Дорожащие друг другом братья, неотделимые, словно винтик и гайка единого механизма, практически не общались. Иной раз Кир становился свидетелем их взаимного недопонимания. И именно поэтому вознамерился уточнить однажды, отчего второй брат, Камо, постоянно молчит. Но, несмотря на безмолвие, от этих двух всегда веяло чем-то родным. Глаза их лучились добротой и безмятежностью. Зубери, в своих высказываниях и поступках, показывал себя самым простым человеком на свете.
На первый взгляд заносчивый и дерзкий, Ли Су с каждым днём проявлял себя чутким музыкантом, способным подстроится под чужую игру. Делал он это неуверенно, иногда грубо, но старался. А Кира всё раздирало любопытство, отчего спутник так темнеет, стоит кому-то из группы упомянуть работорговцев.
Так прошло несколько дней. Пальцы Кира больше не выглядели налившимися сливами, возвращаясь в привычную форму. Компрессы Марии действительно творили чудеса.
С выздоровлением Киру пришла новая мысль, которую он поспешил озвучить Агнару. Чтобы избежать повторных травм, он попросил северянина дать ему возможность обучиться подходящему способу самообороны.
— Ты худ и слаб, Кир, не обижайся, — ответил Агнар. — Чтобы сражаться, тебе нужны мышцы покрепче. Однако цепью, молотом или моим мечом ты вряд ли сможешь управляться, одной имитации тут мало. А вот луком и кукри — возможно.
Первой вызвалась обучать Мария. Она взяла Кира на охоту, где подстрелила пару зайцев и тетерева. Марию нельзя было назвать лучшим лучником империи, но действовала она уверенно и быстро. Из десяти стрел — восемь точно попадали в цель. Кир внимательно наблюдал за ней, отметив жилистость девичьих плеч, не замеченную ранее, крепость спины и твёрдость осанки. Девушка прочно стояла на ногах, обладая потрясающим равновесием, а её терпению не было границ. Иногда казалось, что она может часами лежать в засаде без движения, пиля глазами жертву, и ни один мускул на её лице и теле не дрогнет за это время.
И Кир научился. На следующий день, почувствовав, что ладонь крепко сжимает гриф лука, а пальцы цепко держатся за тетиву, он подстрелил свою первую добычу — крупного далуанского оленя.
— Как же мы его до лагеря дотащим? — задалась вопросом восхищённая Мария. Её глаза горели огнём победы, ведь уроки, если их так можно было назвать, прошли не зря. — Наверно, ты тащи за голову, а я за задние ноги.
— Тяжёлый, — заключил Кир. — Не сможем. А если позвать братьев?
Мария отрицательно покачала головой.
— В лесу водятся хищники, можем лишиться добычи. А так тут на всех хватит, да ещё останется. А тебе, между прочим, нужно больше есть, чтобы нарастить мышцы. Думаешь, Агнар зря заставляет на привалах уделять время упражнениям?
— Да я уж понял. Давай тогда здесь его разделаем.
— Так не хочется пачкаться. В лагере у меня есть специальная тряпица для этого. Просто не ожидала, что оленя завалишь. Думала так, зайца найдём или дикую птицу какую.
Решив соорудить подобие настила из сухих веток, Кир и Мария потащили добычу волоком. Пыхтя и гулко загребая ртом воздух они тянули тушу через плотные заросли, обходя резкие спуски окольными тропами и громко шелестя жёлтыми листьями, вылетающими из-под ног.
— Хорошо, что ты с собой верёвку взяла, — заметил Кир, остановившись на минуту, чтобы перевести дух.
— Куда же без неё? — удивилась девушка. — На охоту нужно идти во всеоружии.
— А кто тебя научил так владеть луком?
— Дядя, брат отца. Я жила у него какое-то время после того, как… — девушка замолчала, посмотрела внимательно на Кира и как-то странно улыбнулась. — Да, в целом, не важно. Дядя владел скромным хозяйством и частенько ходил на охоту. Денег на ружьё у него не было, поэтому он сам смастерил пару луков. Как-то я увидела его тренировку на заднем дворе и попросила научить и меня. Он согласился.
— А с Агнаром вы давно знаете друг друга?
— Мне было около шестнадцати, когда дяди не стало, и я отправилась в такой грязный городишко на востоке, Ни называется. Там за деньги я охотилась на дичь, иногда на людей…
— В шестнадцать? — Кир представил себя в том возрасте: молодой паренёк, спешащий разнести похлёбки с горохом по столам таверны.