То есть, в процессе лечения, мне в большей степени приходилось утешать, чем объяснять.
Пусть лабораторными подопытными животными я своих пациентов не считала, и в обиду бы не дала... но все остальные их считали как раз моими подопытными животными.
Как я понимаю, так считали все без исключения, судя по тому, как трясло сейчас красивого парня, который от меня, судя по его ко мне отношению, ожидал чего-то похуже смертельного приговора. И это просто после компьютерной томографии!
Чем-то ему это не понравилось, знать бы, чем именно? Но на обследование Рей ехал словно заранее считал, что его будут убивать, долго, жестоко, мучительно и со вкусом. А после обследования выглядел немного обалдевшим, как узник, который уже решил, что его сейчас отправят в пыточный подвал, а оказалось, что его вывели в тюремный дворик. "На прогулку".
Сейчас Секундус Рей смотрел на меня, сжавшись, словно знал, что обследование ничего хорошего ему не сулило. И обиженно смотрел. Словно я ему действительно пообещала его спасти, как в его сне. А потом почему-то передумала и решила помучить. И понаблюдать, как он превратится в измененного.
Когда я заикнулась о том, что мне с ним надо поговорить, Рей сжался, словно я хотела его ударить. Ну и как после этого рассказывать о операции, метастазах, осложнениях? Если он уже на грани обморока?
Я собиралась поговорить с ним откровенно. Честно.
Как со взрослым парнем, все же он был военным офицером этого мира, наверняка не раз и не два принимал ответственные решения, и рисковал и своей жизнью, и жизнями других.
Значит и сейчас вполне способен оценить дилемму, которую я уже некоторое время прокручивала в голове.
Тем более, что я давно уже зареклась решать что-то за других.
Но было одно "но". Страх местных перед изменением, как таковым. Средневековый ужас перед пандемиями моего мира и рядом не стоял с тем, что испытывали те, кто получил метку тьмы здесь.
И сейчас на меня с паникой в глазах смотрел не взрослый парень, Страж, который должен был воспринимать информацию, оценивать ее, и реагировать на эту самую информацию адекватно, нет.
На меня в ужасе от неотвратимого наказания смотрел ребёнок, которого вначале пообещали жестоко и цинично выпороть за шалость, потом заверили, что прощают... и обманули!
Одним словом, обмена мнениями врач-пациент не получится. Рей не измененный, но напуган тем, что находится в Императорской Лаборатории не меньше, чем мои первые пациенты. И рационально мыслить сейчас просто не в состоянии. Тут излишней информацией можно только еще больше напугать, особенно, когда информация... неоднозначная и пугающая.
Ну и что в таком случае делать?
С одной стороны, я в своем праве и в этом мире могу творить, что заблагорассудится. С другой стороны, врачебную этику никто не отменял.
Поэтому, да, дилемма. Тем более, что просто так к парню было не подступиться, он вошёл в раж и явно собирался ругаться со мною просто из вредности, чтобы позлить. А, заодно, отомстить за то, что поняла, что он испугался.
Пациенты у меня, в свое время, были разные. Кое-кто с высоким болевым порогом попадался, кое-кто с низким, что уж говорить.
Были и мужественно - "бессмертные", такие, кстати говоря, чаще всего, и создавали больше всего проблем. Сначала до последнего героически терпят боль, игнорируя симптоматику, а затем... обычно уже поздно что-то делать, кроме паллиатива. Такие обычно заставляли врачей шипеть от злости на такого мужественного тугодума, которого к врачам, обычно, волокли обеспокоенные родственники и на последней, и часто уже неоперабельной, стадии. А хирурги-онкологи - не волшебники, помочь могут до определенного момента.
Был еще тип "боязгун обыкновенный", с такими тоже иногда было сложно.
Хуже всего были пациенты - с психологическим типом симбиоза из этих двух состояний. То есть, с одной стороны, героическая личность, которая любую шваль уделает и узлом завяжет. С бантиком сверху. А с другой стороны - от вида шприца для обычной инъекции такой герой тихо сползает по стенке и еще бесится, так как именно медицинский персонал виноват в том, что все настолько страшно, а героической личности и от боли страдать невместно, и бояться западло, и помощи попросить - стыдно. Как же так, герой должен быть несгибаемым, согнулся - уже не герой.
Одним словом, сколько пациентов мы вытягивали на предпоследних стадиях рака из-за того, что в обществе было принято считать мужественным не проходить обследования, из-за гипертрофированного "героического" воспитания, когда если ты - герой, то и заболеть не имеешь права. А заболел - все, отбегался?