— Мария?
Кир и Мария на мгновение замерли, украдкой взглянули друг на друга, а затем медленно обернулись. Марии понадобилась лишь секунда, чтобы узнать родственницу. Нахлынувшая волна смешанных эмоций не ускользнули от внимательного взгляда имитатора.
— Глазам не верю, — протянула незнакомка тонким голоском. — Не ожидала увидеть тебя на родине, да ещё и с кавалером. Хотя это, должно быть, друг дяди. Вы ведь не её кавалер, верно?
Кир молча перебегал глазами от приунывшей Марии к новой знакомой, а потом опустил взгляд на сжатую в ладони руку спутницы. Вместо того чтобы отпустить её и заявить о непричастности, он сильнее сжал тонкую кисть и притянул Марию к себе.
— Кто это бесцеремонная дама, дорогая? — обратился он к Марии голосом далуанского командира.
Поначалу растерявшись, девушка стыдливо убрала выбившуюся прядь волос. Затем, набрав в грудь побольше воздуха, взяла себя в руки и со снисходительной улыбкой произнесла:
— Моя двоюродная сестра, дочь тётки. Анастасия, знакомься, мой муж, капитан Ши Александер.
Новая знакомая, явно разочарованная открывшейся правдой, кисло улыбнулась, едва поклонившись.
— Хм, не ожидала. Мать говорила, что ты покинула город и теперь бродишь по землям Далу с разбойниками.
— Нет, я лишь вышла замуж. Здесь мы проездом, уже сегодня отбываем.
— Что ж, жаль, — явно слукавила Анастасия. — А так бы зашла к матери…
— Не хочу тревожить её. Мы должны спешить. Была рада встрече.
Кир тут же развернулся и побрёл прочь, увлекая за собой Марию. Когда они ушли достаточно далеко, Мария остановилась в небольшом цветнике, чтобы перевести дух.
— Неприятная у тебя сестрица, — заметил Кир, пытаясь распознать чувства девушки.
— Так и есть, Кир. И… знаешь… спасибо.
— Пустяки.
— Нет, правда.
— Поделишься?
Мария поправила платье, хотя необходимости в этом не было, затем посмотрела прямо на Кира.
— В семье я белая ворона, Кир. Моя мама считалась первой красавицей в районе жилых кварталов, её сёстры и племянницы тоже пользовались успехом, что в обществе Далу считается хорошим знаком. Женщины здесь не стараются познать мир или разнообразить собственное существование, для них предел мечтаний — это удачное замужество. А что делать, если ты не хороша собой, если нет у тебя ни харизмы, ни изюминки? Тогда ты обречена на одиночество, о чём мне не забывали напоминать. Ничего скорбного в этой истории нет, но в собственной семье я не чувствовала себя комфортно. Отец переживал, что замуж я не выйду и останусь сидеть на его шее. Даже за обучение в обычной школе не хотел платить. А ещё я «много болтала» о том, о чём не принято говорить в культурном обществе и как-то позволила себе заявить, что обычный рыбак или плотник ничем не хуже служки управляющего. Наместнику это не понравилось…
— Поэтому они отправили тебя к дяде в деревню?
— Да, точнее выгнали, запретив возвращаться в родной дом. Вывели пятно на красивом семейном полотне. Анастасия была самой гадкой из них. Она доходила до прилюдных оскорблений и неприятных розыгрышей. Жаль, что я не могла её пристрелить, как ты того оленя в лесу... Я выгляжу жалкой, да?
— Совсем нет. Ты выглядишь… живой.
Кир осторожно положил руки девушке на плечи.
— Чтобы ты знала, я никогда не считал тебя бельмом, наоборот, был рад среди суровых наёмников увидеть тонкий солнечный луч. Ты их совесть и душа, Мария. Лишь ты одна прониклась моими страхами и старалась поддержать. Людей участливей тебя я не встречал. Веришь мне?
Девичьи глаза наполнились слезами. Впервые за долгое время она показала себя Киру в полноте сложного образа. Не таясь и не лукавя, Мария дала волю чувствам. Опустив голову на грудь Кира, она горько заплакала. Тяжёлые капли внутренней грозы стекали по швам и пуговицам нового наряда, оставляя на ткани тёмные озерца печали. Кир держал её крепко, и только сейчас осознал: сердце его наполнилось новыми переживаниями. И гладя вьющиеся волосы, стройную спину и холодную от ветра щёку он понимал, что нужен ей, что место его рядом. Невзирая на статус храброй и решительной лучницы, Мария оставалась ранимой девушкой, желавшей любви, дружбы и поддержки близких. Она научилась закрываться, научилась стоять за себя, но в груди её таилось израненное сердце. Она хотела быть красивой для мамы и любимой для отца, хотела понимания сестёр и веры в человечество, но встретила лишь жестокую реальность, в которой облик дороже характера, а статус важнее правды. И именно поэтому она вступалась за Кира каждый раз, когда Ли Су язвил, именно поэтому поддерживала улыбкой и кивком. Она видела в нём себя. Растерянного, одинокого, мечтающего о простых радостях жизни. Мария — нежный, но сломленный цветок, нашедший приют в суровой семье Агнара. И Кир вдруг осознал, что будет защищать и поддерживать её до конца своих дней.