В России Александр адаптировал европейские образцы избирательно и сдерживался сделками самодержавного правления (глава 7). Его правление началось с крови - дворяне убили его непопулярного отца, - но также и с реформ. Молодые дворяне в возрасте Александра были знакомы с западноевропейскими институтами и политическими теориями, и царю были предложены как освобождение крепостных, так и конституционные изменения. Его законодательство установило некоторые ограничения на власть помещиков над рабочими; крепостные были освобождены в прибалтийских губерниях. Были открыты новые университеты с целью улучшения управления. Но в вопросе об уникальной и неограниченной власти императора Александр и многие дворяне и сановники придерживались прежней линии. Как и прежде, родовая конфигурация власти - царь, советующийся со своими фаворитами, - мешала дворянству занять единую позицию по вопросу о передаче власти.
Раскол среди элитных слуг императора жестоко проявился в декабре 1825 года, когда заговор офицеров, многие из которых вернулись после европейских побед и были воодушевлены конституционными проектами, попытался захватить власть после внезапной смерти Александра в 1825 году. Военачальники остались верны царю, и мятежники-декабристы были уничтожены в считанные часы. Пятеро лидеров были казнены, остальные заговорщики сосланы в Сибирь. Этот неудавшийся государственный переворот был истолкован новым царем Николаем I (1825-55) как восстание против принципа самодержавия.
Убежденность в том, что за восстание ответственны контакты с "Западом" - это слово набирало обороты, - заставила Николая усилить слежку через печально известное Третье отделение (предка советского КГБ). Потенциально деструктивные личности подвергались аресту, внутренней ссылке или высылке за границу. Для борьбы с подрывными идеями Николай начал идеологическое наступление. Откликаясь на идеалистические философии и мифы о древних национальных корнях, циркулировавшие в постнаполеоновской Европе, Николай превозносил традиционные ценности России - добродетель, послушание и христианство. В 1830-х годах заместитель министра просвещения провозгласил лозунг "Православие, самодержавие и народность". В драматических церемониях император возглавлял сентиментальный культ императорской семьи как образца заботливого патриархата, романтической любви и сыновней преданности. Династия - при всем ее иностранном происхождении от матери и жены Николая Пруссии - стремилась соединить прошлое, настоящее и будущее России.
Императорский культ не был заменой реформам, но Николай следил за тем, чтобы инициативы исходили от императора и его министров, а не от наделенной властью общественности. В 1830-х годах император спонсировал кодификацию и публикацию российских законов. Для подготовки будущих чиновников была открыта школа юриспруденции. Хотя Николай не отменил крепостное право, его администрация провела реформу управления для крестьян, которые жили на государственных, а не дворянских землях (примерно половина крестьян империи). Императорское географическое общество начало систематическое изучение многочисленных народов империи. Что касается религии, Николай не стал мелочиться: он разрешил православной церкви открывать новые миссии в Сибири и других регионах, но "чужие" конфессии оставались под защитой и управлением государства.
Несмотря на усилия Николая по подавлению возможных источников подрывной деятельности, интеллектуальная жизнь процветала в российских университетах, салонах и академиях, а также в развивающейся прессе. Споры о судьбе России и ее самобытном прошлом привели в движение воображаемые исторические реконструкции. В лозунге императора в качестве государственного принципа фигурировала "национальность", хотя более точным переводом было бы "народность". Означало ли это русский народ, народы России или что-то другое? Ученые боролись за свои определения и за имперские средства. Должна ли Россия "продвигаться" к европейским ценностям - позиция "западников" - или же некий источник общности и добра может быть найден в традициях древних славян - аргумент "славянофилов"?
Создание наций на имперской местности
Горячие споры о сущности нации и ее возможностях были характерны не только для России. В эпоху трансимперских связей люди по всей Европе искали правильное сочетание художественного выражения, исторических достижений и народной добродетели, чтобы занять свое место в цивилизованном мире, который переосмысливался. Общеевропейский интерес к языку, истории и практике самобытных национальных групп был вдохновлен работами Гердера, Фихте и других немцев, которые рассматривали немецкую нацию как культуру, а не как государство. Европейцы также стремились установить связи с более ранними христианскими эпохами и Римом.