- Нет?
Она очень медленно переводит взгляд от котелка на меня. Клянусь, я вижу вспышку сожаления. Она не собиралась мне это говорить.
- Нет, - наконец, отвечает она с решительным выражением на лице.
У меня начинает колотиться сердце, и возникает странное желание не верить матери. Такое ведают в разговорах, когда усаживают сына перед собой, а не бросают фразу в случайном споре.
Я смотрю на нее, ожидая продолжения, но мать молчит.
- Правда? - дожимаю я.
У нее сбивается дыхание.
- Да, Десмонд.
Какие-то чувства, очень похожие на надежду, проносятся сквозь меня. Бастарды живут трагедиями. Сыновья живут сагами. Все книги моей матери предельно ясны. Я сын какого-то мужчины. Его сын. Мужская гордость проносится через меня, хотя она очень быстро разбивается о реальность. Меня все так же воспитывает мать без отца. Возможно, я не бастард, но мир все еще видит меня таковым, и, зная любовь матери к секретам, мир будет продолжать видеть во мне одиночку, даже после сегодняшнего дня.
- Неужели он умер?
Как? Как наша жизнь докатилась до такой?
Она качает головой, отказываясь смотреть на меня.
- Он бросил нас?
- Нет, сын мой.
Какой еще ответ остался? Единственное, что приходит в голову - изучить мать, мою трудолюбивую мать, которая хранит очень много секретов и которая научила меня делать то же самое.
- Ты ушла от него, - заявляю я. Конечно. Это единственный логичный ответ. Она сморщивается, все так же отказываясь смотреть на меня и на мой ответ. - Ты бросила его и забрала меня с собой. - Такое ощущение, будто мне в желудок напихали камней. Чувство потери практически невыносимо, в основном потому, что я не знал, что мне есть, что терять. - Кто мой отец?
Мать качает головой. Это своего рода откровение, которое я не должен быть вытягивать.
- Скажи мне. Ты должна сказать, - я чувствую, как магия пульсирует под кожей, убеждая освободить ее. Все что мне нужно - имя.
Мать вновь качает головой, хмурясь.
- Если ты любишь меня, то скажешь, кто он. - Тогда я смогу найти его, и он объявит, что я его сын и все дети, что зовут меня ублюдком, поймут, что у меня есть отец...
Моя магия нарастает. Я чувствую, как она ползет по спине, прижимаясь к позвоночнику.
- Я люблю тебя и не скажу его имени, - говорит она голосом на октаву выше из-за волнения. Это означает, что я должен закрыть эту тему. Но мы говорим о моем отце, о целой половине моей личности, пропавшей на всю жизнь. А мама относится к этому разговору так, будто это не имеет значения.
- Что это за ответ такой? - спрашиваю я, злясь, и мое раздражение превращается в гнев. Сила, предвкушая накал страстей, бесится, зудит, елозя по спине.
- Десмонд, - резко говорит она, - если бы ты знал правду, мог бы быть мертв.
Мое сердце бьется быстрее. Резкое давление на спину. Кто мой отец? Мне нужно знать!
- Это ты постоянно бубнишь о самообразовании, - бросаю я ей. - Это твое "знание - самое острое лезвие", - цитирую я. - И ты все еще не хочешь раскрыть мне личность моего отца. - Мои слова хлещут, и я чувствую, как горит кожа под лопатками. Из меня вырывается стон и поток магии. Я склоняюсь от их силы, опираясь рукой на ближайшее что-нибудь. В голове всплывает мысль: у меня растут крылья. Затылок покалывает от магии, не больно, но и не приятно. Моя сила поглощает, перед глазами все меркнет и заставляет тело дрожать. Не знал, что это будет вот так.
Я скорее чувствую, чем вижу, как мать поворачивается от котелка ко мне, скорее всего, планируя словесную порку. А затем застывает при виде меня. Я тяжело дышу между волнами магами. Почему именно сейчас? Крылья тянут назад, и они, должно быть, тяжелые, но магия удерживает их, словно я стою в воде, а крылья на поверхности. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Мое зрение мгновенно обостряется, и я четко вижу свою мать, как она, круглыми глазами, таращится на крылья и делает слабый шаг назад, едва не задевая котелок.
- У тебя его крылья, - говорит она испуганно.
Мама становится размытой, и я сосредотачиваюсь на себе, сопротивляясь магии, потому что решил закончить разговор.
- Чьи крылья? - спрашиваю я, но такое ощущение, что голос звучит откуда-то издалека, словно я нахожусь в другой комнате. Магия пульсирует внутри. Я не слышу маминого ответа и не совсем уверен, потому ли это, что она не говорила, или из-за того, что сила оглушила. - Скажи, и я клянусь Бессмертными богами никогда не говорить об этом.
Сила начинает стихать, зрение проясняется. Я смотрю на мать, которая одаривает меня жалостливым, как и прочие горожане, взглядом.
- Сын мой, эту клятву ты не сможешь сдержать, - тихо произносит она надломленным голосом. Ее ужас и жалость уступают место более безнадежному выражению, чему-то очень похожему на опустошение. Она не расскажет... не сегодня, и судя по выражению ее лица, не в ближайшее время. Она заставит меня еще много лет терпеть насмешки и оскорбления! Все для того, чтобы спрятать меня. Будто я беззащитный ребенок!
Гнев усиливается, отчего и магия растет.
...Ты теперь мужчина...
Да. Крылья явное тому доказательство. Крылья и магия, которая вновь поднимается и не дает ничего видеть. Крылья раскрываются, но я не могу расправить их на полную ширину в узких комнатах дома.
Слишком много магии. Меня шатает. Гнев подпитывает силу, а она питает ярость, выстраиваясь в какое-то неуловимое крещендо. Я не могу контролировать это. Я понимаю, что в секунду, когда потеряю контроль, магия - слишком огромная для моего тела и сильнее воли - вырвется на свободу. И шторм, бушующий в венах, больше не будет в ловушке.
- Скажи, - у меня грохочет голос, а сила пульсирует по всей комнате. Наш обеденный стол скользит по полу, стулья опрокидываются. Кухонная утварь, висящая над котлом, летает по комнате, и наши сырые керамические плиты разбиваются о дальнюю стену.
Это доказательство силы моей матери, а моя сила лишь заставляет ее отступить на пару шагов. Моя тьма вращается вокруг нее, словно черные завитки пульсируют рядом с мамой. Как только я выпускаю магию в комнату, она ослабляет свое действие на меня. Теперь я могу мыслить ясно. Ужас заменят гнев. Я никогда так не разговаривал со своей матерью. Никогда еще моя сила не срывалась с поводка, хотя никогда моя сила не казалось такой всемогущей. Я вижу магию перед собой. Она обхватывает горло моей матери и проникает под ее кожу. От вида действия магии меня тошнит.