– Бесценно лишь то, что кроме тебя никому и ненужно… Остальному цену назначат.
Первый день службы. Константин в жёлтой майке и потертых джинсах, форму ещё не выдали, по приказу замполита прочитал лекцию о вреде алкоголя и наркотиков закоренелым рецидивистам. Сюрреализм. Никто не грубил. Настоящие арестанты, за плечами которых не одна ходка, – вежливые люди. Задавали много каверзных вопросов, конечно, не по содержанию… Перекрёстная проверка с обеих сторон: чего ты стоишь и как держишь удар? Недавняя защита диплома по теме, оскорбившей кафедру, показалась детской шалостью. Первая реакция – желание бросить гранату в актовый зал быстро сменилась намерением пройти обучение, улучшить навыки публичных выступлений и коммуникацию в сложных переговорах. С тех пор проведено свыше двух тысяч тренингов и лекций, ни одна аудитория более не вызывала трудностей. Своим „студентам“, боящимся выступать, он говорил: «Бежишь от страха – страх бежит за тобой. Необходимо развернутся к нему лицом и пойти навстречу. Оказавшись рядом, поймёшь – не так страшен чёрт, как его малюют… После каждый пойдёт своей дорогой: он в поисках новой жертвы, а ты приобретёшь опыт, станешь сильнее и лучше. Первый шаг к этому – признать, за пределами Уголовного кодекса нет ошибок, есть только обратная связь!»
Ещё одна функция психолога – составление общих характеристик личности, на склонность к побегу и на условно-досрочное освобождение. Осознавших, раскаявшихся и исправившихся, несмотря на название подобных колоний, мало… Ответы под копирку: «Не я… виноваты обстоятельства, родители или другие люди». На ум приходила фраза: «Сижу на нарах не за то, что украл, а потому, что поймали…» Раз в неделю Константин выходит на оперативные сутки. Ночные обходы бараков с наручниками и дубинкой на поясе, проведение досмотра и обыска в „шизо“. Реже встреча или отправка этапа на автозаке, тогда с боекомплектом и автоматом в руках.
Внутреннее, стойкое непринятие подчинения и контроля, непредвзятое отношение к осужденным и следование здравому смыслу, вопреки устава или приказа часто приводили к недопониманию с начальством:
– Уберите дежурства! Как мне выполнять свои задачи? Сегодня шмонаю его, а завтра должен поговорить по душам…, помочь…, мама умерла…, вены вскрыл…
– Во-первых, ты в погонах – значит для них обычный мент, а не психолог… Не тешь себя. Во-вторых, штат не укомплектован. В-третьих, я так сказал! Всё понял…
Начал… Пять дней в неделю тот же затхлый воздух и сырость, огромные лязгающие замки и решетки. Внутри те же люди и их понятия. По периметру плотные витки колючей проволоки, вышки и высокий забор запретки. По ночам редкий вой и лай натасканных псов не даёт забыть, где ты. Коллеги-сослуживцы с профессиональной, почти неизбежной деформацией заменяют в речи „взять больничный“ на „упасть на крест“, вместо „поменять свою точку зрения“, скажут „переобуться“. Сидели все… Одни по приговору, другие добровольно – за небольшую зарплату. Месячный оклад младшего офицерского состава варьировался от четырнадцати тысяч до восемнадцати, а год службы шёл за два. На пенсию выходили после сорока лет от роду.
Внутри тюрьмы есть ещё одна – штрафной изолятор. Место с особо суровыми условиями содержания за нарушение режима. По закону находиться в нем нельзя более пятнадцати суток – опасно для здоровья и психики. Среди всех осужденных есть отказники, они осознанно выбирают отбыть там почти весь срок от звонка до звонка. Своеобразный аскетизм или на местном языке „отрицалово“. Интересно, в иной жизни, могли бы они стать монахами? Образ одного из них стал для Константина своеобразной визиткой тех мест. Тусклый свет ламп из длинного оклеенного плиткой и кафелем коридора не мог просочится в тесную камеру. Из темноты татуированные кисти рук крепко сжимали толстые прутья, и гладко выбритая голова заключённого, медленно наклоняясь вперед, демонстрировала набитую на весь череп наколку паука крестовика. В глазах не читалась ненависть, скорее, они выражали полное понимание мира в рамках уже сложившейся системы.
Всё изменил просмотр в кинотеатре премьеры неоднозначного фильма «Мне бы в небо». Изнеженные критики с чистыми манжетами нарекли его „историей грязной работы самого бездушного человека на земле“, но героя – воплощением успеха в профессии… На несколько месяцев мысли Константина захватила не философия картины, а чужая, яркая сторона жизни юриста и спикера. Перелеты по стране первым классом, новые города, знакомства и краски, бизнес-залы аэропортов и лучшие гостиницы на фоне серого, накрытого клеткой неба казались призрачными. Внутренний диалог выражал явное сопротивление: