Магос приступил/а к обработке потоков вычислений, опираясь также на помощь дополнительных алгоритмов, загруженных от Мондеры. Проверка могла занять время, но, учитывая характер выводов, Эксаза оказался/лась почти прав/а. При передаче визуального образа он/а включил/а увеличение, чтобы сфокусироваться на подбитой «Гончей». Нога титана переломилась, развороченный сустав яростно искрил, а выстрелы плазмы неуклонно приближались.
Эксаза [прямая передача/закрытый канал/Йеалона]: <Придется идти на жертву. «Стального волка» спасти нельзя. Предлагаю отдать команде приказ об эвакуации и увеличить точность телеметрии для определения источника обстрела. Используйте смерть «Стального волка» как возможность для быстрого уничтожения самоходной артиллерии.>
В ноосфере пронеслась волна меток неуверенности, вызванных биологической эмоцией сожаления приицепса-сеньориса. Эксаза также был/а огорчен/а грядущей потерей титана, более восьми тысяч лет служившего Металике и Омниссии. То, что доблестная жизнь древней машины должна закончиться таким жалким образом, неизбежно, хотя и достойно сожаления. В расчетах нет ошибки.
В ноосфере мелькнула руна закрытого канала. Спустя несколько секунд голова «Гончей» отстрелилась от крепления, превратившись в аварийную капсулу, и унесла экипаж на несколько сотен метров вглубь вражеской территории. При максимальном увеличении Эксаза увидел/а, как из люков в корпусе самого титана спешно выбрались несколько фигур — техножрец Эладжа и двое ее помощников-трибутэ.
Но прежде чем экипаж успел спастись из брошенного титана, остов махины вспыхнул в плазменной буре, озарив все белым светом. Отодвинув изображение, магос увидел/а, как умирающий «Стальной волк» сотрясается в череде взрывов. И пока Эксаза следил/а за его гибелью, вторичные когитаторы магоса собирали показания обо всех всплесках энергии.
Мондера [боевая группа/инфоархив]: <Обнаружены четыре позиции вражеской артиллерии. Данные целеуказателей прилагаются. Определены координаты спасательной капсулы «Гончей».>
Эксаза почувствовал/а, как в ноосферу начинает загружаться информация. Приходя в соприкосновение с вычислительной сетью магоса, информация дробилась на ручейки, по которым, как от камешка, брошенного в воду, расходились волны новых формул, менявшихся при каждом ударе об алгоритмы. Эксаза смутно ощущал/а мощный поток ноосферного трафика, множество приказов и наборов координат стрельбы, которыми обменивались экипажи титанов, однако магос не был/а частью инфоканала. Непреднамеренное напоминание о его/ее ненужности.
После сверхнасыщенного периода вычислений сеанс сна показался совершенно пустым. Все так же поле боя озарялось вспышками лазеров, бронебойные ракеты по-прежнему поражали цели в тумане и дыму, но для Эксазы это уже было неинтересно. Чувство отстраненности возросло настолько, что магос даже не вычислял/а скорости ракет и лишь небрежно просматривал/а графики боевой эффективности, присылаемые экипажами других титанов.
Заревела пушка «Адская буря», и еще один лесной массив сгорел дотла. Эксаза почти не обращал/а внимание на происходящее вокруг, погрузившись в симуляцию, остановленную в прошлый раз.
Обнулив кэш боевой памяти, магос запустил/а ее снова, увеличив уровни агрессии защитников, чтобы повысить сложность.
— Сильное заявление, — выдохнула Гелса, переминаясь с ноги на ногу в сомнениях, что делать дальше.
— Если я лгу, ты обязана вернуть меня тем самым громилам, от которых меня спасла, — ответил Аркас. — А если я не лгу, то это последняя вещь, которую ты сделаешь.
— Ну, ты вроде самый умный, решай сам? — Ремонтница быстро окинула взглядом Аркаса, ища приметы скрытого под робой оружия, но безуспешно. Все еще держа мультиинструмент в одной руке, другой девушка дала Аркасу кусок ветоши — стереть кровь. Мужчина поморщился, проведя грубой тканью по щеке.
— Выигрыши и проигрыши, — вздохнул так называемый инквизитор. Здоровым глазом Аркас оглядел все, оценил Гелсу, настороженно озирающуюся. — Допустим, я не инквизитор. Что ты теряешь или выигрываешь?
— Э-эм… Ну… — Трибутэ не привыкла к таким рассуждениям. Как правило, фин Джайнт имела дело с бытовыми проблемами, а не с софистикой. — Ты можешь убить меня?
— Да, верно. Но если я был бы инквизитором, тоже мог бы убить тебя. Ведь если сказанное мною верно и «Казус Белли» обратился против Империума, тебя убьют вместе с остальной частью экипажа, хотя бы они не принимали участия в заговоре.
Руки Гелсы вспотели, сердце заколотило паровым молотом. Этот человек рассуждал об убийстве самой мастеровой так же спокойно и буднично, как она обсуждала бы штепсельный разъем-«шестерку».