Был ли комплекс подобных взглядов на «народ» устойчивым явлением в московской культуре? На этот вопрос помогло бы ответить подробное исследование шествий и других коллективных композиций в лицевых рукописях в ранней печатной миниатюре Российского царства и Российской империи XVII–XIX вв. (в ряде культурных ниш – вплоть до наших дней). Мы лишь наметим ряд предметных полей и спорных интерпретаций.
Предположительно, от второй половины XVI в. известна икона «Богоматерь Моление о народе». По своей иконографии данный образ представляет собой Богородицу-Просительницу (Параклесис)[202]. Особенность интересующей нас иконы – представительство Богородицы со свитком от лица московских «чинов». Судя по всему, ее круг распространения очень узок – это кремлевские храмы. На образе Богородица предстоит за свой народ перед Господом, передавая Ему свиток. Справа от крупной фигуры Богородицы – народ духовный и мирской. Во главе депутации – митрополит всея Руси Иона в белом клобуке и с нимбом и два князя с обнаженными головами – великий князь Василий Васильевич (Темный) и, по предположению А. С. Преображенского, его сын великий князь Иван Васильевич (Иван III). Оба великих князя к моменту возникновения данного иконографического сюжета уже умерли[203]. Митрополит Иона, если судить по нимбу над его головой, уже причислен к лику святых, что указывает на возникновение иконы не ранее 1547 г. Впрочем, исследователи обращали внимание на то, что прославление Ионы началось уже в момент вскрытия его мощей в 1472 г. Т. С. Борисова, следуя исследовательской традиции, относит данную икону ко времени Василия III («первой четвертью XVI в.»)[204].
Впрочем, если это предположение верно, то остаются неразрешимые вопросы – почему митрополит представлен в белом клобуке, а в толпе народа стоят также царь в лучевом венце, царь в Шапке Мономаха и царица в лучевом венце. Оба царя – бородатые. Шапка Мономаха приняла подобный вид не ранее времени Василия III и использовалась для изображения Владимира Всеволодича Мономаха, а лучевой венец украшал голову венчанных императоров, а из русских правителей – Владимира Святославича Святого[205]. Судя по всему, эти царственные персоны – это и есть Владимир Святой, Владимир Мономах, а женщина в венце – вряд ли царица Анна. Наряду с царственными Владимирами во второй половине XVI в. в царицах почиталась княгиня Ольга, чье вероятное изображение представлено и на данной иконе[206].
Все названное представляет рефлекс «Сказания о князьях владимирских», однако в сопровождении митрополита Ионы в белом клобуке и с нимбом, а также преклоненных Василия III и Ивана III и княгини Ольги в царственном венце данный рефлекс представляется уместным не в правление Василия III, а в период после канонизации Ионы, создания Степенной книги, принятия белого клобука митрополитами всея Руси в 1563 г. и развития культа «царицы Ольги». Вероятным моментом для поклонения подобного рода следовало бы считать конец XVI – начало XVII в.
В отличие от «народа» миниатюр Лицевого свода весь народ иконы «Богоматерь Моление о народе» воплощает круг святых, которые выступают на иконостасах и в церковной росписи. К ним присоединились святые жены и матери с младенцами и цари с царицей. Этот народ и есть церковь как собрание верных, и сейчас они обращаются за поддержкой к Богородице, чтобы спасти церковь от различных напастей. Можно предположить, что данная икона воплощает видение, записанное протопопом Кремлевского Благовещенского собора Терентием в октябре 1606 г. Терентий не оказал должного почтения царю, даже когда Лжедмитрий I венчался на царство и был смещен, а восстановлен после возведения на патриаршество Гермогена. К Москве приближались войска И. И. Болотникова и Истомы Пашкова, и явление Богородицы во сне некоему благочестивому москвичу отражало потребность в небесном покровительстве. Во сне в Успенском соборе святые и Иоанн Предтеча упросили Богородицу, а Богородица – Христа о пощаде для москвичей и их города. Это было крупное сакральное событие, признанное церковью и властью. После публичного прочтения видения в Успенском соборе «вслух во весь народ» («предо всеми государевы князи и дворяны, и гостьми, и торговыми людьми, и всего Московского государства православным хрестьяном») 14 октября горожане приняли шестидневный пост и готовились к войне. Христос призвал всех к покаянию и напомнил, что «несть истинны» в царях, патриархах, священническом сане, «ни во всем народе Моем, Новом Израили»[207]. Можно, таким образом, предположить, что икона «Богородица Моление о народе» визуализировала данное видение, скопированное современниками во множестве списков, а следовательно, относится не к концу XVI в., а к концу 1606 г. или более позднему времени[208].
202
203
204
205
Здесь мы опираемся на гипотезу С. Н. Богатырева, которую разделяют не все исследователи, однако она представляется нам предпочтительной и, как мы полагаем, не противоречит интерпретации генезиса визуальной концепции «лучевых» и «шапочных» царских корон Лицевого свода. См.:
206
208