Тип режима суверенитета и конкретные структуры власти могли повлиять на то, как государства выходили из колониальных империй. То, что Марокко и Тунис вышли из Французской империи с меньшим насилием, чем Алжир, во многом объясняется статусом первых как протекторатов, а второго - как неотъемлемой части Французской республики. Возможность, а иногда и реальность многоуровневого суверенитета долгое время существовала в европейских империях. И в других областях имперской трансформации - например, в Российской Федерации, образованной в 1991 году, - вложенный и манипулируемый суверенитет сохраняется до сих пор.
Динамика империи
Хотя разделение империй с помощью хронологических ярлыков - "современная", "предсовременная" или "древняя" - является тавтологией и не раскрывает сути дела, империи действительно менялись во времени и пространстве. Возможности и стратегии империй менялись по мере того, как конкуренция приводила к инновациям в области идей и технологий, а конфликты бросали вызов или усиливали имперскую мощь.
Несколько ключевых сдвигов в этих репертуарах лежат в основе аргументов этой книги. Союз между монотеизмом и империей - в Риме IV века и Аравии VII века - был трансформацией огромной важности, заложившей ограничительную идею легитимности - одна империя, один император, один бог. И христианство, и ислам сформировались под влиянием своего имперского происхождения. Христианство возникло внутри могущественной империи и в напряжении с ней, что установило пределы власти, на которую могли претендовать ранние христианские лидеры. В некоторых более поздних обстоятельствах клирики укрепляли имперское единство, в других - папы оспаривали власть королей. Ислам развивался на границе предыдущих империй. У его лидеров было пространство для развития религиозной общины, а затем и для создания специфически исламской формы власти. В обоих случаях претензии на право говорить от имени единого бога неоднократно оспаривались, порождая расколы внутри империй, а также джихады и крестовые походы между ними. Соревнования за универсальную империю, основанную на религиозной общине, продолжались в бывшей римской сфере более тысячелетия и в трансформированных формах вновь возникли в расширенном мире XXI века.
На всей территории Евразии политические преобразования происходили благодаря способности кочевников создавать империи или заключать с ними сделки. В ранние времена кочевники повысили военную мощь, введя в качестве оружия вооруженного и конного воина. Самое драматичное и влиятельное политическое вмешательство кочевников произошло в тринадцатом веке под предводительством монголов. Благодаря своим завоеваниям монголы передали административные практики, включая религиозный плюрализм, а также военную организацию и коммуникационные технологии. Монгольское государственное устройство было интегрировано в китайскую имперскую традицию; русские князья пробивали себе дорогу к власти как клиенты монгольских ханов.
В центре нашего повествования - Османская империя, сумевшая объединить тюркские, византийские, арабские, монгольские и персидские традиции в прочную, гибкую и трансформирующуюся державу. Османы разгромили долговечную Византийскую империю в 1453 году, укрепили контроль на жизненно важном перекрестке торговых путей, соединяющих Европу, Индийский океан и Евразийский материк, и присоединили к себе земли и людей от пригородов Вены до восточной Анатолии и большей части Аравийского полуострова и Северной Африки. В результате Османская империя приблизилась к масштабам Римской империи и заняла такое доминирующее положение, что правители Западной Европы были вынуждены спонсировать путешествия вокруг Африки, чтобы добраться до Азии с ее богатствами. Из этих конфликтов и вызовов между империями возникли новые морские связи.
Если "открытие" Америки и было имперской случайностью, то оно имело преобразующее воздействие. Новый Свет, Старый Свет и сами океаны стали пространством, на котором продолжалось долгосрочное соперничество империй. Заокеанское продвижение европейской империи по-разному разрушало мир империй. Китай и Османская империя долгое время оставались слишком сильными, чтобы европейские державы могли сделать что-то большее, чем просто погладить их по краям. В течение столетий после того, как европейцы достигли их берегов, общества в Азии сохраняли свою культурную целостность; правители заключали выгодные сделки с новичками; торговая элита процветала и внедряла инновации. Но внутренние раздоры в конце концов открыли перед чужаками трещины, которые можно эксплуатировать.