Мы вошли в мавзолей, высеченный в цельной скале, его верхняя куполообразная часть называлась Городом сокровищ. В нижнюю часть, где располагалась собственно гробница, вела лестница.
При свете факела мы осмотрели внутренность гробницы. Она представляла собой сферу диаметром около шестидесяти футов, облицованную белым мрамором. В центре ее на резном основании стоял каменный саркофаг. Именно в него в день похорон будет помещен гроб императора Сянь Фэна.
С каждой стороны от него стояли по шесть саркофагов меньшего размера, розового цвета, с изображениями фениксов. Мы с Нюгуру переглянулись и поняли, что два из этих саркофагов предназначены для нас. На их крышках были высечены наши имена и титулы: «Здесь лежит Ее Материнское Величество благословенная императрица Ехонала» и «Здесь лежит Ее Материнское Величество безмятежная императрица Нюгуру».
Холод смерти пробрал меня до костей. В нос ударил запах смерзшейся земли. Жун Лу призвал главного архитектора. Это был человек лет шестидесяти, тощий и маленький, ростом едва ли не с ребенка. В глазах его светился ум, а поклоны он делал с такой грацией, что впору вспомнить главного евнуха Сыма. Я обратилась к Нюгуру, ожидая, что, может быть, она захочет первая что-нибудь сказать. Но она только покачала головой. Тогда я приказала архитектору подняться с колен и спросила, что заставило его избрать именно это место для захоронения.
Он ответил:
— Я выбрал это место, основываясь на фэн-шуй и расчетах. — Голос у него был чистым, с легким южным акцентом.
— А какие инструменты ты использовал?
— Компас, Ваше Величество.
— Что же такого особенного в этом месте?
— Согласно моим расчетам, а также расчетам других специалистов, в число которых входят императорские астрологи, именно здесь происходит дыхание земли. Центральная точка этого места впитывает в себя энергию вселенной. Именно здесь, по нашему мнению, самое подходящее место для рытья Золотого колодца. Именно здесь, в самой середине...
— А что Его Величество возьмет с собой? — перебила его Нюгуру.
— Кроме любимых золотых и серебряных скрижалей, книг и манускриптов, Его Величество возьмет с собой лампы. — Архитектор указал на два гигантских кувшина, стоящих по обеим сторонам от постели.
— Что у них внутри? — спросила я.
— Древесное масло и хлопковые жгуты.
— Вы считаете, что они будут гореть? — спросила Нюгуру, подходя поближе к кувшинам.
— Разумеется.
— Я хотела сказать, как долго они будут гореть?
— Вечно, Ваше Величество.
— Вечно?
— Да, Ваше Величество.
— Однако здесь сыро, — заметила я. — Видно, сюда откуда-то просачивается вода.
— Какой ужас! — воскликнула Нюгуру.
— Против этого я предусмотрел дренажную систему. — Архитектор показал нам, что саркофаги слегка наклонены. — Вода будет стекать по специальным желобам вниз, а потом вытекать наружу.
— А как насчет безопасности? — спросила я.
— Ваше Величество, здесь предусмотрены три большие каменные двери. Каждая состоит из двух мраморных панелей, укрепленных на медной раме. Как вы сами можете видеть, внизу каждой двери, где обе панели сходятся, имеется углубление в форме половинки арбуза. Над этими углублениями, в толще стены я поместил по каменному шару. Дорожки для этих шаров уже готовы. Когда погребальная церемония завершится, мы сдвинем каменные шары с помощью специального крюка и заставим их упасть прямо в углубления. А когда шары упадут куда следует, двери будут закрыты намертво.
Мы наградили архитектора свитком с каллиграфической надписью, сделанной рукой Сянь Фэна, и он удалился. Нюгуру не терпелось поскорее уехать домой. Она не желала удостаивать архитектора обещанным ему обедом. Я убедила ее, что держать слово — для нас сейчас крайне важно.
— Если у него останется о нас приятное впечатление, то он, в свою очередь, сделает все, чтобы император Сянь Фэн покоился с миром, — сказала я. — Кроме того, нам придется снова сюда прийти в день похорон, а потом и наши кости тоже попадут сюда.
— Нет! — воскликнула Нюгуру. — Я ни за что не желаю сюда возвращаться! Мне нестерпим вид моего собственного гроба!
Я взяла ее за руку.
— Мне тоже нестерпим.
— Тогда пойдем отсюда скорее!
— Моя дорогая сестра, мы должны остаться всего лишь на обед.
— Почему ты пытаешься меня заставить, Ехонала?
— Мы должны завоевать полное доверие архитектора, — ответила я. — Нам надо помочь ему избавиться от его собственных страхов.
— Страхов? Каких страхов?
— В прошлом архитекторы и строители императорских гробниц очень часто замуровывались в этих самых гробницах вместе с гробом. Считалось, что после завершения работ от них уже нет никакой пользы. Здравствующие император и императрица боялись, что они могут рассказать дорогу разбойникам и раскрыть им секреты потайных ловушек. Наш архитектор тоже скорей всего боится за свою жизнь, и поэтому мы должны его ободрить и вселить уверенность в том, что ему ничего не угрожает. Даже более того, мы должны убедить его в том, что за его старание его вознаградят, а не накажут. Если мы этого не сделаем, то он вполне может решиться — для своей безопасности — вырыть в гробнице потайной туннель.
Нюгуру все-таки согласилась остаться, и архитектор был успокоен.
Когда мы вернулись в Пекин, принц Гун предложил нам немедленно сформировать новое правительство. Я считала, что мы еще к этому не совсем готовы. Казнь Су Шуня усилила симпатию к нему в некоторых кругах общества. Меня настораживало, что мы получали из разных мест гораздо меньше писем с поздравлениями, чем ожидалось.
Людям нужно время, чтобы почувствовать к нам доверие. Я сказала принцу Гуну, что наше правление должно стать желательным для большинства. Чтобы получить моральное право на власть, мы должны иметь хотя бы видимость поддержки большинства.
И хотя принц Гун очень торопился, он согласился еще раз прощупать глубину политических вод. В качестве основы мы взяли проект генерала Шэн Бао, адресованный губернаторам всех провинций, в котором он предлагал ввести «трехногое правление»: Нюгуру и я как сорегентши и принц Гун как главный императорский советник в сфере исполнительной и законодательной власти.
Принц Гун решил, что нам следует перенять у иностранцев метод голосования. Он убеждал нас в том, что в европейских странах это главный метод легитимации власти. Причем мы сочли возможным разрешить губернаторам и другим государственным чиновникам голосовать анонимно, о чем в истории Китая никогда раньше не слыхивали. Я согласилась, хотя исход всей акции казался мне не слишком надежным. Проект генерала был растиражирован и разослан по всем провинциям вместе с бюллетенями для голосования.
Мы с волнением ждали результатов. К нашему большому разочарованию, половина губернаторов вообще не ответила на наш запрос, а четверть выразила желание переизбрать регентов Тун Чжи. Ни один бюллетень не выражал ни малейшей поддержки принцу Гуну, так что тот должен был признать, что недооценил влияние Су Шуня.
Это молчание и негативное отношение четвертой части государственных мужей не только сделали наше положение весьма шатким, но и нарушили режим работы: победа над Су Шунем обернулась для нас горечью. Люди всегда сочувствуют побитой собаке. Со всех концов страны начали поступать такого рода отзвуки, которые вполне могли в скором времени перерасти в восстание.
Я поняла, что мы должны действовать. Прежде всего, мы должны перегруппироваться, а потом решительно выступить. Мое предложение состояло в том, чтобы я и Нюгуру дали показания под присягой о том, что наш бывший муж в частном порядке перед смертью назначил принца Гуна главным советником при Тун Чжи. В обмен на такую хитрость принц Гун предложит двору сделать меня и Нюгуру соправительницами при нем. Его влияние заставит придворных высказаться в нашу пользу.