И под конец давайте рассмотрим последнюю, уже четвертую проблему из секретов фривольной дамочки, которая, хотя и была развратной, полной дурой не была — это подчеркивают все, кто о ней писали. Так вот, 27 сентября — 14 октября 1808 года в Эрфурте состоялась вторая «встреча великанов», которая удивила всю Европу. Чтобы превратить это рандеву в праздник, Наполеон привез в Эрфурт самых лучших французских актеров, в том числе… и мадемуазель Бургуан. Ругающую его публично, ненавидящую, ядовито насмешничающую мадемуазель Бургуан! В этом моменте следует заметить, что интрига была шита уж слишком белыми нитками, и удивиться тому, что российская контрразведка этого не заметила. И все же французам номер удался, Александр попался на крючок[77].
Мадемуазель Бургуан уже в ходе первого представления в эрфуртском театре строила царю столь "сладкие глазки", что опьянила его мгновенно. И здесь нечему удивляться — девица и вправду была привлекательной. Как вспоминал потом в своих записках Констан: "Она делала все, что только могла, чтобы подпитать то восхищение монарха". Понятное дело, Констан не знал, что она делала все, что ей было приказано, царь же, в свою очередь — "хитрый византиец" — не знал, что ему обо всем этом думать. И потому решил провести зондаж партнера. Если бы Наполеон пожелал подсовывать ему эту красотку, это было бы подозрительным. Но Бонапарт прекрасно понимал, что струна практически готова была лопнуть, и усилия нескольких лет пойдут коту под хвост. Так что он посоветовал интересующемуся мадемуазель Бургуан "брату":
— Я бы не советовал ухаживать за ней, Ваше Императорское Величество.
— Почему?… Она, что, не согласится?
— Отнюдь, наверняка выразит согласие, причем охотно и еще сегодня. Завтра отсюда высылают почту, и через пять дней весь Париж уже будет знать, как сложено Ваше Величество, причем, от макушки до пальцев на ступнях! А кроме того… я забочусь о здоровье Вашего Императорского величества. Словом, желаю Вам победить это искушение.
Александр на минутку задумался и буркнул:
— Из всего этого я делаю вывод, что Вашему Императорскому Величеству эта красивая актриса не нравится…
— Ничего подобного, — ответил на это корсиканец. — Сам я ее не знаю, повторяю лишь то, что о ней говорят.
Эта беседа состоялась в спальне француза, во время туалета, в ходе которого Наполеону помогал Констан. Александр, понятное дело, рискнул, не обращая внимания на оговор и предполагаемую болезнь, уверенный в том, что его "брат" пытался его отговорить, питая нелюбовь к мадемуазель Бургуан. Он пригласил новую любовницу в Петербург, где та оставалась в течение нескольких лет, завоевывая сценические успехи к зависти российских актрис, и альковные успехи — к зависти госпожи Нарышкиной и успехи в оскорблениях (она все так же продолжала проклинать Наполеона) — к радости, вне всяких сомнений, французской разведки.
Правда, с этой гипотезой можно было и не соглашаться, вспоминая, что во время Ста Дней мадемуазель Бургуан, вновь пребывавшая во Франции, открыто заявляла о своей привязанности к Бурбонам, но кто только не делал этого в те времена? Не следует забывать и то, что к тому времени она была любовницей Бурбона, герцога де Берри. Когда после Ватерлоо Бурбоны вернули себе власть, и герцог де Берри нашел себе новых обожательниц, наша героиня перестала вопить ("Энтузиазм убеждений в этот момент в ней ослаб", — написал Фредерик Массон). Здесь имеется бесчисленное количество возможных комбинаций, в конце концов, мы имеем здесь дело с женщиной.
На тот случай, если бы кто-то сомневался в гипотезе о шпионской деятельности мадемуазель Бургуан — еще одна предпосылка. Так вот, после возвращения актрисы из России, где она нападала на Наполеона сколько было возможно, Наполеон… пригласил ее в Дрезден вместе со всей труппой "Комеди Франсез"! Это случилось в 1813 году, так, по крайней мере, утверждал находящийся рядом с императором Констан.
Второй подобной наполеоновской Матой Хари, по моему убеждению, была мадемуазель Жорж (1787–1867). Наполеон увидел эту красивую блондинку в конце ноября 1802 года в "Комеди Франсез", в спектакле "Ифигения в Авлиде", в роли Клитемнестры, и без труда (понятное дело, через Констана) затянул ее в Сен-Клу, где тогда пребывал. С этими делами у него никогда проблем не было, женщины липли к нему, словно пчелы к варенью. Если бы Наполеон под Ватерлоо погиб, к его гробу выстроилось бы тысячи две вдов.
И липли они к нему не только лишь потому, что он был "полубогом", но и ради его щедрости. Случайные наложницы на одну ночку в ходе военных кампаний на утро получали в подарок две сотни луидоров, хотя сам он прекрасно знал, что тем же самым девицам его офицеры дают, самое большее, двадцать франков. Здесь свою роль играли лишь чувства и великодушие, самих этих женщин он никак не уважал. Никогда он не брал их силой, никогда не принуждал к близости, его восхищали редкие проявления девственности и целомудрия. В Вене он как-то заметил в толпе влюбленно вглядывающуюся в него девушку. Он считал, будто бы знает, в чем дело, тем более, что девушка охотно согласилась прийти к нему в комнату. Но уже после нескольких слов сориентировался, что "это дитя" даже не догадывается, с какой целью ее пригласили, и что ее влюбленность была самым обычным восхищением императором французов. Он еще какое-то время побеседовал с ней и приказал проводить домой, одарив замечательным приданым (двадцать тысяч флоринов!).
77
Кстати, таким же образом французская разведка "препарировала" для выступлений на «брегах Невы» Грабянку, который, якобы, был заставлен враждебным сектантам Наполеоном бежать из Франции. Хенрик Жевуский («Польский Теофраст») слышал данную версию в Петербурге, следовательно, «Король Нового Израиля» должен был распускать там эту вот чушь. — Прим. Автора.