Подъехав к часовому, стоявшему близ Литейного двора с Московской стороны, и назвавшись петербургским купцом, запоздавшим на Охте, просил его пропустить.
– Не велено пропускать, – отвечал часовой. – Поезжай назад.
Государь предлагает ему рубль и, все прибавляя по столько же, доходит до десяти рублей. Часовой, видя его упорство, сказал:
– Вижу, что ты человек добрый, так, пожалуйста, поезжай назад, буде же еще станешь упорствовать, то я или принужден буду тебя застрелить, или, выстрелив из ружья, дать знать гауптвахте, и тебя возьмут под караул как шпиона.
Тогда государь поехал к часовому, стоявшему с Выборгской стороны, и снова, сказавшись купцом, просил пропустить. Этот часовой пропустил его за два рубля. Пробираясь по Неве к дому Бобрищевой-Пушкиной, государь попал в полынью и был едва выхвачен из нее денщиком, а лошадь сама выпрыгнула на лед. Петр приехал к куме весь мокрый. Увидев его в таком виде и услышав, что случилось, все присутствующие пришли в ужас.
– И зачем, батюшка, – пеняла государю хозяйка, – самому тебе так трудиться? Разве не мог ты послать для осмотра караулов кого-нибудь другого?
– Когда часовые могут изменять, то кто же лучше испытать-то может, как не я сам? – отвечал Петр.
На другой день состоялся приказ по полку: часового-изменника повесить и, просверлив два взятые им за пропуск рубля, навязать их ему на шею, а другого часового произвести в капралы и пожаловать десятью рублями, предложенными ему накануне.
(Из собрания И. Преображенского)
Петр I – кум
В один из проездов своих в Петрозаводск, тогдашний Петровский завод, Петр I остановился у крестьянина, содержавшего лошадей на Святозерской станции, по С.‑Петербургской дороге. Войдя в избу и узнав, что жене хозяина дал Бог дочь, царственный посетитель изъявил желание быть восприемником. Хотели послать за кумою; но Петр выбрал старшую дочь хозяина, передававшую сей рассказ, и с нею окрестил новорожденную. Подали водку. Царь вынул чарку, из которой в дороге пил обыкновенно свою любимую анисовую водку. Налил себе и выпил; потом налил куме, заставляя ее также выпить.
– Я еще тогда была молода, – говорила старушка, – и не пила ничего; мне ужасно было стыдно, и я отказывалась; но государь настаивал, и я выпила после отцовского приказания.
– Возьми себе чарку, – сказал царь, – и помни обо мне.
Потом он снял с себя кожаный галстук и повязал мне на шею; снял также перчатки, большие по локоть, и надел мне на руки.
– А чем же я одарю крестницу? – спросил царь. – Ничего нет у меня: экая она несчастная! Ну, хорошо: в другой раз буду здесь, так пришлю и ей, если не забуду.
Проезжая потом с супругой своей, Петр в действительности вспомнил, что крестил у кого-то; сказал царице о своем обещании одарить крестницу, и просил ее исполнить обет вместо него.
– Отыскали, у кого крестил государь, и прислали бархату, парчи, другой материи; но все – опять же мне, а крестнице опять ничего! – Вот не мимо идет царское слово, – говорила старушка, – назвал несчастною, так и есть. После того выросла, жила; а всю жизнь свою была несчастлива.
(В. Дашков)
Как-то раз приехал в Вытегру царь Петр. Осматривая окрестности городка, он зашел отдохнуть на так называемую Бесёдную гору (близ города). Так как время было очень жаркое, летнее, то царь скинул свой камзол и положил его тут же, на траве.
Пришло время снова приниматься за работу и идти в город; смотрит царь, а камзола его нет как нет. Камзол был не плохой, а вытегоры – не промах: пользуясь тем, что царь задремал от устатка, они стянули у него одежду: камзол царский как в воду канул.
После того все соседние жители прозвали вытегоров ворами: «Вытегоры-воры, камзол Петра украли!»
Царь, не найдя камзола, усмехнулся и сказал:
– Сам виноват! Надо было не камзол, а азям надеть.
Вытегоры уверяли, однако, что никакого камзола у царя Петра не воровали, а достался тот камзол от царя какому-то Гришке, который выпросил его у самого государя себе на шапки.
(А. Сергеев)
На Мясницкой улице, где ныне дом Барышникова, жил дьяк Анисим Щукин, которого Петр I удостаивал доверия. Женясь на богатой и достойной невесте, он возгордился пред родственниками, а к отцу, бывшему в крайней бедности, начал выказывать презрение, и в день Сошествия Святого Духа приказал слугам своим согнать его со двора. Бедный старик в рубище, идя по Мясницкой, рассуждал в слезах о причиненной сыном обиде и не заметил государя, ехавшего в одноколке. Петр I, остановив его, узнал все подробности и приказал ему стать (как говаривали) на запятках. По приезде в дом Щукина он оставил старика за дверью в сенях, а сам, войдя в горницу, полюбопытствовал расспросить хозяина, посещением обрадованного, о его родственниках. Когда же Щукин объявил, что никого из них не помнит и что отец давно умер, Петр, выведя старика, обличил непокорного сына. В наказание царь повелел ему на месте обветшалой иностранной кирки выстроить своим иждивением церковь (что ныне Никола на Мясницкой) во имя Сошествия Святого Духа, в тот день празднуемого, и при этом сказал: