От нежелания знать, что с ним будут делать, Рей пришел к вопросам и расспросам, да еще паническим - и всё это менее, чем за сутки.
В принципе, это нормально. Но Секундус и тут успел отличиться: от неприятия ситуации пройти стадии депрессии, гнева, торга. И так - по несколько раз за час, испытывая иногда несколько фаз одновременно, иногда - чередуя их с промежутком в пять минут, да еще и "переживая" эти стадии в любом, произвольном, порядке.
Сейчас Рей от меня потребовал информации не только потому, что обычный ЭКГ сработал пресловутым триггером.
Нет, Секундус всё-таки обладал незаурядным интеллектом и быстро заметил две закономерности: обследование ведет к операции, а оперировать я не начинаю, не разогнав, предварительно "группу поддержки" Секундуса Рея. И эти два вывода явно были прокручены в голове этого средневекового аналитика не раз и не два.
Одним словом, Секундус Рей не без оснований подозревал меня в том, что я снова планирую его "вырубить", не предупредив о планирующейся операции.
Но не только Рей старался наладить со мною отношения. Я тоже присматривалась к его правилам. Что нравится, что не нравится. Что выбешивает. Что пугает. И вот "что пугает" для Секундуса несомненно было триггером.
Само понятие "страшно" в общении с бывшим командиром Стражей оказалось под запретом.
О, этот взгляд, которым Рей "наградил" меня, когда я неосторожно заметила (чисто на автомате) что если процедура вызывает нежелательные эмоции, то смотреть, что я делаю, не нужно. Нет, меня это не нервирует. Если пациент не бьётся в истерике от вида шприца, то смотреть "под руку" никто не запрещает. Всё равно все движения у любого врача отточены за годы учебы, ординатуры, и работы до автоматизма.
Но на мое неосторожное заявление, что "закрой глаза, если страшно" я получила в ответ такой полный горького презрения взгляд широко раскрытых глаз (почти всё глазное яблоко занял расширенный зрачок), что даже мне не по себе стало.
Этот взгляд означал лишь одно: "Ты меня унизила и пользуешься тем, что я не могу ответить!"
Средневековые правила морали, одним словом.
Парень боятся не имеет права, обязан быть воплощением мужества. Девушка должна быть нежным цветочком.
Вот и терпели начинающееся изменение, не смея ни жестом, ни вздохом попросить о помощи пятнадцать испытуемых Императорской Лаборатории... до того, как стали испытуемыми.
И провидение или злой рок послали мне шестнадцатого.
Лишь благодаря тому, что мой фамильяр как-то находил этих измененных, Империя избежала подчистую вырезанных этими измененными деревень, а то и городов поменьше.
Так что аксиому Стражей я усвоила.
Пункт первый: Страж никогда ничего не боится.
Пункт второй: если Вам всё же кажется, что Страж чего-то испугался или боится, уясните, что Вам просто показалось. И просто перечитайте пункт первый.
Так что, следуя этой аксиоме, пациент у меня был мужественный.
А потом рядом с мужественным пациентом в обморок "от избытка впечатлений" упал друг пациента. Не менее мужественный. Просто друг как-то не ожидал, что именно я собиралась сделать. А мне пришлось как-то бороться с болью Секундуса. Я же отчетливо видела, что ему больно.
Когда Магнус, пробормотав извинения, наконец сбежал домой, а боевой дракон командира Стражей, который свалился на меня в качестве "бесплатного приложения" к шестнадцатому пациенту, тоже немного успокоился, я решила, что самое время расставить точки над и, с новым пациентом.
Правда, была одна дилемма. Я не знала, насколько хорошо в этом мире преподавали анатомию.
Что-то ведь Секундус Рей должен знать? Ведь он воин? Вывалить на него информацию сразу? Или по частям?
Судя по пытливому взгляду, Сек требовал рассказать "всё, здесь и сейчас".
- Рей. Ты прав, лучше, если я ничего скрывать не буду. У тебя лично обнаружено четырнадцать э... сгустков тьмы. Это помимо того, что Рлесь зафиксировал, а я удалила. К вопросу много это или мало, могу ответить так: это много, но эти сгустки пока небольшие, - пояснила я, надеясь, что Секундус Рей поймёт, что просто отпустить его из Лаборатории я пока не могу.
Я ждала вопросов, уточнений, на худой конец - истерики! Но Рей меня снова поразил.
Он не произнес ни слова.
Глава 22
Секундус Рей.