В мае 1839 года наследник отправился в Англию. Самым любопытным было для него познакомиться с британским парламентом – пока еще редким в тогдашней Европе органом политического представительства, ограничивавшим власть монарха. По случаю он появился в парламенте как раз в тот день, когда правительство лорда Мельбурна подало в отставку. Конечно, познакомился он и с королевой Викторией – почти ровесницей Александра. В письме отцу он тут же отметил, что «она очень мала… но талия не хороша, и не могу сказать, чтобы она была ловка». В общем, полная противоположность так понравившейся ему Марии Гессен-Дармштадтской. Но уже через несколько дней совместных развлечений молодые люди не на шутку увлеклись друг другом. «Цесаревич признался мне, что влюблен в королеву», – записал его адъютант С. А. Юрьевич. Чувства Виктории передает ее собственный дневник. При прощании, пишет она, «великий князь взял меня за руку и тепло пожал ее. Он был бледен, и голос его дрогнул, когда он начал говорить: “Мне не хватает слов выразить все, что я чувствую…” (общались на французском, хотя цесаревич хорошо знал английский. – И. Х.). Он сказал, как благодарен за доброту, с какой его приняли, как он надеется вернуться и рассчитывает, что все это только укрепит узы дружбы между Россией и Англией (особенно трогательная деталь! – И. Х.)… Потом он поцеловал мою руку, а я поцеловала его в щеку, после чего он очень пылко поцеловал мою (щеку)… Я как будто расставалась с очень близким человеком… Он так искренен, так молод и весел, у него такое открытое приятное лицо и такая прекрасная мужественная внешность». Когда через месяц лорд Мельбурн, стремясь развеять наваждение, сообщил королеве о грядущей помолвке Александра с Марией, она не поверила.
Разумеется, о романе с Викторией не могло бы быть и речи: ни цесаревичу, ни королеве не понадобилось бы напоминать о такой очевидной вещи. Характерно, однако, что вскоре после возвращения в Россию Александр вновь вспомнил о своей любви к Ольге Калиновской, которой в итоге пришлось покинуть Петербург. Конечно, легко все списать на юношеский темперамент. Однако, как мы увидим далее, пылкость чувств не оставила Александра Николаевича и в зрелом возрасте.
Дармштадт. Гуашь Э. А. Шнитспана. 1820-е гг.
Тем не менее через два года, 16 апреля 1841 года, как и было запланировано, состоялось бракосочетание с принцессой Марией, принявшей православие и ставшей цесаревной Марией Александровной. С 1842 по 1860 год в семье родилось восемь детей: Александра, Николай, Александр (будущий император Александр III), Владимир, Алексей, Мария, Сергей и Павел. Старшая дочь Александра в шестилетнем возрасте умерла от менингита, а старший сын и наследник Николай в 1865 году, в возрасте 21 года, скончался от туберкулеза позвоночника. Остальные дети надолго пережили обоих родителей. Восемь родов за 18 лет очень сильно подорвали и без того не очень крепкое здоровье Марии Александровны. В начале 1860-х годов она заболела туберкулезом – болезнью в то время неизлечимой. Недуг протекал довольно вяло: императрица постепенно слабела и утрачивала вкус к жизни. Очень сильно надломила ее смерть старшего сына Николая.
В. А. Жуковский. Акварель Е. Р. Рейтерна. 1830 г.
Отзывы людей, знавших Марию Александровну, довольно противоречивы. Одни подчеркивали ее неброское обаяние, ум, кротость и умение выслушать собеседника, другие, наоборот, признавая искренность ее намерений, считали ее ограниченной и неспособной к исполнению роли императрицы. Так, по словам фрейлины Анны Тютчевой, у Марии Александровны «нет инициативы, она, быть может, будет святой, но никогда не будет великой государыней. Ее сфера – моральный мир, а не развращенный мир земной действительности».
С одной стороны, эти качества императрицы прекрасно вписывались в традиционные представления о социальной роли царицы. Сферой интересов жен монархов традиционно считались в России вера и благотворительность, и Мария Александровна занималась помощью нуждающимся много и искренне. Но еще более важной была светская роль: как хозяйка Большого двора императрица должна была выполнять множество формальных и неформальных представительских обязанностей. В этом качестве она была как бы посредницей между монархом, его семьей и аристократией, причем от ее воли и такта во многом зависело, насколько теплыми и безоблачными будут их отношения. Учитывая изощренность высшего общества, это требовало недюжинного обаяния и мастерства, искренности здесь было мало. Эта роль давалась Марии Александровне не столь успешно: сказывался явный недостаток харизмы и уверенности в себе.