На протяжении столетий семья Габсбургов была разрушительным игроком на европейском поле: она расширялась за счет брачной политики, отвоевав почти всю Венгрию у османов в 1699 году; разделив Польшу с Пруссией и Россией в последней половине XVIII века. К тому времени власть Габсбургов распространялась на многие территории с различными уровнями суверенитета. Империя достигла Адриатического моря через территорию современной северо-восточной Италии, Словении и Хорватии и столкнулась с османами в Сербии и Трансильвании.
Чтобы развить ресурсы своих территорий, отличающихся по языковому, этническому и конфессиональному составу, правители Габсбургов - в первую очередь императрица Мария Терезия (1740-80) и ее сын Иосиф II (1780-90) - инициировали ряд образовательных и экономических проектов. Ключевой реформой стало создание централизованной бюрократии, способной противостоять местному дворянству и его представительным учреждениям - диетам. При Марии Терезии были созданы школы для подготовки простолюдинов, в том числе крестьян, к государственной службе; при Иосифе было отменено крепостное право и сокращены полномочия гильдий.
Отличительной чертой правления Габсбургов было поощрение этнических и религиозных меньшинств. В 1781 году Эдикт о веротерпимости Иосифа предоставил протестантам, православным и униатам те же права, что и католикам, и ослабил ограничения в отношении евреев. Как и русские, Габсбурги стремились контролировать духовенство путем надзора за его образованием: в Галиции были открыты семинарии для католиков и униатов, а также университет в Лемберге (ныне Львов, Украина). В качестве объединительной меры официальным языком администрации стал немецкий, но в соответствующих случаях законы издавались как на немецком, так и на местных языках.
Габсбурги вышли победителями из наполеоновских войн, но цена за привлечение к войне местных дворян была высока, и это имело политические последствия. Дворяне как никогда стремились иметь свое мнение в диетах, а промышленники, купцы и профессионалы вели свободные дебаты об источниках суверенитета и правильном управлении государством. Но горизонтальный союз в масштабах всей империи был невозможен. Неравномерное распространение индустриализации порождало недовольство в каждой области, а сегментация государства позволяла разным дворянам претендовать на различные привилегии и предварительные права. В 1848 году не было согласия по вопросам представительства - либералы были напуганы радикализмом городского насилия и требованиями социалистов. Чешские и другие славянские делегаты Франкфуртского национального собрания быстро отступили от любого пангерманского государства, которое могло бы ущемить их различные интересы. Император по-прежнему был в центре критики и надежды на перемены.
В Австрии, как и в соседних империях, в конечном итоге важен был не столько 1848 год, сколько то, что правители, старые и новые элиты и нетерпеливые интеллектуалы смогли извлечь из его провокаций. 1848 год вновь утвердил Николая I в его подозрительности к европейским идеям: он отказался от любых ограничений полномочий императора. Предпринятые ранее османами попытки усовершенствовать и централизовать свое правление вылились в кратковременный эксперимент с совещательным парламентом. Австрийцам после 1848 года удалось найти средний путь - сохранить наднациональную власть императора, изменив при этом структуру и институты империи.
Основу политики Габсбургов в XIX веке составляла имперская традиция - управление королевской семьей множеством государств по династическому праву. Начиная с 1848 года Франц Иосиф, по темпераменту скромный и бережливый человек, оживил придворный этикет и сделал себя центральной фигурой в церемониях, которые напоминали об особом отношении Габсбургов к христианству и подчеркивали благочестие императора. Эта культивируемая связь династии с католицизмом не мешала Францу Иосифу появляться на еврейских, восточных православных, армянских, греческих и мусульманских церемониях . Его благословляли священнослужители многочисленных конфессий империи. В то время, когда народный суверенитет был в политическом воображении реформаторов и революционеров, император по-своему обращался к многочисленным народам.