Он никогда не кричал – он шипел. Это было настолько неприятно, а может и просто страшно, что я всегда выполняла его требования. Лучше бы он кричал. Я осторожно вылезла и поднялась к нему на лестницу, бережно прижимая к себе свою любимую тетрадь. Последний год отношения ко мне с его стороны поменялось существенно. Теперь у него в привычках числится бить меня по лицу, когда он считает меня неблагодарной тварью, не ценящей все, что он для меня делает, то есть каждый день. Приходится постоянно замазывать тональным кремом синяки и носить одежду с длинными рукавами. Ссадины не успевают заживать. Часто сочатся кровью. Но я уже привыкла. Больно – значит живу. Глупое утешение, но другого нет. Жаль, что успокаивающее забыла выпить. Мое имя вообще отдельная история. Где он его выкопал? «Злату – слава». Идиотизм полнейший. Как можно поклоняться деньгам с помощью имени ребенка?! Но, видимо можно. Мой богатый отец тому пример. Жанна сократила его до «Злата» – я ничего не имею против, даже нравится. Во всяком случае, звучит красиво. Полное же имя я практически ненавидела.
У отца сегодня видимо настроение хуже некуда, надеюсь, он закончит «мое воспитание» быстро. Я без лекарств долго не смогу не расплакаться, а это распаляет его еще больше.
– Ну, чего же ты медлишь, паршивка?! Я не яс-сно выражаюс-сь? – вот и шиплячие нотки прорезались.
Неужели мне страшно? Я думала, что за это время у меня уже нет этого чувства, также как и слез. Я не должна плакать и бояться, не такая уж и слабачка.
– Ты думаешь, что можешь делать все так, как тебе вздумаетс-ся? Игнорировать мои приказы? Забыла, что обязана мне рождением, а? Отвечай, когда с тобой разговаривают! – вот и первая пощечина. Не сильная, но обидная. Хотя какие обиды? Разве ж я еще не привыкла? Наивная душа, все надеюсь, что отец изменится однажды, и мы всей семьей будем жить долго и счастливо... Мать при первых звуках его недовольства скрылась у себя в комнате, чтобы потом если что сообщить, что ничего не видела и не слышала, а я все выдумываю... Но я отвлеклась.
– Нет, папочка, что ты! Я не хотела тебя обидеть, я...– начала судорожно оправдываться я.
– Что это ты у себя прячешь? Дай сюда! – с этими словами отец выхватил у меня мою тетрадь с таинственным незнакомцем на листке.
Пройдет время, меня спросят – с чего же все началось? А я отвечу – с незнакомого парня, который просто подмигнул мне в толпе и скрылся за поворотом.
– Так, ты еще и хахалей своих рис-суешь?! Я за это отдавал деньги в художественной школе? Шлюха! Кого ты еще рисуешь?? Вс-сех, с кем спишь?! Я сейчас уничтожу твой сборник разврата, ты у меня еще свое получишь, хватит терпеть твое неподобающее поведение! – и отец начал выдирать листы с моей тетради.
Как будто красная пелена стала на глазах. Я уже привыкла к его несправедливым обвинениям и угрозам, но тетрадь – это единственное, что у меня есть в этом мире, чтобы не сойти с ума от одиночества. Отстраненно мелькнула мысль, что зря я не выпила хотя бы антидепрессант. И я бросилась на отца, защищать свою реликвию, не думая о последствиях и возможно опять сломанной какой-то кости.
– НЕТ! Отдай!
– ЧТО?! Ты смеешь на меня кричать и указывать мне, дрянь! – и он со всей силы залепил мне пощечину.
Я не устояла на ногах. Зря мы спорили на лестнице... Очень зря... Я прокатилась один пролет и встретилась виском с углом мраморной ступеньки. Кажется что-то хрустнуло. Он мне все же что-то сломал. В стремительно подступающей темноте я увидела, что в руках все же сжимаю тетрадь и на ней капли крови. «Жаль, испортился рисунок... Но я его перерисую...» это была моя последняя мысль и я слабо улыбнулась, представляя, что теперь меня никто с неделю не будет трогать, и я успею закончить этот портрет. Еще успела услышать слова отца: «Вот же блин! И куда ж мне ее теперь...», но удивиться я не успела. Я уснула. И почти не больно.
Глава 3
– ААПЧХИ! – таковым было мое пробуждение. Неужели меня так и оставили лежать у подножи лестницы? Отец ведь не мог меня просто бросить! Наверное... Иначе откуда бы взяться пыли? Попыталась открыть глаза, но только пискнула от боли, мгновенно пронзившей мою голову. Нет, лучше еще полежу. Бог мой, как же много здесь пыли. Стоп! Какая пыль? К нам три раза в неделю приходит женщина и делает полную уборку. Здесь не может быть пыли. Значит... я не дома. Нет, глупая мысль, наверное, просто в падении сшибла вазон с декоративной пальмой. Черт, как же болит голова. Видать неслабо я ударилась. Надеюсь, хотя бы сотрясения нет.
Превозмогая боль, я открыла глаза. Зря только мучилась – здесь все равно темно, а глаза немедленно заслезились. Я здесь до ночи пролежала? Ничего не понимаю. Неужели отец так и не спустился, чтобы проверить, что со мной? А мама не забеспокоилась, что меня давно нет? Глаза опять защипало, но уже по другой причине. Хотя, чего же я ожидала – за столько лет пора бы уже и привыкнуть. Радоваться надо, что отец меня и дальше не стал избивать, не смотря на потерю сознания. Вот только голова зверски болит. Может и двинул пару раз ногой. Такое уже бывало.