— Всё верно, фройляйн.
— После этого мы выходим в эфир и… как мы выйдем из здания, когда всё закончится?
— В здании несколько выходов, один из них послужит для нас путём отхода, — вмешался Ёстервиц. — Когда дело будет сделано, нас будет ждать автомобиль. Мы взорвём здание и уедем на нём.
— Уедут те, кто выживет, — с иронией поправила Эльза. — Думаю, что пока радиоточка будет вещать, русские соберут возле этого домика целую армию.
Глава вторая, в которой Алекс Леманн поначалу не ощутит неудобств из-за неприятного запаха, но в конце концов будет вынужден надеть противогаз
Двухэтажный особняк с консолями и коричневой крышей располагался в самом центре города возле площади на пересечении двух улиц. Именно в этом строении, до революции принадлежавшем какому-то русскому купцу, в одном из подвальных помещений и располагалась главная станция вещания Советского Информбюро. О том, что русские оборудовали её именно здесь, по словам Ёстервица, мало кто знал20. Именно сюда вчера ездили Гетц, Баум и Лау. Остальные члены группы увидели особняк впервые.
Тентованный «студебеккер», за рулём которого сидел Руди Вернер, остановился тут же неподалёку, метрах в ста от особняка возле четырёхэтажного дома, сделанного из красного кирпича. Сквозь прорези в тенте Алекс с интересом рассматривал строение. Два этажа, мансардная крыша и купола с флюгерами были покрыты слоем снега. Очевидно, когда-то этот дом привлекал взгляды прохожих, но сейчас он выглядел обычным, как и всё вокруг. Хмурые и довольно суетливые люди, несмотря на ранний час, сновали туда-сюда, изредка проезжали машины, одинокая старушка сидела неподалёку на лавочке и кормила собравшихся возле неё дворовых кошек.
На первом этаже красного дома, у которого Руди остановил машину, находился продуктовый магазин. Из его окон исходил кисловатый запах хлеба, пахло пролитым спиртным и подгнившими овощами. Однако все эти запахи после столь долгого сидения в душном подвале не вызывали отторжения. Когда из магазина вышли две женщины, они лишь бегло окинули взглядом пристроившийся у тротуара грузовик и пошли своей дорогой, оживлённо беседуя. Обе были в поношенных пальто и пуховых платках, одна несла в руке авоську с картошкой, другая — какой-то пакет. «То, что на нас не обращают внимания, — это хорошо, — подумал Алекс. — Но будет ли это продолжаться вечно?» Он посмотрел на часы — они показывали восемь двадцать пять. До начала операции оставалось не более пяти минут.
Алекс знал, что русские не особенно славятся пунктуальностью, но тут был другой случай. Люди, с которыми им предстоит столкнуться сегодня, будут делать всё чётко.
Дверь кабины открылась, и из неё вышел Ёстервиц, одетый в форму лейтенанта войск НКВД. Он огляделся, поправил портупею. Из магазина вышла ещё пожилая женщина и, увидев офицера, поспешила пройти мимо. Пока женщина не свернула за угол, она дважды оглянулась.
— Сейчас люди в этой форме у многих русских вызывают страх, — сообщила сидевшая справа от Алекса Эльза Зиммер. В руках женщина держала свою винтовку, однако прицел от неё сейчас лежал у Эльзы на коленях, завёрнутый в кусок серого сукна.
— Приготовьтесь и смотрите в оба, — произнёс вдруг Гетц довольно резко. Он сидел напротив Алекса и тоже смотрел сквозь прорези в тенте на особняк. — Наш Чижов достаёт сигарету.
Как и все остальные, Алекс знал, что это был условный сигнал. В этот момент из-за угла вывернула легковая машина и подъехала к особняку с коричневой крышей. Из машины, едва лишь она остановилась, вышел человек в зеленой телогрейке и огляделся по сторонам. Это был среднего роста сухопарый мужчина средних лет с посеребрёнными сединой висками. Головного убора на нём не было, но из-за большого расстояния лица его Алекс не рассмотрел, однако Эльза тут же процедила сквозь зубы:
— Verdammter Jude [12].
— Но как вы поняли, что он еврей, фройляйн? — удивился Йозеф Баум. — Я отсюда вижу лишь, что у него седые волосы; до него же метров сто.
— Я же снайпер, тупица! Мне положено видеть дальше остальных.
— Тем не менее это не наш Герольд, — тихо сказал
Алекс. — Наш ведь невысокий и молодой. Так?
— Это охранник, — процедила сквозь зубы Эльза. — Когда выйдет наш, Ёстервиц прикурит сигарету.
Из машины вышел ещё один — русоволосый и довольно плотный. Он тоже был в зелёной фуфайке, но, в отличие от первого, на голове у него была фуражка армейского образца.
— А вот и второй, ишь как глазки бегают! — Эльза ухмыльнулась. — Жаль, что пока нельзя стрелять, — я бы могла успокоить их обоих за пару секунд.