И снова Бонапарт пришел в бешенство от того, что его театральный трюк под названием Гран Санэдрэн оказался не в силах повернуть колесо тысячелетней истории, сломать упрямство вечного народа, которым он сам не раз восхищался. Кроме того, у него не было времени дальше возиться с евреями. Гораздо больше беспокойства ему доставляли другие народы, сидевшие на своей собственной земле и управлявшиеся собственными монархами и религиозными лидерами. Наполеон увяз в кровавых войнах с фанатичной католической Испанией, поссорился с римским папой и прогнал его из Рима, снова сражался в Центральной Европе — под Эсслингом,[343] Ваграмом,[344] а иногда — для разнообразия — под Веной…
На фоне своих постоянных триумфов и вечной неуверенности он начал высказывать преувеличенные оценки, произносить слишком эффектные слова, призванные разом охватить то, для описания чего крупным мыслителям требуются целые книги. Он высказывал свое мнение о старых и новых философских системах, о литературе, об изобразительном искусстве, о музыке… Крутившиеся возле него пройдохи и всякого рода титулованные лизоблюды подхватывали его высказывания и разносили, словно на золотых блюдечках, сопровождая своими глубокомысленными комментариями. Художники, писатели и артисты якобы восхищались столь высокоумными замечаниями, доходившими до них напрямую или опосредованно, через вторые и даже третьи руки. И приспосабливались к ним. Как портные — модными журналами, они начинали руководствоваться в своем творчестве тем, что сказал его величество Наполеон, с учетом того, где он улыбнулся, а где, наоборот, поморщился…
Единственный, у кого хватило мужества высказать противоположное мнение, был великий и вечно страдающий Бетховен. Однажды в Вене, после симфонического концерта, разбросав свои короткие толстые ножки на красном плюше кресла, торжественно-усталый, как маленький бог, Наполеон увидел поднявшегося к нему, чтобы поблагодарить за оказанную честь, маэстро с растрепанными волосами…
— Вы знаете, мэтр Бетховен, — сказал ему Наполеон, — итальянская музыка нравится мне больше ваших грандиозных симфоний…
— Это не удивительно, ваше величество, — вежливо ответил композитор. — Вы измученный человек, постоянно занятый войнами и политикой, а слушая устаревшие итальянские концерты, можно спокойно вздремнуть, позволить своим мыслям отдохнуть…
Устремленный на маэстро взгляд Наполеона вспыхнул, словно грозя прожечь собеседника. Император из практики знал, что этот его взгляд производил глубокое впечатление на людей и заставлял их чувствовать себя не в своей тарелке…
Однако на этот раз он не добился ожидаемого эффекта. Грубое, массивное лицо Бетховена осталось неподвижным. И Наполеон лишь кратким кивком подал ему знак, что эта милостивая беседа в императорской ложе завершена…
Глава двадцать пятая
Российская авантюра
Последние победы Наполеона при Асперн-Эсслинге и Ваграме, недалеко от Вены, не принесли ему покоя. Земля Центральной Европы буквально горела под его ногами. Парадный прием, устроенный ему в венском дворце, был холоден, а сам он был достаточно умен, чтобы увидеть и почувствовать, что старая австрийская аристократия презирает его и просто терпит, как нарыв на теле. Ведь если его тронуть, будет больно. Вот его и смазывают мазью, стиснув зубы, и ждут, пока он лопнет…
Но чего ему было требовать от чужаков, если свои собственные аристократы и в его любимой Франции, и в эмиграции относились к нему не теплее? Худшим из всех был Талейран,[345] его бывший главный церемониймейстер в Тюильри. Незадолго до новых трений с Австрией, приведших к войне и к битве при Ваграме, Наполеон поймал Талейрана на том, что тот продавал его австрийскому послу в Париже — Меттерниху.[346] Наполеон выругал Талейрана в присутствии множества людей. Выругал громко, в полный голос, визжа, как имел обыкновение делать в последнее время, когда был слишком сильно раздражен:
— Вы вор и трус! У вас нет ничего святого! Вы бы и родного отца продали. Я оказывал вам все возможные милости, а вы оказались способны совершить против меня самые большие гнусности. Не понимаю, почему я до сих пор вас не повесил… Но еще не поздно…
343
Имеется в виду Асперн-Эсслингская битва, произошедшая 21–22 мая 1809 г. Австрийский полководец эрцгерцог Карл атаковал солдат Наполеона при попытке форсировать Дунай и нанес им поражение, после чего Наполеону пришлось отступить.
344
Имеется в виду Ваграмская битва, произошедшая 5–6 июля 1809 г. Стала для Наполеона реваншем за поражение в Асперн-Эсслингской битве. Войска эрцгерцога Карла потерпели поражение. Четыре дня спустя он запросил мира.
346
Князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних-Виннебург-Бейлыптейн (1773–1859). Был австрийским послом в Париже в 1806–1809 гг. После этого стал министром иностранных дел Австрийской империи.