то, — согласился я, и меня всего передернуло. — Чувствую себя лет на девяносто.
— Не стоило тебе на него смотреть, особенно в глаза. Отдохни немного, полегчает. — Она взглянула на часы. — Через сорок пять минут посадка. До тех пор о тебе не вспомнят.
— Что? — я сел. — Я пробыл там всего час?
— Даже меньше. А кажется, что вечность. По себе знаю.
— Надо же, как выжатый лимон… — я нахмурился, припоминая. — Чибис, когда они пришли за мной, я ничего не боялся. Я собирался потребовать, чтобы меня освободили, чтобы объяснили. Но ему я так и не задал ни одного вопроса, ни одного.
— И никогда не задашь. Я пробовала. Но сила воли просто уходит из тебя. Как у кролика перед удавом.
— Да.
— Кип, теперь ты понимаешь, почему я должна была использовать малейший шанс, чтобы убежать? Ты, кажется, не поверил моему рассказу; теперь веришь?
— Теперь верю.
— Спасибо. Я всегда говорила, что у меня есть гордость, и мне наплевать, что люди подумают, но на самом деле это не так. Мне нужно было вернуться к папе и рассказать ему… потому что он единственный во всем белом свете, кто мне бы поверил, как бы по-идиотски это ни звучало.
— Понимаю. Думаю, что понимаю. И все же, как ты оказалась в Кентервиле?
— Кентервиле?
— Там, где я живу. Где «Майский жук» вызывал «Чибиса».
— Да я не собиралась туда лететь. Я собиралась приземлиться в Нью-Джерси, лучше всего в Принстоне, потому что хотела отыскать папу.
— Да, ты чуток промахнулась.
— Думаешь, ты смог бы лучше? Ведь почти вышло, но все было против меня. Эти корабли не так трудно вести; просто нацеливаешься и летишь, не нужно мудрить, как в наших космических кораблях. И Мамми мне помогала. Но пришлось тормозить в атмосфере, делать поправку на вращение Земли, а тут я не очень сильна. Вот и вышло, что мы залетели слишком далеко на запад, а они гнались за мной, я растерялась… а потом услышала тебя на служебной частоте и решила, что все правильно — что я выбралась, — она развела руками. — Прости меня, Кип.
— Ладно, хорошо, что вообще села. Говорят, удачная посадка — это та, с которой ушел на своих ногах.
— Прости, что я тебя впутала в это дело.
— Ну… насчет этого не волнуйся. Не меня, так кого-нибудь другого. Чибис… что ему нужно?
— Имеешь в виду — им?
— Им? Не думаю, что те двое что-нибудь значат. Главный-то он.
— Я не говорю про Тима и Джока — они люди, хоть и подонки. Я имею в виду их — его и таких, как он.
Причины для разжижения мозгов, конечно, имелись: меня трижды нокаутировали, я не спал ночь, и вообще такие передряги не каждый день случаются. Но пока Чибис не поправила меня, мне и в голову не приходило, что таких, как он, могло быть много — а ведь и его одного было более чем достаточно.
Но если есть один, то должны быть и тысячи — а возможно, миллионы и миллиарды. Я почувствовал, как у меня сердце уходит в пятки — и еще ниже.
— Ты видела и других?
— Нет. Только его. Но Мамми мне говорила.
— Ничего себе! Чибис, что они задумали?
— Не въехал? Они готовят вторжение.
Расстегнутый воротник начал меня душить.
— Как это?
— Не знаю.
— Ты хочешь сказать, что они нас перебьют и захватят Землю?
Она замялась.
— Это еще куда ни шло.
— Э-э… поработят нас?
— Теплее. Кип… думаю, они питаются мясом.
Я сглотнул.
— Веселенькие у тебя, малявка, мысли.
— Мне, думаешь, нравится? Поэтому я и хотела все папе сказать.
Ответить было нечего.
Древний, древний страх о судьбах человечества. Папа пересказывал мне детские воспоминания о радиопостановках про нашествие марсиан — это были чистые выдумки, но они повергали людей в панику.{17} Теперь люди в это не верят; после того как мы высадились на Луне, облетели Марс и Венеру, все, кажется, уверились, что жизни в космосе нет.
И вот она, перед глазами.
— Чибис, они марсиане? Или с Венеры?
Она покачала головой.
— Они издалека. Мамми пыталась объяснить, но я не поняла ее.
— Но хоть из Солнечной системы?
— Именно этого я и не поняла. И да, и нет.
— Так не бывает!
— Ну и спроси ее сам.
— С удовольствием. — Я замялся, но потом выпалил: — Мне плевать, откуда они — мы их покрошим, не глядя… не взирая на них!
— Хорошо бы!
— А ты подумай сама. Если их корабли и есть летающие тарелки (настоящие, а не метеозонды), то они уже сколько лет следят за нами. Следовательно, в себе они не уверены, хотя и выглядят так устрашающе, что от их взгляда молоко скисает. Иначе они бы просто вторглись на Землю, и всех бы освежевали. Но они этого не сделали. Это значит, что победить мы можем — если с умом возьмемся за дело.