В этом смысле революционные движения, развивающиеся условиях отпадение от империализма, как это было в 1960-х годах, не завершается только политической независимостью, а имеет цель освободиться и от национальной буржуазии, которая возникла раньше в результате определенного процесса, и от ее сотрудничества с империализмом. Следовательно, революции, возникающие в неоколониальных странах, могут добиться своих целей только посредством решительной борьбы, направленной против империализма.
Существующие в этих странах социальные процессы и политические режимы привели к бездействию и реформистские методы. Окончательное освобождение неоколониальных народов делает обязательным отпадение от империализма и буржуазии, управляемой империализмом. После этого отпадения невозможно будет создать новую национальную буржуазию, потому что прежняя национальная буржуазия уже пришла к соглашательству с империализмом. В результате в условиях неоколониализма, если мы не хотим извратить революционную борьбу некими реформистскими рецептами, то нужно превратить ее в социалистическую революцию. Другими словами, революции в этих странах после антифашистского народного движения следует завершить социалистической революцией, находящейся в весьма тесном контакте с социализмом. Однако эти революции должны включать в свои ряды и средние слои, которые входят в противоречие и с империализмом, и с местной монополистической буржуазией, объединившейся с ним.
Как видно из отмеченных здесь процессов, шансы национальной буржуазии в борьбе в неоколониальных странах, собственно, очень ограничены. В период классического колониализма шансы национальной буржуазии, направленные на руководство национальным освобождением, были достаточно велики. Однако в период, когда пролетариат был все еще слабым и не мог иметь прочной идеологии и политики, национальная буржуазия, получая поддержку и социалистических стран, могла руководить этими движениями и добиться политической независимости. Однако измена революции со стороны буржуазии в условиях неоколониализма и ее соглашательство с империализмом как количественно, так и качественно увеличили шансы пролетариата взять в свои руки руководство национальным освобождением. Ясно, что если пролетариат не сможет добиться освобождения под своим руководством, то за короткое время оно извратится, и снова установится господство буржуазии. Вместе с тем с помощью движения слабого среднего класса возможно освободиться от фашизма. Однако примеры Испании, Португалии и Греции показывают, что зависимость этих стран от империализма будет продолжаться, что в условиях существования господства международных монополий (а при обострении революционной борьбы руководители этих стран в любую минуту могут скатиться к фашизму) возможны перевороты, которые завершатся фашистской диктатурой. Такие повороты всегда возможны. Стойкая революционная борьба возможна только путем ориентации на социализм под руководством пролетариата.
Некоторые реформистские течения, возникающие в освободительных движениях этих стран, годятся только для маскировки фашистских режимов и фашистских действий. Потому что степень тяжести существующих кризисов и резкое выступление народа против мер, принятых империалистами, требуют не реформистского пути, а революционного пути. То есть, если для империализма основу составляет фашизм, то для народа — революция. Стремление реформами смягчить эту ситуацию, как это видно на примере Чили, ведет к большому тупику, а также разгрому всех достигнутых результатов. С этой точки зрения подход, применяемый к странам, где установился фашизм, должен быть только революционным, и борьба против фашизма должна осуществляться во всех сферах. Только такая революционная борьба может привести к поражению фашизма. Это, в свою очередь, может осуществиться после разгрома внутренних и внешних социальных структур, на которые он опирается. Не сделать этого, проявить усилия во имя некоторых поверхностных исправлений и реформ и этим ограничиться, значит привести к жестокому поражению революционных сил и к победе фашизма.
Итак, в условиях неоколониализма реформизм не имеет возможности на успех. Нельзя защищать процессы, которые осуществляются в этих странах под именем реформизма. Один из самых последних примеров этого — Сальвадор. В этой стране под именем кабинета реформ у власти находится военная хунта. Эта хунта хотела начать свою деятельность под реформистской маской, которую нацепил на нее империализм США. Однако бдительность революционеров и снятие этой маски в ходе революционной борьбы совершенно ясно продемонстрировали фашистский характер хунты. Другими словами, практика показывает, что реформизм в этих странах является надуманной маской, призванной империалистами сознательно отдалить массы от революции, помешать им включиться в революционные процессы. Или как это было в Чили, реформизм возникает в качестве тяжелого уклона, которые ведет к исчезновению самих реформистов.
Невозможно с помощью нескольких реформ усовершенствовать государство и избавиться от противоречии. Известно, и что Турция тоже проявляла похожие усилия и к каким результатам она пришла. Нельзя с помощью реформ исправить строй, в котором господствуют монополии. Монополии по своей сути — противники реформ. Эпоха реформистов — фактор, свойственный скорее всего странам в период свободной конкуренции капитализма, а также периоду, когда еще не был развит монополистический капитализм. Речь о применении реформ может идти только в тех странах.
Однако в странах неоколониализма, где господствуют соглашательские монополии — придатки международных монополий, нет возможности для осуществления реформ. Поэтому пришедшие к руководству власти или лукавят, или организовывают всякого рода мелкобуржуазные реформистские, отколовшиеся от марксизма течения, ведущие вместе с собой народные массы к поражению.
«Коммунист» 3/99