В Эрфурте Шульмайстер, официально исполнявший обязанности начальника службы охраны съезда и обоих императоров, негласно подкладывавший царю в постель своих агентесс при посредничестве цепочки Иероним — Мюрат — Константин, потерпел поражение, в его карьере совершенно не имевшее прецедента. Даю слово советскому исследователю, ранее уже мною цитируемому, Ефиму Черняку, который, на основании российских источников, заявил: "Очередные любовницы Александра в Эрфурте были сотрудницами, которым платил Шульмайстер. Но этот присутствующий всегда и везде, неустанно следящий за царем шпион Наполеона пропустил одну встречу Александра, а точнее: не узнал и не догадывался, о чем на этой встрече шла речь".
А была это встреча Александра с Талейраном. Шульмайстера оправдывает только лишь тот факт, что при оживленных дипломатических контактах в Эрфурте (в принципе, как раз ради этого народ туда и съехался), встреча царя с бывшим министром иностранных дел Франции, а ныне своеобразным политическим консультантом Бонапарт, никого не могла возмутить. Зато возмутительным было содержание этой беседы. Поскольку измена Талейрана в Эрфурте является частью шестого раунда императорского покера (раунда актеров и изменников), так я ее и изображу вместе со всем эрфуртским съездом. Сейчас же давайте присмотримся к этой чистой воды шпионской деятельности Талейрана, которую он начал в… каком году? Это очень трудно сказать. Во всяком случае, уже "Парижский знакомый" пользовался сведениями, получаемыми от министра, с тем только, что не известно, платил ли он за них или попросту добывал в дружеских беседах.
В качестве платного агента российской разведки на постоянной основе Талейран работал в 1808–1812 годах. Вплоть до 28 января 1809 года, когда Бонапарт, узнав о каких-то шахер-махерах Талейрана, ужасно отругал его в Тюильри и удалил от себя — Талейран еще был влиятельным французским дипломатом, и этот краткий период можно рассматривать как политическое сальто-мортале (впоследствии Талейран все пояснял высшими интересами Франции, которую, по его мнению, агрессивная внешняя политика Бонапарта только губила), что можно, естественно, объяснить при очень большой доле доброй (доброй к изменнику) воли. Но даже если принять за чистую монету его мотивацию, то после 28 января 1809 года, когда Талейран уже утратил всяческое влияние на дела государства, очень сложно его действия называть как-то иначе, кроме как самым обычным шпионажем.
Потому прошу не удивляться, что слова на постоянной основе я написал без кавычек. Да, да, этот великий французский политик был рядовым российским агентом, он был попросту "трудоустроен", как это лапидарно заметил австриец Меттерних в письме от 7 марта 1809 года другому австрийцу, Штадиону. У него были свои псевдонимы ("кузен Генри", "Анна Ивановна", "книготорговец", "красавец Леандр", "юрисконсульт" и другие), которыми в своих рапортах называли его сотрудники российской разведки, имел он и свое жалование, относительно которого Талейран вечно спорил, требуя повышения. Его контактным ящиком в Париже был советник российского посольства, Карл Васильевич Нессельроде. В свою очередь, Нессельроде, чтобы обмануть французскую контрразведку, отсылал рапорты в Петербург не на руки канцлера Румянцева, а графа Сперанского, только лишь от которого те попадали на стол к царю[80]. В свою очередь, указания из Петербурга для "Анны Ивановны" в Париже приходили — в соответствии с пожеланием Талейрана, выраженном в его письме царю от 10 февраля 1809 года — на руки некоего Дюпона (до настоящего дня мы не знаем, кто скрывался под этим псевдонимом).
Отставленный, то есть отодвинутый от самых подлинных источников информации, Талейран всего лишь полтора десятка недель сотрудничества с российской агентурой имел что продавать — из памяти. Потом ему пришлось поискать новый источник, кого-нибудь, кто был в правительстве. Его выбор мог пасть только лишь на министра полиции, Жозефа Фуше, подобного ему самому ренегата. Он втянул Фуше в сотрудничество (Фуше получил псевдонимы: "Наташа", "председатель и "Бержьен") и, благодаря этому, мог и далее информировать графа Нессельроде о состоянии французской армии, равно как и о политических ходах Наполеона. Работа была аккордной, оплачивалась поштучно. За одно сообщение "кузен Генри" получал от трех до четырех тысяч франков. Но шпионская компания была не слишком-то солидной фирмой, поскольку те же самые сведения продавала Австрии, а когда удавалось: российские секреты сплавляли австрийцам, ну а австрийские — русским.
80
Вполне возможно, что Нессельроде поступал так из осторожности, то есть: из опасения или ненависти к Румянцеву, который считался одним из крупнейших франкофилов при царском дворе. — Прим. Автора.