В главе 8 мы рассмотрим связь империи и рабства с капиталистическим развитием. Здесь мы исследуем последствия связи империи и рабства за пределами границ морских империй - в Африке. Рабство и работорговля существовали в Африке до XV и XVI веков, но не в таких масштабах, как после установления трансатлантических связей. По социальным и географическим причинам то, что Альберт Хиршман называет "возможностью выхода", было относительно открыто для людей на большей части Африки. В некоторых местах имелись ресурсы для поддержания процветающих обществ, но вокруг них располагались регионы с ресурсами, достаточными для выживания, а родственные структуры в Африке делали мобильность коллективным процессом. Потенциальный король, пытавшийся получить слишком много от своего народа, сталкивался с опасностью, что подданные убегут или объединят свои силы, чтобы противостоять подчинению. Власть зависела от контроля и эксплуатации внешних по отношению к собственному обществу людей, а также от привлечения последователей, оторванных от собственной группы, или принуждения чужаков к службе.
Мы приходим к трагическому переплетению историй. Европейцы были полны решимости использовать свои новые земли для работы, и рабочая сила должна была прийти откуда-то еще. В некоторых частях Африки короли могли получить ресурсы (оружие, металлы, ткани и другие товары с перераспределительным потенциалом), захватив чужие человеческие ресурсы. Угон рабов из другого государства и их продажа внешнему покупателю приводили к тому, что проблема надзора и вербовки становилась внешней. Со временем выход невольников за границу дал преимущества наиболее милитаризованным африканским государствам - Асанте, Дагомее, Ойо, Бенину - и породил более эффективные механизмы работорговли. Милитаризация некоторых королевств ставила соседей, не последовавших их примеру, под угрозу . Возможность продать военных пленников привела в движение обширную систему ловли и продажи рабов. Африканская работорговля зависела от актов принуждения, первоначально совершенных в Африке, за пределами атлантической имперской системы, но она была обусловлена аппетитом этой системы к рабочей силе, механизмами трансокеанской торговли и способностью государств-империй создавать режимы, способные дисциплинировать огромную рабочую силу, выкорчеванную и привезенную в колониальные общества.
Связи, территории, империи
В XVI веке мир стал более взаимосвязанным, но не потому, что кто-то решил сделать его таким. Под эгидой Португалии, Испании, Голландии, Франции и Великобритании государственная власть использовалась не только для того, чтобы получить доступ к новым товарам и новым землям для заселения, но и для того, чтобы помешать это сделать другим. Ни один из имперских режимов не смог сохранить монополии, к которым они стремились, но тот факт, что они пытались, оказывал давление на других, заставляя их тоже строить заморские империи. Ни одна империя - или европейские империи в целом, если мы хотим навязать им ретроспективное единство, - не могла фактически сделать мир своей системой отсчета. Османская и Китайская империи были слишком могущественны, чтобы вплестись в европейскую паутину; внутренние районы Африки были недоступны. Европейские морские империи зависели от связей с торговыми сетями, как в Африке, так и в Азии, которые европейцы не контролировали и даже не очень-то о них знали. Мир в XVIII веке все еще был многополярным.
Мы должны быть осторожны, чтобы не превратить шестнадцатый век в аватар "глобализации". Вместо этого размышления об истории связей позволяют нам сосредоточиться на изменениях, характерных для этого времени. С точки зрения империи мы сначала рассмотрим реконфигурацию власти и торговли по всему миру, а затем обратимся к изменениям и ограничениям в природе суверенитета.
В западной части бывшей Римской империи стремление возродить имперскую гегемонию заставляло каждую претендующую державу конкурировать за ресурсы в Европе и за морями. Европейские империи взаимодействовали, иногда насильственно, с широким кругом государств по всему миру, но делали это в контексте соперничества друг с другом. Не все империи участвовали в этой игре. Османская и Китайская империи могли отказаться от участия и долгое время продолжали процветать.
Конкурирующим империям пришлось разрабатывать новые репертуары власти. Инновации в кораблестроении, навигации и вооружении стали важнейшими инструментами. Торговые анклавы, монополии компаний, плантации и колонии поселений стали основными элементами заморских империй. Европейские строители империй могли быть чрезвычайно разрушительными, что приводило к последствиям, выходящим за рамки их намерений. Тем не менее коренное население иногда шло на компромиссы, разыгрывало между собой империи-захватчики, использовало торговые возможности для приобретения новых инструментов и культур, а иногда находило в религиозных институтах и социальных практиках захватчиков что-то общее со своими собственными.