— Я понимаю, понимаю… — перебил излияние их восторгов в его адрес реб Нота и слегка покраснел. — Скажите всем вашим братьям, пославшим вас ко мне, что у меня есть для них совет: отправляйтесь все в Новороссию, то есть в те новые земли, которые русские отобрали у турок, в Херсон и в Николаев. Вниз по Бугу и по Днепру. Кто может, пусть сразу же отправляется туда на санях и не ждет лета. Пусть евреи возьмутся за обработку земли и за огородничество. Это плодородная земля, и тот, кто сейчас захватит кусок, будет и потом его иметь. И даже те, кто не может заниматься тяжелым сельским трудом, пусть возьмутся там за работы полегче — пусть работают портными, столярами, жестянщиками. У всех будет досыта хлеба. Я напишу тамошним моим друзьям, чтобы вас приняли и помогли, чем можно и нужно на первое время. И… А пока что, дорогие евреи, я приглашаю вас завтра на бар мицву моего внука. Будьте моими гостями. Завтра после молитвы… Дай Бог и «вам и сыновьям вашим»![36] Идите и будьте здоровы!.. Хацкл, кто там следующий?
— Реб Авигдор! — просунул в комнату голову Хацкл. — Реб Авигдор из Пинска и еще двое раввинов.
Реб Нота на мгновение задумался. В Вильне он уже слыхал, да и прежде знал, что этот Авигдор из Пинска, бывший раввин и нынешний якобы штадлан, борется против хасидской «секты». Он обращался к Виленскому гаону и к Владыке мира. Однако особого доверия к нему все же не было. Сам гаон реб Элиёгу в последний раз не захотел сделать его своим посланцем, а вместо него отправил своих людей со своего Синагогального двора: главу общины реб Саадью и раввина реб Хаима. Гаон хотел, чтобы они одни распространяли его письмо против хасидских сплетен, будто он раскаялся в том, что он преследовал и преследует до сих пор хасидизм и хасидских евреев-чудотворцев…
Но реб Авигдор был не из тех, кто позволяет от себя так легко отделаться. Далеко от Вильны, в литовском местечке Пилвишки,[37] он прибился к посланникам гаона. Прибился под тем предлогом, что на них хотят напасть. Мол, хасиды привлекли неких мрачных людей… Ему, Авигдору, это точно известно. Поэтому его святой долг — защитить людей гаона от опасности. В Вильне были очень недовольны его участием. Но там немного побаивались Авигдора — как бы он сам чего-нибудь не устроил. Слишком уж долго вращался он среди облеченных властью иноверцев. У губернатора он был своим человеком… на задней лестнице. Поэтому в Вильне притворялись, что ничего не видят и не слышат, и позволяли бывшему раввину и нынешнему штадлану разъезжать с посланниками гаона. Мол, ладно, пусть он себе за ними таскается.
Однако реб Авигдор вошел в кабинет реб Ноты не как человек, который «прибился» к посланникам гаона и «таскается» за ними, а как главный человек, который привел сюда всю эту раввинскую депутацию. Он был одет в дорогой лапсердак, похожий на бекешу. В руках держал трость со слишком большим серебряным набалдашником, похожую на жезл церемониймейстера. Он величественно поприветствовал реб Ноту и заговорил, примешивая в свою речь польские, русские и немецкие слова:
37
Пилвишки — местечко в Центральной Литве; еврейское название — Пилвишок; современное литовское название — Pilviskiai.