Эта критика вполне объяснима, если иметь в виду разочаровавший финал многообещающего военного похода. Русская армия была на подступах к Константинополю, когда была вынуждена согласиться на мир, опасаясь столкновения с Англией. Впереди же Россию поджидало дипломатическое поражение на Берлинском конгрессе, поставившее под сомнение все добытое кровью солдат. В итоге успехи оказались значительно более скромные, чем можно было ожидать.
Кампания завершалась. Цесаревич, недовольный ее исходом, по крайней мере мог быть доволен собой. 20 января 1878 г. великий князь Николай Николаевич благодарил своего племянника: «Милый Саша, нет у меня достаточных слов, чтобы тебе выразить всю мою глубокую и душевную благодарность за все время кампании, в которую тебе выпало на долю столь трудное дело охранения моего левого фланга. Ты, поистине, выполнил эту нелегкую задачу вполне молодецки. Восточный отряд стоял непреодолимой стеной, и все попытки неприятеля ее пробить были тщетны». Наследник престола не остался без наград. В сентябре 1877 г. он получил орден Св. Владимира, в ноябре – Св. Георгия 2-й степени, а в феврале 1878 г. – золотую саблю с бриллиантами и надписью «За отличное командование».
Кризис 1878–1881 гг.
Вернувшись в столицу, цесаревич застал правительство в состоянии кризиса. Как и предсказывал Рейтерн, финансовое положение России было подорванным. Дипломатические неудачи, последовавшие за русско-турецкой войной, стали тяжким ударом для страны. Члены подпольной революционной организации «Народная воля» «приговорили» к казни Александра II и развернули настоящую охоту на него. Все это ставило под сомнение результаты, казалось бы, выдающегося царствования.
Как раз тогда, в 1878 г., цесаревич решил заняться конкретным делом – созданием частной торговой организации – Добровольного флота, которой бы существовал за счет пожертвований. В мирное время построенные корабли использовались бы как транспортные средства, а в военное – переоборудовались бы в боевые. Таким образом наследник престола хотел внести свой посильный вклад в перевооружение армии, состояние которой он оценивал как весьма печальное. Александр Александрович достиг некоторых успехов в этом деле, однако он сталкивался с недоброжелательством со стороны генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, руководившего флотом России.
По крайней мере с середины 1870-х гг. цесаревич едва выносил своего чрезвычайно влиятельного родственника. В письмах к жене он называл великого князя Константина Николаевича «дрянью», «противной тварью». Невысокого мнения он был и о другом дяде – великом князе Николае Николаевиче, который был, по словам племянника, «отвратительным главнокомандующим» и «мерзейшим поляком». И впоследствии Александр Александрович к своей семье относил братьев, жену и детей, а всех прочих многочисленных родственников – к «фамилии», которой отнюдь не симпатизировал.
Трудное положение страны требовало решительных мер. В этой связи 25 января 1880 г. в Мраморном дворце под председательством как раз Константина Николаевича прошло совещание, посвященное планам реформы Государственного совета. Речь шла о давней записке видного сановника империи П. А. Валуева (1863 г.) и новом проекте самого Константина Николаевича (1880 г.), предполагавшем включение выборных представителей в состав этого учреждения – высшего законосовещательного органа России. Цесаревич выступил категорически против подобных преобразований. «Проекта не нужно издавать ни сегодня, ни завтра. Он есть, в сущности, начало конституции, а конституция, по крайней мере надолго, не может принести нам пользы. Выберут в депутаты пустых болтунов-адвокатов, которые будут только ораторствовать, а пользы для дела не будет никакой. И в западных государствах от конституций беда. Я расспрашивал в Дании тамошних министров, и они все жалуются на то, что благодаря парламентским болтунам нельзя осуществить ни одной действительно полезной меры. По моему мнению, нам нужно теперь заниматься не конституционными помыслами, а чем-нибудь совершенно иным». «Но почему же ты думаешь, что будут выбирать одних адвокатов?» – недоумевал дядя. «При такой апатии общества нельзя ожидать выбора полезных и толковых людей», – отвечал наследник. По его мнению, прежде всего следовало добиться единства правительственной администрации, способов координации усилий всех министерств. Великий князь Константин Николаевич записал тогда в своем дневнике: «…У меня [был] длинный и добрый разговор с Сашкой (цесаревичем. – К. С.). Он вполне сознает невозможность теперешнего положения, что что-нибудь сделать необходимо; но что именно? В этом отношении мысли его еще вовсе не установились и еще блуждают».