Ну и что за хрень? Знакомого, шитого декоративной вагонкой потолка над ним не было. Был беленый и не слишком чистый, какой-то старомодный сводчатый потолок. Такой можно встретить в каменных купеческих домах начала XX века. И опять-таки никакого внутреннего протеста он не ощутил. Как-то само собой пришло понимание, что этот потолок он видел ежедневно последние два месяца.
«Ну да, – с каким-то внутренним удовлетворением подумал Николай Петрович. – Я же знаю это место, дом Попова в Вознесенском переулке».
«В каком, к черту, Вознесенском переулке? Какого Попова?» – возмутилась другая часть его сознания. Или не его?
Непонятное и пугающее раздвоение личности продолжалось. Николай Петрович сел на кровати и пощупал ее руками. Понятно, панцирная сетка. Обычная кровать, солдатское одеяло, подушка, разумеется, набита соломой. Соломой? Какой соломой?
Окружающая действительность, при всей внезапности ее появления, пугала его меньше, чем это знание и незнание самого себя.
«Шизанулся? – с ужасом подумал Николай Петрович и огляделся. – Психушка?»
Но это была явно не психушка. Больше всего помещение, в котором он находился, напоминало временную казарму. Временную потому, что это помещение не было казармой изначально. Относительно небольшая жилая комната, в которой поместилось всего четыре койки при довольно плотной набивке – свободного места почти не оставалось. Смежная комната, и это было видно через открытую дверь, выглядела точно так же, а за ней, анфиладой, третья. Койки такие же, как и у него, самые простые, с металлической сеткой, такие же одинаковые солдатские одеяла, тюфяки и подушки. В углу у двери – пирамида с винтовками. Винтовки – трехлинейки с примкнутыми штыками. Правда, длинные, пехотные.
«Такую я только в музее видел, – подумал Николай Петрович и тут же возразил самому себе: – В каком музее? Ты с такой два года провоевал!»
«Господи! – обращаясь не столько к Богу, сколько к самому себе, взмолился Николай Петрович. – Да кто же я такой? И где я?»
«Ты – Николай Петрович Мезенцев, – как-то даже спокойно и несколько удивленно, как о само собой разумеющемся, ответил мозг. – Тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения».
«Какого пятьдесят восьмого? – сразу переспросил все тот же мозг. – Тысяча восемьсот девяносто четвертого. И находишься ты в доме Попова по Вознесенскому переулку в Екатеринбурге, где квартирует охрана дома особого назначения. Или особняка инженера Ипатьева. Вот он, напротив, за забором».
Осмысленная информация была настолько сногсшибательной, что Николай Петрович вскочил и подошел к открытому окну. Ночная прохлада пахнула в лицо. Прямо напротив он увидел двухэтажный белый дом, окруженный высоким забором из досок разной длины, неаккуратным и от этого казавшимся каким-то чудовищным. Негатива в восприятие добавляли и замазанные белой краской слепые окна второго этажа. Вплотную к забору лепилась маленькая часовня.
«Вознесения Христова, – услужливо подсказал мозг. – Тут церковь когда-то стояла, Вознесенская, аккурат на месте дома Ипатьева. Часовня на месте алтаря. А церковь новую построили, вон она, наискосок на горке, за площадью».
В стороне от часовни у забора была видна будка с часовым. Какая-то гнетущая тишина, в которую вплетался еле слышный шум работающего где-то недалеко на холостых оборотах автомобильного двигателя, давила на уши. Реалистичность не раз виденной на фотографиях картинки поразила его. Вместе с тем и ничего необычного для себя он не увидел. И этот забор, и этот дом он видел последние два месяца. И не только видел, он не раз бывал внутри, нет, не дома, а вот за забором, в саду – неоднократно. И хорошо знал в лицо всех его обитателей. Кулаки невольно сжались. Николай Петрович посмотрел на свои – и не совсем свои – руки. Руки человека, с детства привыкшего к тяжелому физическому труду. Руки, умевшие работать киркой и лопатой, топором и рубанком, варить сталь и стучать молотом, руки человека, умевшего убивать, – руки деда.
Сомнений у него уже не было: там, в 2018-м, он, скорее всего, умер. Заснул и умер, а его сознание вселилось в собственного деда. Иначе как объяснить, что он в теле Николая Петровича Мезенцева 1894 года рождения?