Имперские агенты, откуда бы они ни были родом, нуждались в стимулах, а также в дисциплине. Империи непреднамеренно создавали подрывные возможности для посредников, которые могли обойти имперские цели, создавая альтернативные сети или альянсы, присоединяясь к другим империям или восставая, как это делали некоторые европейские поселенцы в Америке в XVIII и XIX веках. Поскольку империи сохраняли различия, они расширяли центробежные возможности: недовольные посредники могли найти институциональную или культурную поддержку для своих действий. Успешные империи, как правило, не порождали ни постоянной лояльности, ни постоянного сопротивления: они порождали условное приспособление.
Делая акцент на посредниках, мы подчеркиваем тот вид политических отношений, который сегодня часто преуменьшается или игнорируется - вертикальные связи между правителями, их агентами и подданными. Мы склонны думать о нациях в горизонтальных терминах - все граждане равнозначны. Или мы описываем общества как стратифицированные - дворяне, элита, простолюдины, массы, подчиненные, рабочие, крестьяне, колонизаторы, колонизированные. Изучение империй выходит за рамки категорий равных индивидов или слоистых групп и привлекает внимание к людям, которые толкают и натягивают отношения с теми, кто выше и ниже их, изменяя, но лишь иногда нарушая границы авторитета и власти.
Имперские пересечения: Подражание, конфликт, трансформация
Империи не действовали в одиночку. Отношения между империями были критически важны для их политики и возможностей их подданных. Временами элиты Рима и Китая считали, что у них нет соперников; у них были трудности на границах, но они были спровоцированы, по их мнению, нецивилизованными инфери орсами, а не равноценными державами. Но некоторые из этих чужаков - например, готы на западе Евразии и кочевники сионгну на востоке - укрепляли свой собственный потенциал, совершая набеги, торгуясь или служа своим могущественным оседлым соседям. Имперские границы на суше или на море открывали возможности для соперников. Пересечения между кочевыми и оседлыми народами были формирующими для империй, поскольку каждый из них использовал технологические и административные навыки другого. Удаленность от имперского центра могла позволить зарождающимся империям взлететь. В Аравии, через которую проходили торговые пути, но которая находилась вдали от имперского контроля, мусульманские лидеры в седьмом веке получили возможность консолидировать своих последователей и расшириться, в основном за счет территории, которая когда-то была римской.
Пересечение империй провоцировало конкуренцию, подражание и инновации, а также войну и мир. Раздробленность империй имела долгосрочные последствия для будущего. На протяжении столетий после того, как Рим сдал свои позиции, амбициозные правители стремились создать империю римского масштаба; среди претендентов были Карл Великий, Карл V, Сулейман Великолепный, Наполеон и Гитлер. В Европе ни один потенциальный император никогда не побеждал в конкурсе на замещение Рима. Самым мощным сдерживающим фактором для создания новой однополярной державы были другие империи: Британская и Российская империи сыграли решающую роль в поражении имперских планов Наполеона и Гитлера с разницей более чем в столетие.
Соперничество между небольшим числом империй, каждая из которых обладала ресурсами, превосходящими ресурсы любого государства, определило ход истории двадцатого века и привело к двум мировым войнам, которые расширили и вновь изменили конкуренцию между великими державами. Имперские завоевания Японии в Юго-Восточной Азии вбили клин в колониальные империи Европы, позволив бывшим имперским посредникам делать ставки или вести войны за свои собственные государства, но имперская конкуренция вновь проявилась в холодных, горячих и экономических войнах, которые продолжаются и по сей день. От Рима и Китая до наших дней пересечения империй и их попытки осуществлять власть на расстоянии, над разными народами и над другими государствами имели преобразующие последствия для политики, знаний и жизни людей.
Имперские образы
Имперские лидеры в любое время и в любом месте могли представить себе лишь множество способов управления государством. Для многих правителей или потенциальных правителей имперский контекст и опыт были формирующими. В некоторых империях религиозные идеи обеспечивали моральную основу для власти, но при этом вызывали споры. И византийцы, и исламские халифаты столкнулись с вызовами со стороны групп, чьи принципы основывались на общих религиозных ценностях. Католицизм служил одновременно легитимацией и раздражителем для испанской империи; в XVI веке Бартоломе де лас Касас, осудивший насилие испанцев над индейцами в Америке, призвал христиан жить в соответствии с их предполагаемыми принципами. "Цивилизационные миссии", провозглашенные европейскими империями в XIX веке, существовали в противоречии с расовыми теориями. Миссионер и владелец шахты не обязательно воспринимали империю в одних и тех же терминах.