Самоуправление филиппинцев, несмотря на обещания 1910 года, было отложено до того неопределенного времени, когда филиппинцы докажут, что способны его осуществлять. Но тот факт, что Филиппины, в конце концов, были американской территорией, заставлял американских лидеров опасаться, что они создадут слишком много американцев не того сорта. Сотрудничество филиппинцев на Филиппинах было необходимо, но возможность того, что они могут заявить о своих правах как американцы или переехать в другие места на американской территории, особенно на работу на материк, считалась нежелательной.
Таким образом, политика империи породила как империалистическую миссию распространения американского пути, так и расистский антиимпериализм. Среди американских политических лидеров были те, кто считал, что империализм развращает, и те, кто стремился к реформам внутри страны и на заморских территориях. Одни считали Британскую Индию хорошей моделью, другие - нет. Колонизаторские проекты за рубежом казались одновременно продолжением американской континентальной империи и опасностью для мифа, который породила континентальная экспансия. Идея о том, что Соединенные Штаты формируют однородный народ по мере того, как их территории продвигаются к государственности, зависела от радикального исключения людей, которые не вписывались в общество. Это гомогенизирующее видение плохо сочеталось с реалиями управления различными типами обществ за рубежом. На Кубе закулисное правление, казалось, примиряло эти противоречия. На Филиппинах отложенная независимость предлагала решение. В Пуэрто-Рико американские экономические интересы были более прямыми, особенно в сахарной промышленности, а предполагаемая отсталость пуэрториканской элиты считалась скорее препятствием для экономического прогресса; там требовалась более прочная и инкорпорирующая версия империализма - "Содружество".
Тем временем Соединенные Штаты признавали суверенитет государств в Латинской Америке, но вмешивались всякий раз, когда неуступчивость элиты или угроза революции достигали определенной точки риска. Эта стратегия привела к вторжениям, как в Мексике в 1916 году, и оккупации, чей явно временный характер отличал их от колонизации, которую практиковали Франция или Великобритания. Гаити, Панама, Доминиканская Республика, большинство республик Центральной Америки в то или иное время - список американских военных интервенций в соседние государства очень длинный. Начиная с американских завоеваний 1898 года и далее, такие действия способствовали формированию нового представления о Соединенных Штатах как о решительном и сильном игроке за рубежом. Однако влиятельная часть элиты Соединенных Штатов была слишком увлечена задачей превращения континентальной империи в белую христианскую нацию, чтобы в полной мере культивировать самовосприятие себя как правителя колоний. Соединенные Штаты не создали институтов, подобных британскому колониальному ведомству, которые бы четко и, как предполагается, надолго закрепили практику иного управления людьми за границей.
Заключение
Франция, Германия, Британия, Португалия и Бельгия принесли в свои колониальные захваты конца XIX века новые технологии и обостренное чувство имперского превосходства. Их репертуар правления менялся. Для Британии империализм свободной торговли не имел смысла в XVII веке - такая тактика была бы заведомо проигрышной в жестоком мире морской империи. В начале XIX века, с экономическими преобразованиями в Британии, эта стратегия сначала стала реалистичной, а затем становилась все более проблематичной по мере того, как другие империи сокращали экономический разрыв. В XVII веке рабство было обычной частью империи, но благодаря действиям рабов и движениям против рабства оно было вытеснено из репертуара в течение XIX века. Новые технологии сделали завоевание Африки в конце XIX века более легкой задачей, чем столетием ранее, и в то же время индустриализация повысила ставки для европейских держав, чтобы иметь надежный доступ к сырью и рынкам по всему миру. Правительства девятнадцатого века развивали идеи эффективного управления, которые отличались от идей старых иерархических режимов.
Как эти изменения соотносились с императивами империи - обеспечить сотрудничество посредников, сделать имперское правление привлекательным или нормальным для политических игроков внутри страны и эффективно конкурировать с другими империями? Пулемет и телеграф отличались от монгольских вооруженных всадников и посыльных, которые в XIII в. захлестнули большую часть Евразии, но на огромных пространствах Африки скорость и огневая мощь не обязательно приводили к прочному или преобразующему правлению.