Валентин остался в прихожей. Сунул в рот сигарету, но только поднес к ней пламя зажигалки, как по ушам ударил душераздирающий вопль. Стремглав вбежав в кабинет, он увидел обезумевшие глаза Иды.
— Нет! Нет! — пронзительно кричала она. — Не-ет!..
Кабинет был залит светом. В кресле за столом неподвижно сидел с окровавленной головой Андрей.
— Что такое? Надо врача? — Валентин тряс продолжавшую кричать Иду за плечи.
Внезапно притихнув, она спросила сиплым сорванным голосом:
— Зачем он?..
— Да что такое? — Валентин ничего не понимал.
— Он же мертвый! — пронзительно выкрикнула Ида. — Мертвый, мертвый!
Валентин приблизился к столу. На полу возле кресла валялся небольшой черный пистолет.
Припав к плечу Валентина, Ида плакала навзрыд и все повторяла:
— Зачем он?.. Зачем?..
Валентин гладил ее по голове и говорил какие-то сумбурные слова, потому что надо было что-то говорить. Увидев на полу розовый дамский платочек, поднял его и протянул Иде. Она машинально взяла платок, поднесла к мокрому лицу и вдруг отшвырнула брезгливо.
— Это не мой!
— Тут валялся…
— Этого еще не хватало! — трагическим шепотом проговорила Ида.
— Позвони в милицию, — сказал Валентин.
Пока Ида говорила по телефону, он заметил на краю письменного стола небрежно разорванный почтовый конверт. Когда Ида закончила разговор с дежурным, Валентин указал ей глазами на этот конверт.
Торопливо развернув вложенный внутрь листок, она пробежала глазами по строчкам. Лицо ее окаменело. Выразив свое отношение к прочитанному крепкой непечатной фразой, протянула листок Валентину. Это было коротенькое письмецо:
«Андрюша, у меня нет выбора. Я в отчаянии и потому способна на все. Решай: или — или… Дина».
— Ну зачем, зачем? — жалобно плача, проговорила Ида.: — Это я виновата! Ох, дура я, дура! Надо было поговорить с ним, когда… — она ухватила Валентина за руку и потянула в гостиную. — Налей мне…
— Хватит! — Валентин убрал бутылку в бар и усадил ее в кресло. — Давай лучше покурим.
— Пошел ты.! — однако взяла предложенную сигарету. Сделав несколько затяжек, заговорила спокойно и трезво: — Позавчера позвонила какая-то. Сказала, что Андрей уже давно встречается с одной еврейкой. Дескать, у нее будет ребенок. Звонившая не назвалась, и я подумала, что это провокация.
— Раньше случалось такое? — спросил Валентин.
— Не знаю. Я была убеждена, что Андрюша не таскается по бабам. Во всяком случае, у меня не было поводов для подозрений….
— Ну, и ты, конечно…
— Нет, вот поверишь: ни словечка не сказала. Решила не расстраивать… О, Господи, надо было сказать! Если б даже это оказалось правдой, я бы никогда, никогда… Хотя не знаю… Ох, как худо мне было после этого звонка. И сегодня, пока мы с тобой разговаривали, я все время думала об этом. Думала, что, может, все-таки… А он рядом был!.. — она смотрела невидящими мокрыми глазами мимо Валентина. — Андрюша, ну зачем ты так?.. Почему не поговорил со мной? Ведь я бы никогда, никогда… — и вдруг поднялась. Молитвенно вскинув руки, слегка пошатываясь, направилась из гостиной опять в кабинет. Валентин последовал за нею.
В кабинете она распласталась на полу и ползком приблизилась к письменному столу. Безутешно рыдая, снова и снова повторяла:
— Ну, зачем, Андрюша, ну зачем ты это сделал?..
Валентин опустился рядом на колени и молча гладил ее по голове.
4. Эксперты
Из прихожей донесся требовательный звонок. Валентин пошел открывать. Прибыла дежурная следственно-оперативная бригада. Человек пять или шесть, если не больше. Кто в штатском, кто в форменных бушлатах.
Один из тех, кто был в штатском, уселся за письменный стол с торца и приготовился писать протокол. Другой натянул на руки резиновые перчатки и принялся осматривать-ощупывать труп, надиктовывая первому для протокола результаты осмотра: приблизительное время наступления смерти (между восемнадцатью и девятнадцатью часами), характер ранения (пулевое, сквозное), наличие следов борьбы (таковых не оказалось) и так далее.
Третий при помощи тряпицы подхватил с пола пистолет, опустил в полиэтиленовый пакет и, отправив в другой пакет платочек вместе с письмом «Дины», занялся исследованием отверстий в оконных стеклах. Двое соседей-понятых жались возле дверей.
Потом молоденький лейтенант отвел Иду для беседы в один угол, а «штатский», который писал протокол, представившийся дежурным следователем прокуратуры, пристроился с Валентином в другом углу. Проверив паспорт, трудовую книжку и железнодорожный билет Валентина, поинтересовался причинами, побудившими его оставить прежнее место работы и приехать в областной город. Затем задал несколько вопросов, касавшихся прошлой жизни покойного: не был ли тот склонен в студенческие годы к сексуальным излишествам, не покушался ли уже тогда на самоубийство или, может быть, высказывался в каком-нибудь таком духе. На все эти вопросы Валентин ответил отрицательно.